Тайная битва сверхдержав
Шрифт:
Результаты атомного взрыва, его воздействие на боевую технику, инженерные укрепления, различного характера строения, животных, находившихся на территории полигона, уровни проникающей радиации — все свидетельствовало об успехе. Проведенный эксперимент показал (хотя и не по всем параметрам), что атомный взрыв соответствует теоретическим представлениям, а значит, открывает путь к созданию более мощных образцов атомного оружия. Советский Союз стал ядерной державой.
4. Наука или разведка?
3 сентября 1949 года американский бомбардировщик В-29, совершивший очередной разведывательный полет в северной части Тихого океана близ границ СССР, при заборе пробы воздуха (такая задача ставилась всем самолетам, совершавшим разведывательные полеты в районах, граничащих с СССР) обнаружил
«Вероятность того, что это нечто иное (т. е. не атомный взрыв. — А. О.), — писал впоследствии председатель комиссии по атомной энергии Лилиенталь о своей первой реакции на известие о советской атомной бомбе, — категорически отметается — Роберт Оппенгеймер совершенно определенен… Чувство в животе: вот оно то, чего мы боялись, начиная с января 1946 года, с момента первого заседания нашей консультативной группы…» {24}
Президент Г. Трумэн и министр обороны Л. Джонсон, потрясенные провалом предсказаний и расчетов правительственных служб, с трудом верили фактам. Еще бы! Ведь комитет начальников штабов в 1946 году заверял президента, что «любая великая держава, начинающая с нуля и располагающая той информацией, которая ныне доступна, сможет осуществить эту цель в течение 5—7 лет, если она получит помощь в поставке и использовании специализированного оборудования и станков от наций, наиболее способных к производству атомных зарядов, и в период от 15 до 20 лет без такой посторонней помощи». И вот вместо 20 лет через каких-то 3 года в Советском Союзе появилось атомное оружие. Несмотря на то, что президент получил информацию об атомных испытаниях в СССР 12 сентября, он не решался сразу же объявить об этом. Только 23 сентября Г. Трумэн доложил кабинету и всей стране о происшедшем событии. По оценке Д. Лилиенталя, советское испытание «коренным образом изменило обстановку».
Но в Вашингтоне в это не хотели верить. Даже когда Трумэну 19 сентября 1949 года предоставили неопровержимые данные о появлении в СССР атомной бомбы, он отнесся к этому скептически. Он попросил каждого из членов специальной комиссии по атомной энергии дать свое личное подтверждение того, что русские «действительно смогли сделать это». Он всячески уклонялся от того, чтобы сделать официальное заявление об испытаниях атомной бомбы в СССР, хотя уже были признаки того, что эта новость, помимо Белого дома, просочится в печать. Известно, что он спросил у Лилиенталя, уверен ли тот, что «русские действительно имеют бомбу?» Лилиенталь подтвердил этот факт. Советники Трумэна настаивали, чтобы президент публично признал наличие в СССР атомного оружия. И только 23 сентября, почти через месяц после атомного взрыва на Семипалатинском полигоне, он сообщил миру: «Мы имеем свидетельства того, что несколько недель назад в СССР был произведен атомный взрыв». Это был тяжелый удар по американскому истеблишменту.
В СССР 25 сентября было опубликовано официальное сообщение:
«23 сентября президент США Трумэн объявил, что, по данным правительства США, в одну из последних недель произошел атомный взрыв. Одновременно подобное заявление было сделано английским и канадским правительством.
Вслед за опубликованием этих заявлений в американской, английской и канадской печати, а также в печати других стран появились многочисленные высказывания, сеющие тревогу в широких общественных кругах.
В связи с этим ТАСС уполномочен заявить следующее:
В Советском Союзе, как известно, ведутся строительные работы больших масштабов — строительство гидростанций, шахт, каналов, дорог, которые вызывают необходимость больших взрывных работ с применением новейших технических средств. Поскольку эти взрывные работы происходили и происходят довольно часто в разных районах страны, то возможно, что это могло привлечь к себе внимание за пределами Советского Союза.
Что же касается производства атомной энергии, ТАСС считает необходимым напомнить о том, что еще в ноябре 1947 года министр иностранных дел СССР В. М. Молотов сделал заявление относительно секрета атомной бомбы, сказав, что «этого секрета давно уже не существует». Это заявление означало, что Советский Союз уже открыл секрет атомного оружия, и он имеет в своем распоряжении это оружие. Научные круги Соединенных Штатов Америки приняли это заявление В. М. Молотова за блеф, считая, что русские смогут овладеть атомным оружием не ранее 1952 года. Однако они ошиблись, так как Советский Союз овладел секретом атомного оружия еще в 1947 году.
Что касается тревоги, распространяемой по этому поводу некоторыми иностранными кругами, то для тревоги нет никаких оснований. Следует сказать, что советское правительство несмотря на наличие у него атомного оружия стоит и намерено стоять в будущем на своей старой позиции безусловного запрещения применения атомного оружия.
Относительно контроля над атомным оружием нужно сказать, что контроль будет необходим для того, чтобы проверять исполнение решения о запрещении производства атомного оружия» {25}.
Нужно сказать, что руководство СССР было встревожено заявлением Трумэна от 23 сентября. Откуда американцам известно о нашем атомном взрыве? Значит, была их агентура на полигоне? Только убедительные разъяснения ученых убедили Кремль в том, что факт атомного взрыва можно определить по заборам проб воздуха за сотни километров от места взрыва.
Как бы то ни было, заявление ТАСС было воспринято мировой общественностью с разноречивыми чувствами. Многие считали это шагом, который ставил преграду угрозе атомной войны. Не случайно известный американский политический деятель Г. Киссинджер писал: «Советский Союз обладал еще одним преимуществом в первые послевоенные годы: растущим убеждением общественности несоветской части мира… в том, что ядерная война представляла собой неимоверную катастрофу» {26}.
А что Вашингтон? Там сообщение ТАСС вызвало бурю. Воинствующая часть общественности требовала немедленного развязывания превентивной атомной войны против СССР. Однако войны не произошло: выяснилось, что США не смогут выиграть такую войну, даже нанести первый ощутимый для СССР удар. В конце 1949 года США имели 840 действующих стратегических бомбардировщиков, способных нести атомные бомбы, и около 250 самих бомб. Конечно, и такое количество атомных боеприпасов было впечатляющим, но тактико-технические характеристики самолетов-носителей позволяли достичь Москвы, Ленинграда и других городов в Европейской части СССР при действии с авиабаз Англии и других стран Западной и Южной Европы. Однако их в то время было явно недостаточно, а главное, теперь это ставило под угрозу советского атомного удара западноевропейских союзников Соединенных Штатов, и это в значительной степени меняло мировую ситуацию.
Весть о появлении в СССР атомной бомбы взбудоражила весь мир, и, конечно, в первую очередь Америку. Сразу же получила развитие версия о том, что Советский Союз с помощью своей агентуры смог добыть секреты американского «Манхэттенского проекта» и быстро создать аналогичную бомбу. Вспомнили о крупном международном скандале 1945 года. Тогда шифровальщик советского посольства в Канаде Игорь Гузенко попросил у канадского правительства политического убежища и передал в руки полиции Канады сведения о сети советских разведчиков, работавших над раскрытием американских атомных секретов. Последовал ряд арестов, и в конечном счете западные службы вышли на след советского «супершпиона», как его именовали, физика Клауса Фукса, работавшего в Лос-Аламосе.
С тех пор тема Фукса как человека, обеспечившего успех Советского Союза в создании собственной атомной бомбы в короткие сроки, не сходит со страниц военной и научной исторической литературы. Согласно многочисленным версиям, роль советских ученых — И. В. Курчатова, Ю. Б. Харитона, А. Б. Зельдовича, а также создателей и организаторов атомной промышленности — была минимальной, а роль разведки — основной.
Действительно, наша первая бомба, взорванная на полигоне под Семипалатинском, была копией американской бомбы.
В связи с этим встает вопрос, до сих пор вызывающий споры: кто же сыграл главную роль в создании атомного, а затем и водородного оружия в СССР: наука или разведка? Когда в 1992 году академика Ю. Б. Харитона спросили, правда ли, что первая советская атомная бомба — двойник первой американской, он ответил: «Наша первая атомная бомба — копия американской. И я считал бы, — добавил он, — любое другое действие в то время недопустимым в государственном смысле. Важны были сроки: кто обладает атомным оружием, тот диктует политические условия». Тогда корреспондент спросил академика: