Тайная война против Советской России
Шрифт:
После разгрома белых армий и победы над интервентами перед русскими революционерами возникла серьезная проблема — как быть дальше. Троцкий, Бухарин и Зиновьев считали, что в «отсталой России» построить социализм невозможно.
Левая оппозиция хотела превратить русскую революцию в резервуар «мировой революции», в мировой центр для развязывания революции в других странах. Очищенные от «ультра-революционной фразеологии», подлинные планы левой оппозиции сводились, как неоднократно указывали Ленин и Сталин, к яростной борьбе за власть, к анархистскому разброду, а внутри России — к установлению военной диктатуры военного комиссара Троцкого и его сообщников.
Этот
Ленин, все еще бледный и истощенный от последствий ранения отравленными пулями Фанни Каплан, едва не оборвавшего его жизнь в 1918 г., поднялся на трибуну, чтобы ответить левой оппозиции. Он описал тяжелое положение в стране. Он призвал к национальному единству для борьбы с «невероятными трудностями», связанными с реорганизацией экономической и общественной жизни. Он провозгласил новую экономическую политику, отменявшую жесткий «военный коммунизм», восстанавливавшую в известной мере частную собственность и капитализм в России и открывавшую путь к началу восстановительного периода. [54] «Мы сейчас отступаем, как бы отступаем назад, но мы это делаем, чтобы сначала отступить, а потом разбежаться и сильнее прыгнуть вперед», — говорил позднее Ленин.
54
Решение о переходе к НЭПу было принято на X съезде партии в марте 1921 г. (Примеч. ред.)
Когда Ленин объявил о «временном отступлении» в связи с новой экономической политикой, Троцкий воскликнул: «Кукушка прокуковала конец советского правительства».
Ленин, однако, считал, что работа советского правительства только начинается. Он сказал Съезду:
Только тогда, когда страна будет электрифицирована, когда под промышленность, сельское хозяйство и транспорт будет подведена техническая база современной крупной промышленности, только тогда мы победим окончательно.
Рядом с трибуной висела большая карта России. По знаку Ленина карта внезапно осветилась. Она показала, как Ленин мыслит будущее своей страны. Электрические огоньки засверкали в различных местах карты, показывая замерзшим, голодным делегатам съезда местоположение будущих электростанций, плотин и других грандиозных сооружений, из которых побегут потоки электрической энергии и превратят старую Россию в современную индустриализированную социалистическую страну. Шепот возбуждения, одобрения и неверия пронесся по битком набитому холодному залу.
Друг Троцкого Карл Радек, глядя на эту пророческую картину сквозь толстые стекла очков, пожал плечами и пробормотал: «Электрофикция!» Острота Радека стала троцкистским лозунгом. Бухарин говорил, что Ленин пытается одурачить крестьян и рабочих «утопической болтовней» об электричестве.
За пределами Советской России международные друзья и сторонники Троцкого в социалистических и лево-коммунистических кругах считали, что режим Ленина обречен. Были и другие наблюдатели, также полагавшие, что Троцкий и левая оппозиция стоят у порога власти. Американский корреспондент Исаак Ф. Маркусон писал, что Троцкий «имеет за собой комсомол и большинство командиров и рядовых Красной армии». Но внешний мир, подобно самому Троцкому, переоценивал его силу и популярность.
Стараясь собрать вокруг себя массы, Троцкий объезжал страну, устраивал эффектные выходы на митингах, произносил страстные речи, обвиняя «старых» большевиков в «перерождении» и призывая «молодежь» поддержать его движение. Но русские солдаты, рабочие и крестьяне, только что расправившиеся с претендентами в «белые Наполеоны», вовсе не были расположены терпеть у себя «красного Наполеона». Сэр Бернард Пэйрс в своей «Истории России» писал о Троцком того периода:
Проницательный критик, близко наблюдавший его, правильно подметил, что по своей природе и по своим методам Троцкий принадлежит к дореволюционным элементам. Демагоги выходили из моды.
На X Съезде большевистской партии в марте 1921 г. была принята резолюция, запрещавшая всякие фракционные группировки в партии, как угрожающие единству партии. Отныне все партийные руководители обязаны были подчиняться решениям большинства под угрозой исключения из партии. Центральный Комитет особо предупреждал «товарища Троцкого» насчет его «фракционной деятельности» и указывал, что «враги государства», пользуясь сумятицей, вызванной его раскольническими действиями, проникают в партию и называют себя «троцкистами». Видные троцкисты и другие левые оппозиционеры были сняты с занимаемых ими постов. Главный помощник Троцкого по военным делам Николай Муралов был смещен с должности командующего стратегически важным Московским военным округом. Позднее на этот пост был назначен старый большевик К. Ворошилов.
В апреле следующего, 1922 года Иосиф Сталин был избран генеральным секретарем ЦК партии, и ему было поручено выполнение планов Ленина. После прямого предупреждения со стороны партии и снятия с руководящих постов последователей Троцкого ряды его сторонников стали таять. Престиж его поколебался, избрание Сталина нанесло сокрушительный удар троцкистской фракции в рядах партии.
3. Путь к измене
С самого начала левая оппозиция действовала двумя путями: открыто, с публичной трибуны, в своих газетах и аудиториях оппозиционеры несли свою пропаганду в народ. За сценой же подпольные совещания Троцкого, Бухарина, Зиновьева, Радека, Пятакова и др. вырабатывали свои стратегические планы и договаривались о тактике оппозиции.
На базе этого оппозиционного движения Троцкий создал в России тайную организацию заговорщиков, построенную по «системе пятерок», которую в свое время ввел Рейли и которая применялась эсерами и другими антисоветскими заговорщиками.
К 1923 г. подпольный аппарат Троцкого уже представлял собой широко разветвленную организацию. Троцким и его приверженцами были разработаны для нелегальной связи специальные коды, шифры и пароли. По всей стране были организованы подпольные типографии. Троцкистские ячейки были созданы в армии, дипломатическом корпусе, в государственных и партийных учреждениях.
Много лет спустя Троцкий сообщил, что сын его Лев Седов был в это время вовлечен в троцкистский заговор, который давно уже не представлял политической оппозиции в большевистской партии, а был на грани слияния с тайной войной против советского строя.
«В 1923 году, — писал Троцкий в 1938 г. в своей брошюре «Лев Седов: сын, друг, борец», — Лев с головой ушел в оппозиционную деятельность. Он быстро постиг искусство заговорщической деятельности, нелегальных собраний и тайного печатания и распространения оппозиционных документов. В скором времени в комсомоле выросли собственные кадры руководителей оппозиции».