Тайная история Марии Магдалины

Джордж Маргарет

— По-моему, старая женщина, ты забыла о том, что мы собрались по радостному поводу, — вспылила Юдифь, — Если б ты не была соседкой Зебиды, я подумала бы, что у тебя дурной глаз. А сейчас возьми назад слова, сказанные тобой о моем сыне!

— Я не имела в виду ничего дурного, но, делая вид, будто зла вокруг нас не существует, мы только придаем ему силы, — упрямо заявила Эсфирь. — Что же до твоего сына, то я от всей души желаю ему и его жене крепкого здоровья и долгой жизни.

Зебида всунула в руки Эсфири чашку и усадила ее в уголок, подальше

от остальных.

— А что ты наденешь? — спросила Анна тетушка Марии со стороны отца.

— Главным цветом в моем наряде будет красный, потому что это цвет радости, — тихо ответила Мария, боясь, как бы они не стали упрашивать ее примерить платье.

— А головной убор?

— Я… я думаю…

— Мы привезли его для тебя! — в один голос сказали Юдифь и Девора.

Они мигом извлекли из корзины шерстяную шаль, настолько легкую и тонкую, что она даже просвечивала.

— Нам хотелось, чтобы у тебя было что-то от нашей семьи.

Мария взяла подарок, дивясь искусному плетению. Шаль казалась невесомой, как пойманное и окрашенное облачко.

— А монеты? Как насчет монет?

Зебида пренебрежительно фыркнула.

— У нас найдется кое-что получше, намного лучше, чем все эти бряцающие ожерелья и браслеты с золотыми монетами, которые полагается носить женщинам. Я знаю, что теперь это всего лишь дань обычаю, а вовсе не свидетельство благосостояния. И не указание на его источник, иначе Марии пришлось бы надеть свадебный венец из копченых сардин. Нет, вот что у нас есть.

Она бережно вручила Марии шкатулку из кедра. Девушка открыла ее и увидела внутри гранат из желтой меди, прикрепленный к цепочке.

— Все невесты в семье твоего отца носили это испокон веков вплоть до… в общем, с незапамятных времен! — сказала мать.

Мария приподняла цепочку, и все женщины стали с любопытством рассматривать изумительную маленькую вещицу, сработанную ее предком Хирамом. Потом Мария пустила подарок по кругу, чтобы они смогли подержать его в руках.

— Матушка… — только и смогла пролепетать Мария и бросилась Зебиде на шею.

Она не ожидала этого и не знала о такой семейной традиции. Ее мать никогда не заводила речь о дне собственной свадьбы, лишь изредка хвасталась той платой за невесту, которую внес Натан.

— Когда-нибудь ты передашь его своей дочери, — сказала Зебида, и голос ее дрожал. Казалось, она вот-вот всплакнет, чего за ней не водилось.

— Я обещаю, — сказала Мария, представив себе, как она и ее дочь совершают тот же обряд в окружении женщин ее семьи.

«О, да будет так!» — молча взмолилась она.

— Ой, это уж чересчур серьезно! — заметила Анна. — Ты забываешь, что от свадебных украшений до детской колыбельки очень далеко, а уж до того времени, когда она будет наряжать свою дочь к свадьбе… Сейчас мы должны постараться подготовить Марию к тому, что она должна сделать, чтобы стать настоящей женщиной!

Глаза тети блестели, как будто она вспоминала запретные вещи, на которые с удовольствием и намекала.

— Я

все знаю, — уверенно заявила Мария.

И в самом деле, кто об этом не знает? Замужние женщины перешептывались об этом, незамужние девушки размышляли об этом, а на близлежащих полях всегда паслись стада крупного рогатого скота и овец, которые без стеснения среди бела дня демонстрировали, как появляются на свет ягнята и телята. Что касается ночных радостей, доступных для мужчин и женщин, то их весьма вдохновенно воспевала Песнь песней.

— Наша обязанность — посвятить тебя в некоторые тонкости, — сказала Анна, которой громко поддакнула другая тетушка Марии, Ева.

Смущенно улыбаясь, Ева достала из рукава крохотную склянку и дразняще повела ею из стороны в сторону.

— Для твоей брачной ночи, — объявила она и вручила склянку Марии.

Марии пришлось протянуть руку и взять флакончик. Непрозрачная глина не выдавала того, что находилось внутри.

— Капни две капельки в свое вино в брачную ночь, и ты понесешь с первого же раза! — заверила Ева.

— Позор на твою голову, неужели у тебя нет ничего для мужа? — весело спросила Анна. — По-моему, ты проигнорировала его. Вот! — Она помахала другим флаконом. — Успех обеспечен! Проверено на себе!

Она сунула свое снадобье Марии. И это сестра ее отца, которая всегда казалась подраставшей девушке такой строгой и правильной.

— Одна капелька — вот и все, что требуется! Он будет как верблюд!

— Анна! — воскликнула мать Иоиля.

— А разве пророк Иеремия не говорил о том, как верблюд преследует дикую верблюдицу? — возразила тетушка, — И не где-то а в Священном Писании.

Мария старалась вообще не воображать себе брачную ночь, зная, что действительность обычно совсем не такова, какой ее представляешь. Но, в конце концов, через это прошли все женщины, от праматери Евы до ее собственной матери. Она черпала утешение в этом, порой мысленно добавляя: «Только бы не разочаровать мужа».

— Спасибо, — слабым голосом отозвалась Мария, принимая у Анны флакон.

— А где брачный плат? — требовательно спросила старая Эсфирь.

— Вот!

Зебида помахала большим белым квадратом материи, сотканной из тонкой пряжи. Его полагалось подложить под невесту в брачную ночь и предъявить после как доказательство ее девственности, в случае если возникнут сомнения.

— Неужели вы до сих пор придерживаетесь такого обычая? — спросила одна из юных двоюродных сестер Марии, — Это же старомодно. В наше время никто уже…

— Так сказано в Законе Моисея, — отрезала Зебида. — Не о плате, конечно, но о важности девственности.

— А что, если невеста окажется не девственницей? — нерешительно спросила девочка.

— Закон гласит, что ее должно побить камнями, — ответила Зебида, и Эсфирь кивнула.

— Но когда это было? — пожала плечами Ноема, жена Сильвана. До сих пор она молчала, что было на нее не похоже, — Нынче этого никто не делает.