Тайная уступчивость
Шрифт:
— Еще, — умоляю я, губы дрожат.
Он вскидывает бровь, а затем поднимает руку и снова шлепает меня по киске. Я снова вскрикиваю, и он быстро вынимает руку и резко вставляет в меня.
Он делает это еще два раза, прежде чем я выкрикиваю его имя вместе с тарабарщиной. Мои мысли бессвязны, и я вижу только его, слышу только его и наши тела. Он заполняет мои уши, и мое тело снова выгибается, желая освободиться еще раз.
— Кончи для меня, детка, andale21, —
Внутри меня все клокочет. Я кончаю, трепеща вокруг его члена, а он хрипит, не прекращая своих толчков. Он становится слишком чувствительным, и я вскрикиваю, приподнимаясь на локтях и пытаясь дотянуться до него одной рукой, чтобы остановить, но он качает головой, громко хрипит и останавливается с пульсирующим во мне членом.
Жар охватывает мои внутренности, и он наклоняется, опускается на мое плечо, а мои руки обхватывают его. Я сжимаю свою киску вокруг его члена, и он стонет, поднимая голову, чтобы посмотреть на меня.
— Если ты сделаешь это, я буду готов к четвертому раунду. Как думаешь, ты сможешь продержаться?
Я качаю головой и смеюсь, заставляя улыбку дернуться в уголках его рта, прежде чем он снова положит голову мне на плечо. Мои пальцы перебирают его волосы и закручивают локоны.
Мы оба остаемся в таком положении некоторое время, пока он не отстраняется и не идет за полотенцем, чтобы привести себя в порядок.
Как только мы привели себя в порядок, и я натягиваю треники, он берет меня за запястье.
— Прими душ вместе со мной и оставайся на ночь.
Его карие глаза теперь мягкие, в них даже видны симпатичные золотистые крапинки.
Я медленно киваю. — Хорошо.
Он улыбается, берет меня на руки и ведет в ванную.
Пятнадцать
ДЖ
УЛИАН
Мы обнимаемся на кровати, а я играю с мокрыми прядями ее волос у плеча. Она зарывается головой в щель моей шеи, устраиваясь поудобнее и тихонько дыша. Это правильное ощущение, такого комфорта я еще не испытывал.
Мы оба голые, слишком устали, чтобы надеть одежду после душа. Я потратил время на то, чтобы вымыть ее волосы и изучить каждый сантиметр ее тела. Она делала то же самое, и все это время мы молчали. Это было интимно и больше, чем мы ожидали от совместного душа.
Это пугает меня, но в то же время возбуждает.
Мои мысли переходят на сообщение, которое она мне отправила. Я прочищаю горло, и она перекладывается на кровать.
— Элиана, — говорю я, убирая прядь волос и поглаживая ее по плечу. Она двигает головой и что-то бормочет.
— Элиана, о чем ты хотела со мной поговорить?
На
— Я столкнулась с Малкольмом, и он мне кое-что рассказал.
Я поднимаю бровь. — Да, я помню. Ты упомянула, что не могла сказать это по телефону?
Она кивает, ее глаза опускаются на мою грудь, а затем на одеяло, покрывающее наши нижние половины.
— Элиана, — толкаю я. Ее зеленые глаза снова поднимаются к моему лицу, а щеки становятся румяными. Ее глаза блестят, и у меня щемит в груди от этого зрелища. — Что он сказал?
— Ты работаешь с моим отцом.
Ее слова прозвучали торопливо, и мне понадобилось время, чтобы осмыслить сказанное. Я скрещиваю брови.
— Я работаю с твоим отцом? Он профессор в университете?
Она колеблется, складывает руки вместе поверх простыни и молчит несколько тактов. — Джулиан, — говорит она громче. У меня закладывает уши от того, что она произносит мое имя.
— Что?
— Ты работаешь на него.
— Я не понимаю.
Кажется, что ее слова ясны как день, но в то же время это не так. Как будто они улетучиваются в тот момент, когда покидают ее губы.
Она продолжает сжимать и разжимать пальцы, почти готовая начать ковырять кутикулы. Я инстинктивно поднимаю руку и кладу ее поверх своей, и она замирает, изучая меня. Она делает глубокий вдох, и ее глаза наполняются весельем.
Я вздергиваю бровь и взглядом призываю ее продолжать.
Она делает еще один вдох. — Мой отец — Карлос Харос.
Наступает тишина. Такая тишина, что можно было услышать, как падает булавка. Практически слышно, как учащается сердцебиение в моей груди, готовое вот-вот вырваться на свободу. Я застыл на месте, а Элиана сделала еще один вдох, прежде чем поднять руку и переплести свои пальцы с моими.
— Скажи что-нибудь, — умоляюще шепчет она, ее глаза просят и умоляют меня сказать что-нибудь. Что угодно.
Но я не уверен, что смогу быть рядом с ней в этом потрясенном состоянии. Словно слова в моей голове бегут со скоростью мили в минуту, и я не могу вовремя остановить их, чтобы сформировать законченное предложение. Я открываю рот, чтобы заговорить, но ничего не выходит.
Ее пальцы сжимают мою руку, и я несколько раз моргаю, прежде чем наконец покачать головой. Я пытаюсь успокоить свое сердце, но оно продолжает быстро биться.
— Элиана, — начинаю я. Ее глаза блестят, она прикусывает губу и смотрит в потолок. — Элиана.
— Я не знала! — восклицает она, и из ее глаз вытекает слеза.
Я смотрю, как она медленно поднимает свободную руку, чтобы вытереть слезу. Я хочу быть тем, кто вытирает ее, но я все еще размораживаюсь.
— Элиана, — повторяю я, на этот раз более твердо.