Тайная история Марии Магдалины
Шрифт:
Хотя формально нашим главой считался Симеон, всеми делами заправляла я, тем более что в незнакомом месте он терялся, не чувствуя себя уверенно, а какие-либо наставления свыше получала только я. И я делала все возможное, чтобы помочь собратьям, хотя при этом молила Бога избавить меня, растерянную и сбитую с толку, от тяжкой обязанности руководить людьми.
Скорее из вежливости, чем по какой-либо другой причине мы посетили местную синагогу, но едва там услышали, с кем имеют дело, нас, как я и предполагала, попросили убраться и больше не приходить. Они слышали о нас, слышали про странную секту, которая верит в то, что Мессия уже пришел, а больше просто ничего не желали знать. Лишь
Однако, невзирая на все трудности, к наступлению осенних дождей мы устроились в нашем новом доме не так уж плохо. Со временем город и его окрестности нравились мне все больше, я стала ловить себя на том, что даже его храмы и статуи уже не столько пугают меня, сколько привлекают своей красотой. Проходя мимо них, я уже не отворачивалась и не спешила прочь. Хуже того, я подавляла в себе желание заглянуть внутрь, в светлые, просторные залы, так непохожие на наш скрытый за плотными завесами темный альков Святая Святых.
Здесь, среди иноверцев, наша община поневоле сплотилась еще теснее. Каждый вечер мы проводили собрания у кого-нибудь дома, и постепенно это место само становилось для нас домом. Хотя возможно, было избрано для нас лишь в качестве кратковременного пристанища.
— В нашей истории, — сказал как-то Симеон, — бывали случаи, когда краткое посещение оборачивалось многолетним поселением. Иаков отправился в Египет для покупки зерна, а его потомки оставались там четыреста пет. Возможно, в конце концов такова и наша судьба — на многие поколения осесть среди этих греков и пожирателей свинины.
Оставалось лишь полагаться на волю Бога, а Он, как мы знали, умел удивлять.
— Уже сказано было, что мы должны ждать, — повторила я. — Помните, как, пребывая в пустыне, израильтяне дожидались, когда над Скинией по воле Господа поднимутся облако и огненный столп? Вот и мы проходим такое же испытание.
В том, что это испытание у меня сомнений не было. Дождемся мы наставления или возьмем свою судьбу в собственные руки? Воссоединимся и сольемся с синагогой или впадем в язычество, поддавшись влиянию окружавших нас греков? То было действительно суровое испытание для всех. А для меня лично предназначалось еще одно, особенное. Испытание манящей красотой храмов и статуй. Красотой идолов.
Некоторые из нас занимались сбором повествований и преданий об Иисусе, находя где только можно дополнительные сведения, чтобы передавать их людям, алчущим познания. Иные надеялись составить полный, исчерпывающий список его деяний и речений с тем, чтобы практически весь опыт первых учеников стал доступен вновь обращенным. Такие сборники составлялись не единожды, но ни один из них не стал полным.
Кроме того, мы разработали специальный подготовительный курс для тех, кого называли «катехуменами», или «оглашенными». Прежде чем стать полноправными членами общины, они должны были ознакомиться с вехами жизни Иисуса, его учением, заветом, данным им нам, узнать о его мученической смерти, воскресении, преображении и вознесении. Кроме того, мы утвердили крестильное изречение, которое теперь произносилось над каждым, по завершении водного крещения: «Все вы, во Христе крестившиеся, во Христа облеклись. Нет уже ни иудея, ни язычника; нет ни раба, ни свободного; нет ни мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе». [85]
85
Гал. 3. 27–28
С
Не скрою, некоторые считали, что мы разводим излишние формальности, не соответствующие духу веры, что для истинного христианина важны не ритуалы и церемонии, а веление сердца, и стать им может всякий, публично признавший Христа Господом. Но постепенно наши скромные требования стали общепринятыми.
Что более всего поражало в те дни — как Иисус притягивал к себе людей. Ведь обращение совершалось усилиями его неумелых, далеких от совершенства последователей, по прошествии долгого времени и, самое главное, без его телесного присутствия.
Доходили до Пеллы и вести о римлянах и Иерусалиме. Повстанцы в городе неожиданно сумели добиться успеха, столь значительного, что это дало им возможность заявить, будто сам Бог помогает им, как это бывало в далеком прошлом. Они заняли большую часть города, а когда Галл, наместник Сирии, по приказу Нерона выступил на юг, чтобы очистить Иерусалим от бунтовщиков, напали на его войско на марше и разгромили. В этом бою полег весь римский арьергард, более четырехсот воинов. Таким образом, первое столкновение завершилось победой зилотов, казавшейся чудом и тем более подтверждавшей толки о Божественном вмешательстве. Повстанцы создавали в Иерусалиме и округах свои органы власти, изгоняя ненавистных захватчиков.
Но, увы, это оказалась не окончательная победа, как та, которую одержал Моисей над фараоном, а лишь начало настоящей войны. Римляне были властителями мира, и поражение в одной или двух стычках для них ничего не значило.
Нерон приказал лучшему своему военачальнику Веспасиану подавить восстание. Этот командир отличался благоразумной осторожностью, а служба в Британии научила его бороться с противником, использующим тактику засад и налетов. Лично возглавив Пятый и Десятый легионы, он приказал своему сыну и помощнику Титу привести из Египта Пятнадцатый легион, а также потребовал от подвластных Риму восточных царьков выставить вспомогательные войска. Очень скоро с учетом союзников под его командованием собралось около шестидесяти тысяч бойцов, больше, чем могли выставить повстанцы.
Когда-то в древности Бог сказал Гедеону, что мощь и численность врага лишь дает Ему возможность показать Свое могущество, но на сей раз Он не воспользовался возможностью продемонстрировать его, воспрепятствовав продвижению римской армии, сильнейшей из когда-либо существовавших в мире.
Выступив из Сирии, Веспасиан двинулся к Иерусалиму через Северную Галилею, где в кровопролитных сражениях у Иотапаты, а также у Тивериады и Магдалы преодолел яростное сопротивление повстанцев и обратив их в бегство.
Глава 67
Магдала! Магдала и Тивериада, где находилось дражайшее мое сокровище, оказались в зоне боевых действий!
То видение… то страшное видение, в котором сражение шло на воде, люди гибли без счета и само озеро покраснело от крови— неужели теперь ему суждено воплотиться в явь? Но если так, я должна поспешить туда. Должна найти и спасти мою дочь!
— Да ты что? — воскликнул, узнав о моем намерении, Симеон. — Это невозможно! Ты — прости уж меня за откровенность — стара. У тебя мало сил, чтобы кому-то помогать. Но если ты попадешься разбойникам, они ведь не посмотрят на твои седины.