Тайна Зла. Откровенный разговор с Богом
Шрифт:
В частности, Матфей, Марк, Лука и Иоанн провозглашают, каждый в своем стиле, что таково было одновременно и собственное желание Иисуса (его призвание, глубоко коренящееся в Ветхом Завете и в его личности, выношенное в молитве и чтении с юного возраста и получившее властное утверждение в момент его крещения), и желание самого Бога. Этот Бог Израилев уже давно обещал, что вернется в Иерусалим, чтобы править, судить, исцелять и спасать. И теперь, наконец, Иисус пришел в этот город исполнить все эти замыслы и рассказывал здесь истории о царе, который обещал вернуться и оставил грозные предупреждения о последствиях для тех, кто не будет к этому готов. Он был как курица, стремящаяся собрать птенцов у себя под крыльями в момент опасности. Он был зеленым деревом, единственным деревом, полным жизни, а его окружали сухие мертвые ветви, годные для костра. И в частности, Иисус использовал одну темную тему, глубоко укорененную и Библии. Однажды настанет время великих страданий, великих испытаний, и только вслед за этим настанет обещанное избавление, идущее от Бога. Иисус с его особым призванием, перед которым можно только лишь застыть в изумлении и трепете, верил, что такого рода peirasmos,
Представления первых поколений христиан о победе над злом
Из всего этого можно сделать два заключения, которые одновременно создают основу для богословия искупления первых христиан и проясняют ответ Нового Завета на проблему зла.
(i) В Послании к Римлянам (7:1–8:11) Павел выразительно говорит о том, что через смерть Иисуса Бог осудил грех, как бы привел его на суд и вынес ему приговор (8:3). Бог сказал свое великое «нет» злу через Иисуса, который по праву был представителем Израиля как его Мессия, а потому и представителем всего мира.
(ii) Авторы Нового Завета, каждый по-своему, говорят о том, что зло совершило свое самое черное дело и на этом его силы истощились. Когда Иисус страдал, он не произносил проклятий, и когда его злословили, он не злословил в ответ (1 Петр 2:23). «Отче, прости им» (Лк 23:34) — эта молитва была радикальным новшеством в рамках древней и почтенной традиции историй об иудейских мучениках, где (как, например, во 2 Макк 7) герои во время пыток и казней просили Бога отомстить их гонителям и угрожали им грядущим судом.
Воскресение Иисуса и прощение грехов
Прямым следствием этого, несомненно, было воскресение Иисуса. Данное утверждение можно понять в крайне тривиальном и поверхностном смысле — скажем, Иисус получил награду за выполнение наитруднейшей задачи или это было проявлением его Божественной сущности, и значит, вся евангельская история была хорошо подготовленным фарсом. К сожалению, некоторые христиане думают примерно так. Но воскресение гораздо больше и значительнее всего этого. Сила зла противоположна творению, противоположна жизни, эта сила стремится исказить и разрушить прекрасный Божий мир пространства, времени и материи, а в первую очередь — человека, который носит образ Божий. Вот почему смерть, о чем так красноречиво говорил Павел, есть последний великий враг (1 Кор 15:26). Но если зло действительно потерпело поражение — если действительно, как это пытаются передать нам евангелисты, зло любого вида и на всех его уровнях сделало наихудшее дело, а Иисус во время своего общественного служения и особенно на кресте справился с ним, принял на себя удар всей его мощи, так зло истощило свои силы, — тогда, конечно, и смерть лишилась своей власти. «Всех нас от сна пробудят навсегда, И ты, о смерть, сама умрешь тогда!» [7] Джон Донн ясно понимал то, что совершенно упускают из вида многие современные читатели евангелий. На самом деле мы могли бы даже сказать, что евангелисты написали все свои повествования почему произошло воскресение, стремясь показать, что это не странное, ни на что не похожее отдельное чудо, но закономерный результат всей схватки Иисуса со злом, из которой он вышел победителем. Оно подобно призванию Авраама сразу после суда над Вавилоном, оно подобно голубю с оливковой ветвью после сорокадневного дождя. Это Божий акт нового творения после суда над злом прошлого.
7
Перевод Д. В. Щедровицкого. — Прим. пер.
Освободиться от греха значит освободиться от смерти
Но как только мы говорим о воскресении, мы должны вспомнить и о прощении грехов — причина того и другого одна и та же, на что снова указывает Павел в главе 15 Первого послания к Коринфянам. Фактически это не две разные вещи, но одна. Освободиться от греха значит освободиться от смерти, а поскольку Иисус умер как представитель Израиля, а в нем — всего человечества, а в нем, в свою очередь, — всей вселенной (именно так работает эта цепочка представительства), его смерть под тяжестью греха немедленно приводит к освобождению всех тех, кто находится в плену у его силы и у вины. Об этом говорили многие древние гимны, которые теперь обрели новую силу и более глубокое значение. И наоборот, прощение грехов (о чем говорит Исайя в главах 54 и 55) есть новое творение, потому что сила греха, разрушающая творение, упразднена. Новое творение начинается с того, что грешник слышит слова прощения, как мы видим это в непревзойденной сцене разговора воскресшего Иисуса с Петром на берегу Галилейского
Зло и история Иисуса
В своих историях евангелисты относятся ко злу с его смертоносной силой крайне серьезно, в отличие от многих людей, которые сегодня продолжают придерживаться старой либеральной идеи, что с нашим миром и с человеком все более-менее в порядке. Если мы будем придерживаться того полноценного богословия креста, которое нам предлагают евангелисты, нам не нужно будет отказываться от радикального диагноза состояния мира, поскольку под рукой у нас есть действенные лекарства. Конечно, и диагноз, и лекарства могут показаться чем-то унизительным. Но наш мир все настойчивее показывает нам, что если мы делаем вид, как будто зла не существует, мы тем самым даем ему возможность действовать еще более разрушительно, так что уже настало время снова приглядеться как к диагнозу, так и к лечению, которые предлагают нам евангелисты.
Фактически авторы евангелий соединяют все это вместе в последовательности из трех событий, которые и готовят нужный контекст, и дают глубочайшее объяснение тому, что происходит. Во-первых, это действия Иисуса в Храме: здесь Иисус и воплощает в себе, и разыгрывает суд Бога Израилева над Храмом как средоточием жизни всего его народа — того народа, который отверг призыв Божий, переданный через пророков, и теперь снова отвергает тот же призыв, переданный через Сына. Действия Иисуса в Храме (как и действия Иеремии) однозначно говорят о грядущем суде и указывают на тот момент, когда Бог Израилев будет явлен не через жертвоприношения, но через установление нового завета, когда народ научится любить Бога всем сердцем, всем помышлением, всей душой и всею крепостью (см. Мк 12:28–34 в его контексте, где большинство окружающих эпизодов связаны с грядущим судом над Храмом).
Во-вторых, это Тайная вечеря. Сам Иисус выбрал трапезу, чтобы выразить и передать ученикам свое понимание собственной смерти, которая изменит мир навсегда. Заметим, что он предложил им не теорию, но действие (что должно служить предупреждением всем теоретикам, рассуждающим об искуплении, и также, вероятно, объясняет, почему церковь не закрепила какую-либо вероучительную формулировку искупления в своих великих Символах веры). Быть может, в итоге искупление, на самом его глубоком уровне, — это событие, и потому сводить его к тезисам, которые можно понять и принять или отвергнуть, было бы ошибкой на самом глубоком уровне (потому что все подобные тезисы в лучшем случае представляют собой лишь своего рода дорожные знаки, указывающие на реальность), чем-то похожей на ошибку тех людей, которые воображают, что они могут разрешите проблему зла. А быть может, это та же самая ошибка в другом обличье… Как бы там ни было, на этой вечери Царь делится своей жизнью с друзьями и, в частности, торжественно вручает им плоды своей смерти, которая устанавливает Царство. Пастух в последний раз собирает своих овец, прежде чем отправиться совершать то, что может сделать только он один.
Если мы будем делать вид, что зла не существует, мы дадим ему возможность действовать еще более разрушительно
В-третьих, это само распятие. Евангелисты, используя детали и вводя роли второго плана, что делает их повествования такими богатыми смыслом, говорят о смысле события, подобно тому как второстепенные сценки у Шекспира раскрывают нам смысл основного сюжета. В Вифании Мария готовит Иисуса к погребению; Симон Киринейский несет крест; Варавва получает свободу; один разбойник проклинает, второй кается; зрители насмехаются, солдаты играют в кости, сотник застывает в изумлении. И надо всем этим возвышается Иисус на кресте как воплощенный Израиль, как сам YHWH, как то место, где все мировое зло действует в полную силу и где в полную силу действует Творец мира. Иисус страдает от последствий зла во всей полноте, политический, социальный, культурный, личный, нравственный, религиозный и духовный аспекты зла здесь собраны воедино, порочный круг зла порождает здесь разрушение и отчаяние. Иисус претерпевает это как акт искупления, он принимает на себя эту волну, и ее силы истощаются, так что становятся возможными новое творение, новый завет, прощение, свобода и надежда.
Как Бог поступает со злом
Таким образом, евангельская история Иисуса, а особенно повествование о его смерти, становится рассказом о том, как космическое и глобальное зло в его надличностной и личностной формах сталкивается с великой спасающей любовью YHWH Бога Израилева, Творца этого мира. Этим евангелисты показывают нам, что означает «царство Божье»: это не «отправиться на небо после смерти» и не «новый способ наведения порядка в земной политической реальности», но нечто такое, что включает в себя и эти две вещи, но необозримо больше их. Евангелия не дают нам ни философского объяснения того, что такое зло или откуда оно появилось, ни советов, как и что можно изменить в нашей жизни, чтобы зло таинственным образом исчезло из мира, но это рассказ о событии, в котором живой Бог совершает нечто со злом. И этот рассказ перекликается с древними рассказами об Исходе из Египта и о возвращении из Вавилонского плена, так что неудивительно, что и авторы Нового Завета, и создатели литургической традиции II, III и IV веков постоянно обращались к образам этих древних историй, чтобы объяснить смысл совершившегося на кресте. Вот как, говорили они, Бог избавляет свой народ от западни зла, и Он совершает это через представителя страдающего Израиля, который подобен мученикам, но гораздо больше них. Вот что бывает, когда YHWH говорит: «Я услышал вопль народа моего и иду освободить его» (Исх 3:7–8). Именно такие вещи происходят, когда YHWH говорит: «Вот, Раб мой». В главе 59 Исайя утверждает, что ни вестник, ни ангел, но только его присутствие спасло их; все их бедствия были и его бедствиями. И в результате всего этого завет был обновлен, грехи прощены, долгая ночь скорби, изгнания и смерти прошла, и поднялась заря нового дня.