Тайная дипломатия
Шрифт:
– Ну, дорогой товарищ, вы голова, – с уважением сказал я, стараясь не рассмеяться. – Так и в чем же проблема-то?
Главный авантюрист Советской России тяжко вздохнул и поведал мне грустную историю, как нашел в Париже надежных людей, договорился с ними о продаже двенадцати бриллиантов, но они его избили, отобрали и драгоценности, и все наличные деньги. Да еще и обвинили в том, что пытался их надуть, продав стекляшки вместо драгоценностей.
– Так может, это и на самом деле стекляшки? – осторожно поинтересовался я.
– Какие стекляшки? – окрысился Яков. – Я хоть не цойреф[2], но
То, что никто повторить не сможет, это Яша погорячился. Старые большевики, в особенности женского пола, многое могут.
Я попытался выяснить: что это за такие надежные люди, но натолкнулся на стену молчания. Понял лишь, что какие-то адреса Блюмкин получил еще в России от эсеров. Странно. Социал-революционеры его же к смерти приговорили? Впрочем, эсеры бывают разные. И вообще, вопросов много. С чего вдруг Троцкому деньги понадобились? Или у него свои закончились? И какого лешего сюда толкать приехали? (Тьфу ты, почти в рифму.)
– А вот скажите-ка, Киршенбаум, поближе бриллианты продать нельзя[3]?
– А где ближе? – хмыкнул Блюмкин. – В Англию, на аукционе? Так там хозяева могут найтись. В Польше или Германии? В Германии нынче никто не купит, а в Польшу мне хода нет, там Савинков. А тут, как-никак, торговое представительство.
– Все ясно, – кивнул я. – А что от меня-то хотите?
– Сто тысяч долларов.
– А морду тебе вареньем не намазать?
– А пятьдесят?
– Блюмкин, – не выдержал я. – За пятьдесят штук я тебе морду прямо банкой намажу, без варенья. Хочешь?
– Ладно, хотя бы двадцать, – вздохнул Яков.
Нет, в этом мерзавце есть какое-то обаяние, определенно. А говорить в сотый раз, что я в жизни не сталкивался с такими наглецами не стану. А… уже сказал.
– Вот скажи, дорогой ты мой человек, – назидательно проговорил я. – Отчего я должен дать тебе деньги? От любви к товарищу Троцкому? Предположим, я люблю Льва Давидовича. Я его просто обожаю. Троцкому я дал бы и сто тысяч, и миллион, если бы имел, но причем здесь ты? А даже предположить… Яков, только только предположить, что я готов расстаться… ну, скажем, с сотней долларов, а это пятьсот франков, то что я с этого буду иметь?
– Вот, это уже деловой подход, – обрадовался Блюмкин. – Но мне нужно двадцать тысяч. А что ты с меня можешь поиметь, скажи сам.
– А что с тебя взять-то? Я же в торгпредстве служу, чем ты мне помочь сможешь? Ты уже попытался торговать, вон, с побитой рожей ходишь.
– А ты не ухмыляйся, – помрачнел Яков. – Что с меня взять? А ты с меня можешь чью-нибудь жизнь взять… Скажи, кого пришить нужно?
Хм… А ведь интересная мысль. Я-то недавно жалел, что у меня людей нет для небольшой войнушки. Может, Блюмкину это и поручить? В Париже недавно, языка не знает, а уже успел и в морду получить и едва бриллианты не продал. Я бы так не сумел. И совесть у меня останется чистой. Как ни крути, но я и помог товарищу Блюмкину с его мытарствами. Хотя… мог бы и как человек прийти, избежал бы многих бед. А так, сам виноват.
– Скажи-ка мне, Яша, а ты людей найти сможешь?
– Смотря для чего, – усмехнулся
– Двух.
– Не понял?
– Двух отцов, – уточнил я. – Один отец пять тысяч стоит. А два, соответственно десять.
– Ишь, не знал, – хохотнул Блюмкин, мотнув нечесаной и давно не мытой башкой. – Но все равно, деньги понадобятся.
– Видишь Яков, с тобой сплошные расходы. Но насчет денег для исполнителей, разговор особый. А вот тебе придется свои отрабатывать. Так мы с тобой на скольких тысячах договорились? На пяти?
– Не-а, товарищ Кустов, не пойдет. Мне приказано: хотя бы по тыще долларов за брюлик. Двенадцать тысяч, как хошь… Эти бриллианты из букета императрицы выломаны, но там еще штук двадцать осталось.
Букет, это у нас что? Видимо, какое-то ювелирное украшение в виде букета. Да, ребята. Двенадцать бриллиантов от десяти до двадцати карат за двенадцать штук баксов. Этак весь Госхран за бесценок уйдет.
– Значит, сделаем так, товарищ Киршенбаум. Я вам пока сотню франков дам на гостиницу и расходы. Как заселитесь, позвоните в торгпредство, сообщите адрес. Я бы посоветовал «Виолетту», гостиница неплохая, берут недорого. Но вы сами смотрите, не навязываю. Лишнего по телефону не болтать, с вами свяжутся, с оружием помогут, денег подкинут. Сколько народу понадобится, пока не знаю, сообразим. Но можно потихонечку присматриваться, подбирать. Ну, а как выполните, отстегну вам двенадцать… даже тринадцать тысяч. А товарищу Троцкому скажете – мол, нашел Кустов покупателя, брюлики продал. По рукам?
[1] Примерный перевод с идиша «Чтобы над тобой трава выросла».
[2] Ювелир
[3] Вот здесь Аксенов зря удивляется. В 1920 году мы продавали бриллианты в Ирландию, через Людвига Мартенса в США.
Глава двадцать третья. Блондинка из торгпредства
В прежней жизни я был «совой», но в Советской России пришлось становиться «жаворонком». Вот и теперь – Наталья дрыхнет, ей можно, а мне нужно пойти в кабинет, посмотреть скопившиеся за вчерашний вечер бумаги, почитать газеты.
Так, что тут у нас? Счет на поставку рыбьего жира в количестве тридцати тонн. Сколько? Пятьдесят тысяч франков? Многовато, не кажется? Впрочем, берем. Сто тонн маргарина за двадцать тысяч. Тоже надо, подписываю. А здесь у нас кукурузная мука, доставленная аж из Аргентины. Надеюсь, жучок не завелся? Ладно, хрен с ним с жучком, а муку покупать надо.
И что, все бумаги? А, так я еще вчера все просмотрел, подписал, эти остались «вылеживаться». Вчера, кстати, принесла нелегкая одного изобретателя, что предлагал купить новейшую методику уничтожения минных полей с помощью направленных взрывов. Правда, он не сказал, откуда должны происходить взрывы и кто же их должен направлять? Дескать – это и есть секрет, но он готов его открыть за каких-то пять миллионов франков. С лестницы я его не спускал, но достаточно вежливо предложил обратиться к правительству Франции. Мол – так патриотичнее.