Тайная жемчужина
Шрифт:
– О Боже… Боже милостивый…
И тут Флер почувствовала, как по его телу пробежала дрожь. В следующее мгновение герцог отступил на шаг.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Наконец он вновь заговорил:
– Флер, я хочу сказать вам… Завтра мне придется извиняться перед вами, но сегодня я ни о чем не жалею. А сейчас идите к себе, вам давно уже пора спать. Правда, я не стану вас провожать. Потому что не смогу остановиться у порога вашей комнаты.
Флер молча направилась к двери. Выйдя в коридор, она взбежала по лестнице и заперла дверь своей комнаты, словно боялась, что герцог все же станет преследовать ее.
О Господи, что она наделала? Что себе позволила? Флер вдруг поняла, что до сих пор ощущает на губах вкус бренди, вкус его поцелуя, и она даже сейчас трепетала от возбуждения… Неужели она не сознавала, что делает? Ведь герцог Риджуэй – женатый человек, к тому же отец ее ученицы.
А может, она направилась в музыкальный салон, потому что искала встречи с герцогом?
Флер наконец-то поняла, от кого только что убегала. Она пыталась убежать от самой себя.
Глава 16
Герцог еще до завтрака направился к конюшням. Быстро оседлав Ганнибала, он выехал за пределы парка и погнал коня галопом.
Возвращаться домой ему не хотелось. К тому же у него накопилось множество хозяйственных дел – их на время пришлось отложить из-за гостей Сибиллы.
«А может, все-таки стоит осмотреть посевы и молодняк скота? – размышлял герцог. – И, конечно, следовало бы поговорить с арендаторами. Возможно, у них есть какие-нибудь затруднения или жалобы».
Впрочем, он мог бы поехать и за пределы своих владений. Например, провести утро у Чемберлена. После возвращения из Лондона ему так и не удалось с ним поговорить.
Но можно было бы навестить и других соседей – он со всеми поддерживал дружеские отношения.
Но в конце концов герцог решил вернуться: дома его ждали важные дела, причем весьма неприятные.
Сильно прихрамывая, он вошел в холл и тотчас же направился в свои покои, чтобы переодеться к завтраку.
– Напрасно вы истязаете беднягу Ганнибала, – сказал герцогу Сидни. – Ваши грумы, наверное, очень недовольны.
Я сейчас помогу вам раздеться и разотру вас как следует. А уж потом вы оденетесь к завтраку.
– Помолчите, Сидни, – проворчал герцог. – Мне сейчас некогда, я очень тороплюсь.
– Если вы будете ходить с этой болью целый день, то начнете бранить всех слуг, а не только меня одного, сэр. А слуги будут во всем винить меня, так всегда бывает. Ложитесь же.
– О чем вы говорите. Сидни? Я всегда относился к своим слугам с уважением.
Сидни выразительно взглянул на герцога, и его светлость все же лег. Он застонал, когда слуга принялся массировать его левый бок и ногу.
– Ну вот, – проговорил Сидни, – через минуту вам полегчает. А без массажа нога болела бы весь день.
Перед завтраком герцог зашел в классную комнату, но гувернантки там не было. Не оказалось ее и в детской.
Герцог зашел в столовую и, увидев Памелу, нахмурился.
Сидя за столом, девочка кормила щенка кусочками поджаренного хлеба.
– Памела, мне казалось, что мы с тобой договорились, – сказал герцог. – Ведь ты вчера обещала, что не будешь кормить собаку, сидя за столом, разве не так?
– Но я же кормлю Тини только хлебом, – оправдывалась девочка. – А Нэнни… Она сегодня утром ужасно сердилась, потому что Тини забралась на постель.
Герцог вздохнул:
– Памела, но ведь мы договорились, что собака не будет спать в постели. Ей следует спать под кроватью или рядом с ней.
– Но, папа, она скулила и стаскивала с меня одеяло своими зубками. Было бы жестоко оставлять ее на полу.
– Памела, давай договоримся: если Нэнни еще раз пожалуется, мы отправим собаку обратно на конюшню. Ты меня поняла?
– Нэнни не станет жаловаться. Я вытерла мокрое пятно своим носовым платком. И еще похвалила ее новый чепчик.
Герцог снова вздохнул.
В следующее мгновение в столовой появилась миссис Клемент.
– Нэнни, мне надо поговорить до начала утренних занятий Ј мисс Гамильтон, – сказал герцог, поднимаясь из-за стола. – Пожалуйста, посидите пока с Памелой.
– Слушаюсь, ваша светлость, – кивнула миссис Клемент. – А у нас случилась небольшая неприятность. Вам леди Памела ничего не рассказала?
– Да, я все знаю, Нэнни. Мы надеемся, что такое больше не повторится.
Герцог направился в классную комнату, но Флер там еще ,не было. Он подошел к письменному столу и посмотрел рисунки Памелы. Затем стал рассматривать наброски, сделанные рукой гувернантки. Флер прекрасно рисовала, в этом не могло быть сомнений.
Тут дверь у него за спиной отворилась, и герцог вдруг понял, что не знает, как начать разговор. Он медленно повернулся и посмотрел на стоявшую перед ним Флер. Под глазами у нее залегли темные круги, и было очевидно, что она почти не спала этой ночью. Герцог сразу же заметил, что ее верхняя губа еще больше опухла, и все же Флер казалась ему прекраснейшей из женщин. Глядя на нее, он мысленно удивлялся: неужели нынешняя Флер и когда-то стоявшая перед ним бледная и тощая проститутка с тусклыми волосами – это одна и та же женщина?
– Мисс Гамильтон, я должен попросить у вас прощения, – проговорил он наконец.
– Не надо, ваша светлость, это ни к чему, – сказала она, по-прежнему стоя у двери. – Накануне вы говорили мне, что ни о чем не жалеете. И добавили, что сегодня вам придется передо мной извиняться. Так вот, это были бы пустые слова, ваша светлость.
Герцог посмотрел на нее и понял, что она права. Ведь он действительно ни о чем не жалел. А если и жалел, то только об одном: о том, что подобные мгновения не могли длиться бесконечно.