Тайная Миссия
Шрифт:
— Скоро, — ответил Комфри, поводил рыльцем по сторонам, еще понюхал воздух, несколько раз фыркнул и стал спускаться: при этом рыльце его все время было обращено в сторону Лугов, на запад, — Да, — добавил он, — скоро. Вот-вот.
Однако, когда другие кроты в Данктоне узнали о предчувствии Комфри, «вот-вот» показалось им невероятно долгим сроком.
Несколько часов спустя вея система гудела, обсуждая новость: Комфри возвестил о возвращении Триффана домой, следовательно, так и будет. Скоро. Триффан, молодой крот, который оказал честь системе, сопровождая старого Босвелла в Аффингтон, —
Одни кроты немедленно принялись чистить ковры, другие гадали, нашел ли Триффан себе пару (а если нет, то почему), и если нашел, то какие у них малыши. С другой стороны, замечали третьи, Триффан мог стать кротом-летописцем, а те дают обет безбрачия. Однако, если он возвращается домой, он не может быть летописцем, но поскольку у Триффана было твердое намерения стать летописцем, а он им не стал, значит, случилось что-то плохое. Да, случилось что-то плохое. Так эйфория сменилась сомнением, сомнение — беспокойством, а беспокойстве породило многочисленные предположения; обсуждались и оценивались все варианты, что могли произойти под солнцем, и многие из тех, что могли случиться под луной.
Главная проблема заключалась в том, когда он придет. Кроты, ожидавшие, что Триффан появится через несколько часов после сообщения Комфри, вскоре почувствовали разочарование.
Только в одном все были единодушны: Триффана нужно приветствовать, и притом достойно. Это означало, что какой-нибудь крот или несколько кротов должны пойти и встретить его.
Сама Монди выдвинула эту идею и добилась поддержки у Комфри, которого смущало лишь одно: Триффан мог появиться с любой стороны.
— Ты же нюхал воздух, повернувшись носом к западу, когда почувствовал его приближение, — заметила Монди.
— Ах вот как! Разве? Может, так оно и было. Аффингтон и находится на западе или примерно так. Мне к-к-кажется, он придет оттуда.
Потом кроты вспомнили, что единственная дорога, которая приводила в Данктонский Лес и выводила из него, пролегала по коровьему тоннелю под шоссе ревущих сов, уходившему на юго-восток, поэтому двух кротов отправили к самому шоссе. Там они терпеливо ждали. День. Два…
…Пока их не сменили, потом пришли следующие— и зародились сомнения в правильности предсказания Комфри. Во всяком случае, ворчуны стали поговаривать, что чужаки в системе не нужны никому, что один гость означает много гостей, так что приход Триффана, в конце концов, не такое уж желанное событие.
Однако Комфри оставался спокойным и уверенным. Он не сомневался в факте приближения Триффана, но не мог сказать, когда это произойдет. Потом ноябрь сменился декабрем, впереди замаячила радостная перспектива Самой Долгой Ночи, и мысли большинства кротов оказались заняты отнюдь не пророчеством о возвращении Триффана.
Естественно, кто-то надеялся, что он вернется в эту святую ночь, но большинство говорили: «Не рассчитывайте на это; со времени предсказания Комфри прошло уже полтора кротовьих года, и пока что не показалось ни одно рыльце. Да и вряд ли в эти дни вы найдете крота, который пойдет выполнять обязанности встречающего! Только не я! Я уже был там дважды…»
Все это было верно. Многие проделали путь к шоссе ревущих сов и тщетно ждали
И Самая Долгая Ночь наступила, а с ней и всеобщее ликование. Обряды начались вскоре после полудня, когда свет стал меркнуть, а кроты поодиночке или парами, а иногда и по трое, пробираться ходами или по поверхности к Камню. Одни шептали молитвы, которые сами сочинили, другие просто смотрели на Камень, который с наступлением темноты стал казаться еще больше, чем был на самом деле.
Многие пришли, чтобы встретиться со старыми друзьями, с которыми не виделись, быть может, больше кротовьего года — потому что кроты любят мир и покой, и никто не станет нарушать уединение другого.
И вот, вокруг болтали, звенел тихий смех, празднующие приходили и уходили, и никто не забывал прошептать имя Линден — имя первой Белой Кротихи. Ее историю всегда вспоминали и повторяли в Самую Долгую Ночь.
Облака на небе разошлись, и показалась луна — слегка в тумане, но ее было прекрасно видно, — хороший знак для будущего цикла времен года! Кроты любят, когда в Самую Долгую Ночь показывается луна.
Комфри в одиночестве подошел к Камню. Сначала его просто не заметили, а когда заметили, не стали окликать, потому что знали, он не любит, чтобы его беспокоили, когда он молится. Когда Комфри закончил молитвы, Монди пожелала ему счастливой Самой Долгой Ночи, быть может, несколько робко, и они очень мило потолкали друг дружку; остальным очень нравилось наблюдать это, так как если существовали два крота, которым следовало бы создать пару, то это были Монди и Комфри.
— Так что, придет Триффан сегодня ночью? — раздался в темноте чей-то голос, осмелившийся задать вопрос, ответ на который жаждали услышать все. Все надеялись, что Триффан придет, но лишь немногие действительно допускали такую возможность, так как в эту Самую Долгую Ночь в воздухе витал дух какой-то незавершенности и ожидания,
— Он совеем близко, — проговорил Комфри, — Я д-думаю, он придет.
— Он очень свирепый? — спросил один из юнцов, Триффан был весьма популярен среди молодежи, о нем рассказывали много легенд.
— Он сильный, — ответил Комфри.
— И свирепый?
— Н-нет, — сказал Комфри, улыбаясь, — Только по отношению к врагам,
— Он умный, ведь правда?
— Да, — ответил Комфри.
— И, уж конечно, красивый? — хихикнула молодая самочка, родившаяся прошлой весной, у которой еще не было пары.,
На это Комфри не отреагировал.
— Мы будем ждать его? — спросил еще кто-то.
— Н-н-нет, Когда ждешь, события очень затягиваются, — объяснил Комфри, — Будем есть вкусную пищу внизу, в общем зале, и рассказывать разные истории, И, может быть, один или двое останутся на поверхности, чтобы встретить Триффана,
Но никто из кротов не захотел в такую ночь остаться, а сам Комфри не мог, потому что ому надо было руководить празднеством,
— Ладно, — сказал он, неохотно позволяя увести себя вниз, — л-л-лучше бы…