Тайна Зои Воскресенской
Шрифт:
Однако настойчивость родственников по его розыску и их обращения в официальные правительственные органы СССР привели к тому, что в октябре 1989 года в Москве советской стороной им якобы были предъявлены найденные незадолго до этого в архивах КГБ личные документы и вещи Рауля Валленберга: дипломатический паспорт, удостоверение личности, водительские права, записные книжки, американские, венгерские и шведские деньги и портсигар. По поводу портсигара его сестра Нина Лагергрен, урожденная Валленберг, выразила сомнение в его принадлежности брату, поскольку Рауль никогда не курил.
Фантазии, прогнозирование и предположения причин исчезновения Р. Валленберга продолжали извергаться как водопад, и все с брызгами «якобы». В иностранной печати появились материалы «историков» и «публицистов», в которых высказывалась мысль, что в похищении Валленберга, если оно, конечно, было, замешан и Л. И. Брежнев,
Можно ли всерьез говорить о причинах исчезновения Р. Валленберга, если не фантазировать?! А если фантазировать, то почему нельзя предположить, что Валленберг все-таки попал в руки переодетых в советскую форму сотрудников гестаповца Адольфа Эйхмана. И уж, во всяком случае, его нельзя считать «связником» Берия, поскольку сам Л. П. Берия был казнен не как английский шпион и «враг народа», а как, об этом теперь известно, конкурент, претендент на место первого человека в государстве, перехитрившего его Н. Хрущева.
Зоя Ивановна Воскресенская-Рыбкина, оказавшаяся по воле судьбы на самом острие разведывательной работы в предвоенные и военные годы, к истории с братьями Валленбергами, о которой она пишет в своей книге, как разведчица имела лишь косвенное отношение. Из архивных материалов Службы внешней разведки того времени видно, что основную работу по заключению перемирия с Финляндией вела советская дипломатия в лице Александры Михайловны Коллонтай, а разведка в лице Зои Ивановны лишь помогала ей, в изобилии снабжая справочными и характеризующими, как говорят в разведке, установочными материалами.
В эту страну и был направлен в качестве резидента опытный сотрудник органов государственной безопасности полковник Борис Аркадьевич Рыбкин. Ранее он был резидентом в Финляндии, где и познакомился с Зоей Ивановной Воскресенской. В Финляндии Рыбкин проявил себя и как дипломат, выполняя конфиденциальное поручение Сталина. Об этом красноречиво говорит докладная записка МИД СССР, которую в мае 1981 года передал 3. И. Воскресенской-Рыбкиной бывший посол СССР в Финляндии А. Е. Ковалев.
«Наиболее последовательное и полное изложение содержания советско-финляндских политических переговоров, происходивших в 1938 году в обстановке строжайшей секретности [24] , приводит в своей изданной в 1957 году на английском языке книге «Зимняя война» В. А. Таннер [25] , пытающийся с объективистских позиций дать правдоподобную версию событий.
Как свидетельствует Таннер, тогдашний министр финансов Финляндии, переговоры в Хельсинки вел с советской стороны второй секретарь полпредства СССР в Финляндии Б. Н. Ярцев [26] (по определению Таннера «представитель ОГПУ в советской миссии»). Никто в полпредстве, кроме Ярцева, даже советский полпред в Хельсинки В. К. Деревянский, ничего не знал не только о содержании переговоров, но и о самом факте их ведения. Эти характеристики Таннера соответствовали истине.
24
Об этих переговорах был информирован крайне ограниченный круг лиц с советской и финской сторон. Этим прежде всего объясняется тот факт, что мы не располагаем каким-либо документальным материалом по данным вопросам.
25
Таннер Вяйне Альфред (1881 – 1966) – широко известный финский политический и государственный деятель, один из основоположников социал-демократической партии Финляндии (СДПФ). В 1926 – 1927 гг. – премьер-министр Финляндии; занимал ряд министерских постов в финских правительствах 1937 – 1944 гг., в том числе пост министра иностранных дел. В области внешней политики стоял на антисоветских позициях. После выхода Финляндии из второй мировой войны (сентябрь 1944 г.) был отстранен от государственных должностей.
26
Ярцев Б. Н. – Б. А. Рыбкин.
Таннер отмечает, что ранней весной 1938 года Ярцев позвонил финскому министру иностранных дел Р. Холсти и обратился с просьбой предоставить лично ему возможность срочно переговорить с министром. В ходе состоявшейся 14 апреля встречи Ярцев спросил, может ли он обсудить с Холсти «пару в высшей степени конфиденциальных вопросов», и сообщил далее, что он, будучи недавно в Москве, «получил от своего правительства исключительно широкие полномочия обсудить именно с финским министром иностранных дел проблему улучшения отношений между Финляндией и Россией. Переговоры должны быть абсолютно секретны».
Заручившись согласием Холсти, Ярцев заявил ему следующее: советское правительство полно желания уважать независимость и территориальную целостность Финляндии, но СССР абсолютно убежден: Германия вынашивает настолько далеко идущие планы агрессии против России, что представители экстремистской части германской армии не прочь осуществить высадку войск на территории Финляндии и затем обрушить оттуда атаки на СССР. В таком случае закономерно поставить вопрос: какой позиции будет придерживаться Финляндия перед лицом этих намерений немцев. Если Германии будет позволено осуществить акцию в Финляндии беспрепятственно, то Советский Союз не собирается пассивно ожидать, пока немцы прибудут в Райяёк (ныне город Сестрорецк, Ленинградской области. – Э. Ш.), а бросит свои вооруженные силы в глубь финской территории, по возможности дальше, после чего бои между немецкими и русскими войсками будут происходить на территории Финляндии. Если же финны окажут сопротивление высадке немецких десантов, то СССР предоставит Финляндии всю возможную экономическую и военную помощь с обязательством вывести свои вооруженные силы с финской территории по окончании войны. Советский Союз был бы готов в этом случае предоставить определенные концессии в экономической области. Он располагает практически неограниченными возможностями закупать в Финляндии промышленную продукцию, в особенности целлюлозу, а также сельскохозяйственные товары, преимущественно для снабжения ими Ленинграда. Советское правительство осведомлено о германских планах: если финское правительство не будет потворствовать осуществлению целей Германии, то фашистские элементы в Финляндии организуют мятеж и сформируют правительство, которое окажет поддержку устремлениям немцев. В заключение беседы Ярцев спросил Холсти, изъявил ли бы последний готовность вести переговоры по этим вопросам только с ним, Ярцевым, лично, поскольку ни советский полпред Деревянский, ни первый секретарь полпредства СССР в Хельсинки Аустрин ни в коем случае не должны ничего знать об этих переговорах.
В ответ на подробное изложение Ярцевым позиции СССР Холсти сказал, что в его служебные функции входит получение любой информации, откуда бы она ни исходила, но что только президент республики определяет национальную внешнюю политику во всей ее полноте. Следовательно, он, Холсти, не может приступить к регулярным переговорам без соответствующей санкции президента. Холсти сослался также на то, что Финляндия сотрудничает со Скандинавскими странами. Единственной целью этого сотрудничества, по его словам, является, в части, касающейся Финляндии, сохранение мира. Холсти спросил, подразумевал ли Ярцев, когда говорил о возможной советской помощи Финляндии, закупки финнами оружия у СССР.
Ярцев ответил, что наряду с другими формами экономической поддержки это также может быть принято во внимание, как только Советский Союз будет гарантирован, что Финляндия не окажет помощи Германии в войне против СССР.
Тогда Холсти поинтересовался, что следует понимать под этими гарантиями.
Ярцев пояснил, что к этому вопросу они оба смогут вернуться позднее, а именно: как только будет уверенность в том, что Финляндия желает стоять в стороне от войны и оказать сопротивление германскому вторжению на ее территорию.
Далее Таннер свидетельствует: «На этом первое интересное обсуждение завершилось. Стало ясно, что советское правительство опасается возникновения войны в ближайшем будущем и стремится изыскать пути и средства обеспечения безопасности с Севера. Очевидно, что оно прежде всего испытывало боязнь нападения со стороны Германии. Однако обращение к финскому правительству осуществлялось настолько необычным образом, что члены кабинета, знавшие об этом, в первую очередь министр иностранных дел Р. Холсти и премьер-министр А. К. Каяндер, вначале не придали этому обращению того значения, которого оно заслуживало. Я не был информирован, консультировались ли на первоначальном этапе переговоров с другими членами правительственной комиссии по иностранным делам – министрами В. Войонмаа и У. Ханнула. Как бы там ни было, эта первая встреча не привела сначала к регулярным переговорам. Можно предположить, что частичной причиной этого явился факт отъезда в ту пору г-на Ярцева в Москву и его временное отсутствие. По возвращении из Москвы он, однако, посетил еще Стокгольм, где обсуждал проблему Аландских островов с министром иностранных дел Швеции Р. Сандлером и другими».