Тайна зловещего родственника
Шрифт:
Шляпу свою ваш дядя Монти сдвинул на один глаз; это и заставило меня внимательно к нему присмотреться. Потому что, сами понимаете, если у человека нет намерения скрыть от остальных свою внешность, он не станет носить шляпу так, чтобы половины лица не было видно. — Шофер рассмеялся. — Возьмите, к примеру, меня. Мне нечего прятать, вот я и таскаю свою кепку почти что на затылке.
— Хоторн — стрит… — пробормотал Брайан. — Никогда не слышал такого названия. Однако, надо полагать, улица находится в нашем городе. Вы уверены, Том, что он дал вам именно этот адрес.
— Я тоже про такую улицу не слыхал, — отвечал Том. — Как раз поэтому я и запомнил его слова. Они меня удивили. Я тогда еще подумал, что вроде бы знаю каждый закоулок в Слиписайде и, будучи любознательным не меньше, чем Трикси, в уме еще раз повторил незнакомое название, решив при случае заглянуть на эту Хоторн — стрит.
— И заглянули? — живо спросила Трикси.
— Нет, — проговорил Том. — И тебе тоже незачем туда заглядывать, Трикси Белден.
— Это почему же? — с вызовом поглядела на него девочка.
— А потому, — многозначительно, серьезно промолвил Том, — что я расспросил про Хоторн — стрит своего доброго знакомого. Он полицейский. Его имя Уэбстер. Вы, маленькие Белдены, наверняка знаете этого парня. Уэбстер — именно тот полицейский, что довольно час то дежурит возле начальной школы.
Все трое дружно закивали. «Паук» Уэбстер был одним из самых известных полицейских в городе.
— Сегодня у него как раз ночное дежурство, только не перед вашей школой, а на окраине — там, где Мэйн-стрит переходит в главную автостраду. В общем, Уэбстер сообщил мне, что Хоторн — стрит — самая нехорошая улица у нас в Слиписайде, Ее чаще называют улицей притонов и ночлежек. Там нет ничего, кроме грязных, обветшалых домишек, где бродяги и всяческие проходимцы обретаются в перерывах между отсидками в тюрьмах. А у дома два — девяносто один самая скверная репутация из всех. Это дешевая, дрянная гостиница, которую держит некая темная личность по имени Олифэнт.
Том высунул голову из окна машины и предостерегающе покачал пальцем перед самым носом Трикси.
— В собственном воображении, Трикси Белден, занимайся слежкой за преступниками сколько душе угодно. Хоть круглые сутки. Но если не хочешь попасть в скверную и опасную историю, держись подальше от Хоторн — стрит!
ДУРНЫЕ НОВОСТИ
— Это ровным счетом ничего не означает, — непререкаемым тоном сказала Белка подруге. — И мальчики со мной полностью согласны. Том ошибся, только и всего.
Было теплое, солнечное утро; тотчас после позднего завтрака девочки встретились в своем тайном клубе, поскольку Белке срочно требовалось замерить ширину и высоту окон для занавесок; материю она купила давно и в ближайшие дни собиралась сшить нарядные шторы.
— Мнение мальчиков роли для меня не играет, — упрямо сказала Трикси. — Что хотят, то пусть и думают. Они далеко не всегда бывают правы. Можешь не сомневаться — никакой ошибки, никакой путаницы в словах Тома нет. Я, во всяком случае, уверена в этом на все сто процентов.
Приставив стремянку к окну, выходящему на запад, она взялась за нее обеими руками и крепко держала, пока Белка карабкалась на самый верх.
— Но Том же сам говорил, — не сдавалась Белка, — что тип, встреченный им на вокзале две недели назад, так низко надвинул шляпу на глаза, что лица его почти не было видно. Еще Том запомнил, что этот странный джентльмен говорил с британским акцентом, которого у дядюшки Монти нет в помине.
— Но в речи его не чувствуется и западный акцент тоже, — молниеносно парировала Трикси. — Ты разве не заметила, как он выговаривает слово «родео»? Ведь у нас, на Западе, это слово произносится как «родейо», а не «родео». Разве я не права, Белка?
— И тот и другой вариант правильный, — возразила Белка из — под самого потолка.
Трикси не обратила внимания на ее слова. — А эти «стручки гороховые», еще какие — то шуточки, идиотские словечки! Все они — чистая липа, подделка под несуществующий «аризонский» диалект. Тебе известно, что такое «поднер»? Мне, например, нет. Все, что он знает о ранчо, он усвоил из книг.
— Но ведь и твои собственные познания тоже оттуда, — рассудительно заметила Белка. — Как же, в таком случае, ты можешь считать себя справедливым судьей?
— А я вовсе не претендую на звание судьи. — Трикси пожала плечами. — Тем не менее когда Реган говорит о ком-нибудь, что этот человек никогда не сидел в седле, значит, так оно и есть, и дядя Монти к лошадям даже не приближался.
Белка уселась на верхней ступеньке лестницы, сосредоточенно глядя вниз на Трикси.
— Хорошо, — проговорила она, выдержав паузу. — Быть может, дядя Монти и вправду не был объездчиком диких скакунов. Допустим, что он склонен к гиперболам и часть увлекательных историй, которыми он потчевал нас вчера вечером, была всего-навсего плодом его фантазии. Но это еще не делает его мошенником.
— Разумеется, — кивнула Трикси. — Но тот факт, что он приехал в наш город гораздо раньше той даты, которую назвал Линчам, дает основания подозревать, что он хитрый лжец и самозванец.
Белка тяжело вздохнула.
— Если ты скажешь Ди хоть одно слово об этой ужасной гостинице на Хоторн — стрит, я не прощу тебя до конца жизни. Помни, Трикси Белден, не прощу!
Трикси печально усмехнулась.
— А что я вообще могу о ней сказать? Я ведь там и сама не была. — Понизив голос и опасливо оглянувшись на дверь, она добавила: — Но при первой же возможности обязательно туда отправлюсь.
На лице Белки выразился неподдельный ужас.
— Ты не посмеешь, Трикси! Не посмеешь! Трикси, ради Бога, не делай этого. Это опасно! Понимаешь?
— Мне надо пойти на Хоторн — стрит во что бы то ж стало, — твердо ответила девочка. — Сейчас у нас т неопровержимых доказательств того, что дядя МОНТУ хоть однажды, да побывал на этой улице, где одни бродяги и воры. Мы не можем уличить его в том, что он даже мимо нее проходил. При этом я готова дать голову на отсечение; он не просто там побывал, он там жил с момента прибытия в Слиписайд и до того дня, когда нежданно — негаданно объявился в доме Линчей. То есть до прошлого понедельника.