Тайная история
Шрифт:
Поэтому, когда Чарльз вернулся с Камиллой, мы просто ушли. Что было, как я сейчас понимаю, умнейшим из возможных поступков. Не сказать, чтобы команды опытных следователей каждый день прочесывали вермонтские леса. Это дикое место. Люди то и дело погибают при самых разных обстоятельствах. Мы понятия не имели, кто этот человек, не было ни одной ниточки, которая могла бы привести от него к нам. Вся наша забота была найти машину и добраться домой незамеченными. Что мы и сделали.
Наклонившись, он налил себе еще, я последовал его примеру. Минуту-другую мы сидели
— Генри… — выдавил я.
— Ты не представляешь, как это было тягостно, — сказал он, покачав головой. — Однажды я сбил на шоссе оленя. Видеть, как это благородное животное бьется в кровавой агонии, с переломанными ногами… А в этот раз было еще хуже, но я, по крайней мере, надеялся, что этим все кончится. Я и представить не мог, что у истории будет продолжение.
Он отпил виски.
— К сожалению, продолжение следует. Об этом позаботился Банни.
— То есть?
— Ты же слышал его сегодня утром. Он изводит нас без конца. Ума не приложу, что теперь делать.
Послышалось щелканье ключа в замке. Генри допил виски одним долгим глотком.
— А вот и Фрэнсис, — сказал он, потянувшись к выключателю.
Глава 5
Когда зажегся верхний свет и отступившая тьма очертила привычные, посюсторонние границы гостиной (заваленный бумагами стол, продавленный низкий диван, пыльные шторы модного покроя, попавшие к Фрэнсису после очередной дизайнерской горячки его матери), у меня возникло ощущение, будто я только что вырвался из страшного сна и в панике нашарил кнопку ночника. Было отрадно видеть, что двери и окна на прежних местах и никакая чертовщина не перевернула все вверх дном под покровом ночи.
Щелкнул замок. Из темной прихожей показался Фрэнсис. Он тяжело дышал, удрученно сдергивая перчатки за кончики пальцев.
— Господи, Генри! Ну и вечер!
С порога он не мог меня видеть. Генри, покосившись в мою сторону, кашлянул — негромко и со значением. Фрэнсиса так и развернуло.
Мне казалось, я ответил на его взгляд как ни в чем не бывало, но, видимо, только казалось. Должно быть, все было написано у меня на лбу.
Фрэнсис долго и пристально рассматривал меня, забыв про перчатку, свисавшую с его руки безжизненным зверьком.
— О нет, — наконец произнес он, все еще не сводя с меня глаз. — Генри, ты ведь не…
— Боюсь, именно это я и сделал.
На секунду Фрэнсис крепко зажмурился. Он сильно побледнел, его осунувшееся лицо казалось сухим и шершавым, как след мелка на грубой бумаге. Я подумал, что сейчас он упадет в обморок.
— Не волнуйся, — поспешил успокоить его Генри.
Он не шелохнулся.
— Правда, Фрэнсис, все нормально, — чуть раздраженно добавил Генри. — Садись, в конце-то концов.
Тяжело дыша, Фрэнсис прошел в комнату и, рухнув в кресло, полез в карман за сигаретами.
— Он сам обо всем догадывался, — сказал Генри. — Я же тебе говорил.
Едва удерживая сигарету в дрожащих пальцах, Фрэнсис взглянул на меня:
— Это правда?
Я не ответил. У меня мелькнуло подозрение, что я стал жертвой чудовищного розыгрыша. Фрэнсис обреченно провел рукой по лицу:
— Наверное, уже все знают. Даже не пойму, чего я теперь волнуюсь.
Генри принес из кухни стакан и, налив виски, протянул его Фрэнсису со словами «Deprendi miserum est». [59]
59
Горе — попасться. (Гораций. Сатиры, I, 2, 135. Перевод М. Дмитриева и Н. Гинзбурга).
К моему удивлению, Фрэнсис рассмеялся — коротеньким унылым смешком.
— Боже правый! — воскликнул он, сделав большой глоток. — Это какой-то кошмар! Ричард, даже представить не могу, что ты теперь о нас думаешь!
— Это не важно, — произнес я без задней мысли, но тут же с изумлением понял, что так оно и есть. Это действительно почти не имело значения; во всяком случае, я не прибег к обычной разговорной фразе.
— Что ж, наверно, ты уже понял, как основательно мы влипли, — сказал Фрэнсис, сложив два пальца пинцетом и потирая уголки глаз. — Ума не приложу, что нам делать с Банни. Я чуть было не влепил ему пощечину, пока мы стояли в очереди на этот идиотский фильм.
— Вы ездили в Манчестер? — спросил Генри.
— Да. Но это ничего не меняет, люди обожают подслушивать, и никогда не знаешь, кто может оказаться у тебя за спиной. Был бы еще фильм стоящий…
— А что это было?
— Какой-то бред на тему холостяцкой вечеринки. Мне сейчас просто нужно принять снотворное и пойти спать. — Он допил свое виски и налил еще. — С ума сойти, — обратился он ко мне. — Ты так спокойно все воспринимаешь. Мне жутко неловко из-за этой истории.
Повисло молчание.
Наконец я спросил:
— Что вы собираетесь делать?
Фрэнсис вздохнул:
— То-то и оно — мы думали, делать ничего не придется. Понимаю, звучит не очень здорово, но что мы можем сейчас?
Его упаднический тон и рассердил и огорчил меня.
— Лично я понятия не имею, — сказал я. — Лучше скажите мне, ради бога, почему вы сразу не заявили в полицию?
— Ты конечно же шутишь, — сухо произнес Генри.
— Могли бы сказать, что ничего не знаете. Что просто наткнулись на труп, там, в лесу. Господи, ну не знаю — что сбили его на дороге, что он выскочил прямо вам под колеса, да мало ли что?
— Тем самым мы бы совершили непростительную глупость. Это был несчастный случай, и мне жаль, что все так получилось, но, честно говоря, я не понимаю, как шестьдесят или семьдесят лет, проведенные мной в вермонтской тюрьме, послужат интересам налогоплательщиков или, если на то пошло, моим собственным.
— Но это же был несчастный случай. Ты сам только что сказал.
Генри пожал плечами.
— Если б вы пошли сразу, то могли бы отделаться каким-нибудь не очень серьезным обвинением. Может, даже и до суда бы не дошло.