Тайная жизнь петербургских памятников
Шрифт:
Могила сразу стала посещаемой. Каждый год 9 января многие приезжали сюда, на десятую версту, почтить память убитых. Собрания возникали сами собой; при Советской власти сюда уже привозили организованно – целыми железнодорожными составами.
Особо надо отметить 9 января 1918 года. По невероятному совпадению в этот и без того скорбный день здесь же, рядом с могилой жертв «кровавого воскресенья», снова хоронили расстрелянных демонстрантов – на сей раз выступивших 5 января в поддержку Учредительного собрания. Тогда же над обеими братскими могилами силами рабочих Обуховского завода была возведена временная арка. Это был первый памятник «жертвам, павшим в борьбе за народовластие». (Подобная арка возникла потом и на кладбище других жертв, точнее, на площади Жертв Революции, или иначе – на Марсовом поле.) В 1926 году небольшой
Хотя кладбище и назвалось «Памяти жертв 9 января», память жертв 9 января отмечали теперь 22-го – по новому стилю. В 1929 году три тысячи рабочих в этот день пели здесь хором «Вы жертвою пали в борьбе роковой…» Митинг постановил ознаменовать двадцать пятую годовщину «кровавого воскресенья» открытием памятника на могиле. А саму могилу скульптор Манизер и архитектор Витман, увлеченно работавшие над проектом, предложили перенести в центральную часть кладбища – на место деревянной Казанской церкви.
Монумент открывали поэтапно, ступенчато – по мере воздвижения. Сначала – фундамент, потом постамент и наконец весь памятник в целом. Первое из этих мероприятий называли «закладкой памятника», но по смыслу оно означало существенно большее. В присутствии двух тысяч человек останки восьмидесяти восьми убитых были торжественно перенесены в склепы фундамента. Перезахоронение состоялось в августе 1929-го. Тогда же был объявлен призыв к «добровольному сбору средств на постройку памятника». Сообщение об этом почине «Ленинградская правда» выделяла жирным шрифтом: «Рабочие “Большевика” первыми отчислили процент со своего заработка». [25] Митинги тогда были обычным явлением. Так что вполне закономерно воздвигался над новой братской могилой – на месте уничтоженной церкви – гранитный постамент, которому долженствовало быть еще и трибуной.
25
«Ленинградская правда». 18 августа 1929.
К двадцать пятой годовщине 9 января, то есть к 22 января 1930 года постамент-трибуна был готов, а бронзовая фигура еще нет. Гранитное сооружение, контуром напоминающее печь крематория, открывалось в двадцатиградусный мороз с присущей моменту торжественностью, – применительно к трибуне можно сказать: «запускалось в эксплуатацию». Трибуна эта, должен заметить (я тоже здесь побывал зимой), место не безопасное. Ступеньки скользкие, легко оступиться. С тыльной стороны нет парапета; сделаешь назад шаг-другой и полетишь вниз. А ведь надо как раз немного попятиться, чтобы прочесть выбитые на граните ленинские слова о значении «кровавого воскресенья». Надписи заслуживают внимания. И прежде всего загадочной правкой ленинских текстов. Первая надпись: «Без генеральной репетиции 1905-го года победа Октябрьской революции 1917-го года была бы невозможна. Ленин». Слова генеральная репетиция следовало бы, согласно первоисточнику, заключить в кавычки («Детская болезнь левизны в коммунизме»). Но это так, в плане придирки.
Со второй надписью дела обстоят посерьезнее. Рассмотрим-ка ее, она того стоит.
Это неточная – гораздо более неточная! – цитата из статьи «Начало революции в России», написанной и опубликованной в Женеве по горячим следам петербургских событий (седьмой том сочинений Ленина, куда вошла данная статья, увидел свет непосредственно перед «открытием» постамента). Читаем на пьедестале:
Тысячи убитых и раненых – таковы итоги кровавого воскресения 9-го Января в Петербурге. Немедленное низвержение правительства – вот лозунг, которым ответили на бойню 9-го Января Петербургские рабочие.
В действительности у Ленина вторая фраза выглядит иначе, сравним: «Немедленное низвержение правительства – вот лозунг, которым ответили на бойню 9-го января даже верившие в царя петербургские рабочие, ответили устами их вождя, священника Георгия Гапона, который сказал
Гапон!.. Батюшки светы… Гапон!
Ну, ладно – ничего неожиданного… В начале 1905-го его считали героем, «живым куском нарастающей в России революции»! После расстрела рабочих он оказался в Женеве, встретился с Плехановым, Лениным… «Ильич волновался этой встречей», – напишет Крупская. «Дорогой товарищ!» – обращался Гапон в письме к Ильичу. [27] «Товарищ Гапон», – говорил Ленин, выступая на съезде. [28]
26
В. И. Ленин. Полн. собр. соч. Т. 9, с. 201.
27
Ленин цитирует письмо Гапона: ПСС. Т. 9, с. 183.
28
Третий съезд РСДРП. Протоколы. С. 378–381.
Потом, конечно, все встало на свои места. В тридцатом, когда сооружали постамент из гранитных плит, некогда предназначавшихся для строительства новой церкви, любой сознательный рабочий, да что рабочий! – любой ребенок, твердо знал: поп Гапон – провокатор и агент царской охранки!
Но что ж получается? Получается, выбитое на постаменте памятника жертвам 9 января, по смыслу, утаенному редактурой, не что иное, как апелляция Ленина к авторитету Гапона! Более того, выбитое на постаменте – скрытая цитата из самого Гапона!
И этого никто не заметил?!
Конспирологический смысл надписи не исчерпывается сказанным. Фразы, составляющие вторую надпись, в действительности у Ленина не соседствуют, они принадлежат разным частям статьи. Слова, которых нет между ними, как бы присутствуют незримо, надо только обратиться к первоисточнику. И что же? Среди прочего мы там находим у Ленина об «основном требовании восставших рабочих», как это ему виделось из Женевы: «…немедленный созыв учредительного собрания на основе всеобщего, прямого, равного и тайного избирательного права…» Но на дворе не девятьсот пятый год, и останки расстрелянных большевиками поборников идеи Учредительного собрания лежат здесь же – на этом же кладбище…
Ну а как памятник в целом? Окончательно он был открыт в 1931 году, уже в двадцать шестую годовщину событий. «На высоком пьедестале стоит гигантская фигура рабочего, держащего урну с прахом погибших и призывающего к восстанию», – так сам скульптор, спустя годы, описывал монумент. [29] Добавим, что рабочий полуобнажен и атлетически сложен; правой ногой, поставленной на наковальню, он попирает кандалы; молот, эти кандалы разбивший, предъявлен здесь же. Таким был увиден памятник многочисленными трудящимися, пришедшими на очередной митинг. «Ленинградская правда» писала о них: «Победивший пролетариат отдает честь борцам, своею кровью проложившим путь к великой Октябрьской революции». [30]
29
М. Г. Манизер. Скульптор в своей работе. М.—Л., 1940. С. 21.
30
«Ленинградская правда». 24 января 1931.
Идею этого пути лучше всего выражает горельеф. Он повествователен и «читается» справа налево – в направлении, противоположном изображенному шествию. На монументе памяти жертв скульптор Манизер не хотел показывать палачей, поэтому в ряду из двенадцати фигур первым мы видим убитого. Далее: бородатый человек, упавший на землю, еще не веря в происходящее, протягивает злополучную петицию – глядите, мол, не стреляйте, мы с миром. Рабочий, твердо стоящий на ногах, в эмоциональном порыве подставляет грудь под пули: ироды, не боюсь!.. По центральным фигурам видно, как рушится вера в царя. Третий слева уже все понял. Крайние – готовы к борьбе: один поднимает камень, а другой держит палку, напоминающую современную бейсбольную биту.