Тайна
Шрифт:
Через двадцать минут она протянула листок Валентине. Та подхватила его двумя пальцами и поднесла к лицу. На рисунке неумелыми, но аккуратными косыми линиями был изображено ветхое строение, старая береза рядом, чуть поодаль соседний кирпичный дом и церквушка.
– Мне это ни о чем не говорит, – поджав губы, разочарованно протянула Валентина. – Я тут никогда не была. И это даже не похоже на Москву, какое-то село.
– Может, кто-нибудь другой знает это место. Кто-нибудь из товарищей вашего мужа, – предположила Анна.
– Откуда? – с нарастающим нетерпением язвительно спросила Валентина, словно забыв, что девушка помогает ей по ее же настоятельной просьбе. – Это прекрасно, конечно, спасибо тебе за труды, но как мне это поможет? Никак, – скептически заключила она.
– Ну почему же? – вмешалась Анна. – Это может облегчить поиски. Отдайте это в милицию или сами опрашивайте знакомых. Наверняка кто-нибудь сможет вспомнить это место.
– И скольких людей мне опрашивать? Всех жителей Москвы? Как вы себе это представляете? – с раздражением поинтересовалась Валентина.
Анна пристыженно притихла.
– Я знаю, что делать, – громогласно заявила вдруг гостья, беззастенчиво тыча пальцем в Олю. – Ты поедешь со мной в Москву!
– Что? – изумленно ахнула девушка.
– Да, в Москву, и сама поможешь найти это место.
– Но я не могу!
– Да что вы! – ахнула Анна. – Ей работать надо, у нас дом, хозяйство…
– Так это всего на несколько дней. Как только она найдет моего мужа, мы тут же привезем ее обратно, – мягко улыбнулась Валентина, – к тому же вот. – Она открыла сумочку и достала толстую пачку денег, такую, какую в доме Акимовых никогда в руках-то не держали.
Оля увидела, как переменилась в лице мать. Анна помолчала, потом сказала чуть охрипшим голосом:
– Вы даете это нам?
Валентина величаво кивнула.
– Решайтесь. Я подожду в машине.
И она, уже уверенная в своей победе, гордо подняв голову, вышла.
Анна некоторое время нервно постукивала пальцем по столу, испытующе глядя на дочь, потом глухо заговорила:
– Дочка, ты прости меня, что прошу, но нам нужны деньги. Поезжай, а?
Оля молчала, с досадой поджав губы.
– Ну, хочешь, я тоже на колени встану? Хочешь? – В голосе Анны послышалась близящаяся истерика. – Как я вас одна подниму? Съезди! Покажи этой фифочке дом!
– Но я не могу, я не знаю, где он… – Оля развела руками, она явно не знала, как противостоять такому напору.
– У меня ни одной юбки целой нет, все уже истерлось от стирок и починок! А Васятка! А Володенька?
– Мы жили и так нормально, с голоду не помирали, – скупо уронила Оля.
– Не думай об одной себе! Васятке одежу надо, вон в чем ходит, – перешла на просящий тон Анна.
– Я ведь уже взрослая. На меня тратиться не нужно.
– Ты замуж собираешься, скоро улетишь из гнезда. А у меня двое парней на руках останутся.
– Ну зачем ты так? Я же не брошу вас, мамочка, – прильнула Оля к матери, схватив ее за руку.
– Если не поедешь, знать тебя не хочу больше. – Анна оттолкнула дочь.
– Ты тайком за моей спиной брала у людей деньги, думаешь, я не знала! – с горечью проговорила Оля, глаза ее повлажнели. – Ты только о них и думаешь, больше ни о чем. И у нее взяла и припрятала, я все видела! И зачем они тебе?
– Да я ради вас света белого не вижу, – казалось, Анна тоже готова была расплакаться, – всю жизнь на вас положила, о себе давно и думать забыла. Только хочу, чтобы у вас-то не такая поганая жизнь была. Может, это твой шанс, и все, что было прежде, только ради этого? Поедешь в Москву, авось зацепишься, человеком станешь. А нет – просто денег заработаешь.
– Ты же сама говорила – лучше, мол, от таких людей и от больших городов держаться подальше.
Мать только покачала головой, и Оля заметила в ее глазах нездоровый блеск. «Деньги ей глаза застят, – с грустью подумала девушка, – и ничего другого не видит…»
Она долго не соглашалась, но в конце концов под натиском матери пришлось уступить. Решили, что поедет она этим же вечером, вместе с Валентиной на ее машине. Оля категорически потребовала обещание, что надолго она в Москве не останется, как только найдет пропавшего мужа, ее тут же отвезут обратно. А если же это не удастся, по истечении небольшого срока ее тоже отпустят домой.
– Как найдешь дом и Анатолия, тут же к родным поедешь, – кивала как болванчик Валентина. – А я еще сверху накину, внакладе не останетесь, надолго себя обеспечите, – обращалась она к Анне.
Стали собирать Олю в дорогу. Все были уверены, что через несколько дней, самое большее через неделю, она вернется. Никому и в голову не пришло спросить московский адрес Валентины.
Вася внимательно слушал разговоры взрослых, с нарастающей тревогой наблюдая за сестрой, которая все мрачнела и мрачнела. Одновременно с этим на ее лице появлялось беспомощное выражение, словно девушку загнали в угол и она не может отвертеться от чего-то плохого и неправильного и вынуждена уступить.
За суетой и переполохом сборов никто не заметил, как Вася подошел к столу и незаметно взял уже ненужный листок с рисунком сестры, внимательно вгляделся в него, потом припрятал за пазуху и вышел.
Толпа на улице не только не уменьшилась, а наоборот – увеличилась чуть ли не вдвое. Слухи о том, что Олю увозит московская дама, мигом облетели всю деревню, и провожать ее пришли все, кто знал девушку.
Валентина сидела в машине и боязливо выглядывала из-за шторок. Ей нынче досталось от деревенских, и она пережила немало неприятных минут, слушая, как бабы, нимало не смущаясь ее присутствием, во весь голос обсуждали ее платье и фигуру. Саму Николаеву они, видимо, воспринимали скорее не как земную женщину, а как диковинную птицу в клетке.