Тайная история
Шрифт:
Он с хохотом откинулся назад и тут заметил меня — я так и торчал в дверях, как остолоп.
— Чего стоишь, заходи, — сказал он, со стуком опуская на пол передние ножки стула.
Близнецы вскинули глаза, вздрогнув, словно олени. Генри был невозмутим, как Будда, только плотно сжатые губы все же выдавали волнение, но Фрэнсис побледнел прямо-таки до зеленого оттенка.
— А мы тут байки травим, пока суд да дело, — радушно сообщил мне Банни, снова принимаясь раскачиваться. — Ладно, поехали дальше. Смит и Джонс совершают вооруженное ограбление и оказываются в камере смертников. Само собой, оба апеллируют по обычным каналам, но апелляцию Смита отклоняют первой, и ему прямая дорога на электрический стул.
Он философски махнул рукой, словно иллюстрируя бренность этого мира, а потом вдруг неожиданно
— Так вот, Джонса приводят посмотреть на казнь, он видит, как его дружка пристегивают к стулу…
Я заметил, что Чарльз, уставившись в пространство, прикусил губу.
— …и тут входит начальник тюрьмы. «Ну что, Джонс, — говорит, — какие новости насчет апелляции? — Да особо никаких, господин начальник, — отвечает Джонс. — Ах вот как, — продолжает тот, взглянув на часы, — ну тогда уж, наверно, нет смысла тащиться обратно в камеру, а?»
Запрокинув голову, Банни расхохотался, очень довольный собой, но никто даже не улыбнулся.
Когда Банни опять принялся за свое («А вот есть классная телега про Дикий Запад — ну, когда там еще виселицы в ходу были…»), Камилла подвинулась, освобождая место, и послала мне вымученную улыбку.
Я подошел и уселся на подоконник между ней и Чарльзом. Она быстро поцеловала меня в щеку:
— Как поживаешь? Ты, наверно, не мог понять, куда мы делись, да?
— Поверить не могу, что мы так до сих пор и не виделись, — негромко произнес Чарльз, поворачиваясь ко мне и забрасывая лодыжку одной ноги на колено другой. Нога тряслась, как испуганный зверек; ему пришлось положить сверху ладонь, чтобы унять дрожь. — Все дело в том, что мы страшно влипли с квартирой.
Не знаю, что я ожидал услышать от них, но явно не это:
— С квартирой?
— Мы оставили ключ в Виргинии.
— Тетушке Мэри-Грэй пришлось ехать аж в Роанок, чтобы отправить его через «Федерал экспресс».
— Я думал, вы сдаете кому-то еще, — с подозрением сказал я.
— Да, но этот наш съемщик уехал неделю назад. Как последние идиоты, мы попросили его выслать нам ключ простым письмом. А хозяйка квартиры во Флориде. Так что все это время мы торчали в загородном доме.
— Как мыши в мышеловке.
— Фрэнсис повез нас туда, а за пару километров до дома с машиной что-то стряслось. Жуткий скрежет и дым столбом.
— Руль отказал, представляешь? Мы влетели в канаву.
Они тараторили, перебивая друг друга. На несколько секунд их перекрыл пронзительный голос Банни:
— Так вот, у этого судьи была излюбленная система. По понедельникам он вешал угонщиков скота, по вторникам — шулеров, по средам — убийц…
— …Нам пришлось добираться пешком, — продолжал Чарльз, — а потом мы днями напролет названивали Генри, чтоб он за нами приехал. Но он не брал трубку, ты ведь знаешь, как трудно с ним бывает связаться…
— А у Фрэнсиса даже еды никакой не было, только несколько банок маслин и смесь для выпечки.
— Ох да, маслины и «Бисквик» на завтрак, обед и ужин.
«Неужели правда?» — подумал я и на краткий миг испытал огромное облегчение — нет, ну надо ж было быть таким дураком! — но тут вспомнил квартиру Генри и чемоданы у двери.
Банни подбирался к развязке:
— …И тут судья говорит: «Сынок, сегодня у нас пятница, и, хотя я с удовольствием повесил бы тебя прямо сейчас, придется подождать до вторника, так как…»
— Даже молока не было, — добавила Камилла. — «Бисквик» приходилось замешивать на воде.
Раздалось негромкое покашливание, и я поднял глаза. На пороге стоял Джулиан.
— Умолкните, трещотки, — сказал он во внезапно наступившей тишине. — Силы небесные, и где же вы пропадали все это время?
Чарльз прочистил горло и, глядя на стену, принялся как заведенный пересказывать историю про ключ от квартиры, машину в канаве и маслины с «Бисквиком». В косых лучах зимнего солнца предметы выглядели застывшими, прорисованными до мелочей, словно бы ненастоящими, и у меня возникло ощущение, что я начал смотреть с середины какой-то запутанный фильм и никак не могу уловить нить повествования. Тюремные шуточки Банни почему-то совершенно выбили меня из колеи, хотя я вспомнил, что раньше, осенью, он тоже постоянно рассказывал что-нибудь подобное. Тогда, как и сейчас, ответом было лишь натянутое молчание, но ведь другого эти глупые, дрянные шутки и не заслуживали. Мне всегда казалось, что Банни черпает их из какого-нибудь доисторического сборника анекдотов вроде «Адвокаты шутят», который, скорее всего, валяется у него на книжной полке рядом с автобиографией Боба Хоупа, [53] романами про Фу Манчу и «Мыслителями и творцами». (Позже выяснилось, что так оно и было.)
53
Боб (Лесли Таунс) Хоуп (1903–2003) — американский комедийный актер и эстрадный артист, суперзвезда радио, телевидения и кино, автор бесчисленных юморесок и крылатых шуток. Хоуп много ездил по миру и написал несколько книг, включая автобиографический роман «Смокинг есть, отправляюсь путешествовать» (1959).
— Почему вы не позвонили мне? — озадаченно и, как мне показалось, несколько обиженно спросил Джулиан, когда Чарльз закончил свой рассказ.
Близнецы смотрели на него, не зная, что ответить.
— Нам это как-то в голову не пришло, — наконец сказала Камилла.
Джулиан посмеялся и процитировал афоризм из Ксенофонта, в котором буквально говорилось о палатках, воинах и приближении врага, но подразумевалось, что в час испытаний лучше всего обращаться за помощью к своим.
После греческого я вышел из кабинета, не обменявшись ни с кем ни словом, и зашагал прочь от Лицея в полном смятении чувств. Все мысли тут же отзывались беспричинным ощущением опасности и настолько противоречили друг другу, что я утратил способность строить какие-либо предположения и лишь тупо изумлялся происходящему. Перспектива возвращения в комнату казалась невыносимой. Я отправился в Общины и почти час просидел в кресле у окна, не в силах решить, чем заняться. Пойти в библиотеку? Взять машину Генри (ключи все еще были у меня) и съездить куда-нибудь — например, проверить, нет ли в «Орфеуме» дневного сеанса? Сходить к Джуди попросить таблетку валиума?
В конце концов я пришел к заключению, что последнее является необходимым условием для осуществления любого другого плана. Я вернулся в Монмут и поднялся к Джуди, но обнаружил на двери ее комнаты накорябанную золотым маркером записку: «Бет! Мы с Трэйси едем обедать в Манчестер. Давай с нами? Я в мастерской до одиннадцати. Д.».
Я стоял, озадаченно рассматривая дверь, облепленную фотографиями разбитых автомобилей и провокационными журнальными заголовками. На дверной ручке болталась в петле голая кукла Барби. Времени было начало второго. Я подошел к безупречно белой двери своей собственной комнаты — она единственная не была украшена постерами «Флештоунз», религиозной пропагандой, суицидными цитатами из Арто [54] и тому подобным — и подивился скорости, с какой мои соседи умудрились налепить всю эту дрянь, а также загадочности их мотивов.
54
Антонин (Антуан Мари Жозеф) Арто (1896–1948) — французский актер, поэт и теоретик театрального искусства, оказавший сильное влияние на развитие театра абсурда. Арто страдал расстройством психики, с 1937 г. он проводил большую часть времени в психиатрических лечебницах. Среди его работ — несколько эссе, посвященных самоубийству. Одно из наиболее часто цитируемых высказываний Арто на эту тему гласит: «Если я совершу самоубийство, то не затем, чтобы себя разрушить, а затем, чтобы собрать себя воедино» («О самоубийстве», 1925).
Я лежал на кровати и смотрел в потолок, пытаясь вычислить, когда вернется Джуди, и придумать, чем развлечься до ее возвращения, когда ко мне постучали. Я отворил дверь — в коридоре стоял Генри.
— Привет, — сказал он.
Я словно бы онемел. Он созерцал меня с терпеливым безразличием — сосредоточенный, невозмутимый, под мышкой зажата книга.
— Здорово, — ответил я наконец.
— Как поживаешь?
— Отлично.
— Это хорошо.
Долгое молчание.