Тайная жизнь великих композиторов
Шрифт:
Вивальди не только сочинил музыку к «Четырем временам года», но и написал сонеты, тематически соответствующие четырем частям произведения. Откровенно говоря, его поэзия не блещет ни глубиной, ни своеобразием, зато пробуждает в памяти знакомые картины и чувства. Например, «Осень»: «Шумит крестьянский праздник урожая. / Веселье, смех, задорных песен звон!» [2] В «Зиме» мы находим такие строчки: «На зимнем просторе ликует народ. / Упал, поскользнувшись, и катится снова. / И радостно слышать, как режется лед / Под острым коньком, что железом окован» [3] .
2
Перевод
3
Перевод Владимира Григорьева.
Кроме стихов, Вивальди написал непривычные указания для музыкантов. Вторую часть «Весны» следовало исполнять как «лай собаки», первая часть «Лета» была призвана пробудить ощущение «истомы, вызванной жарой», а вторая часть «Осени» должна была напомнить слушателям о «пьяницах, которые погрузились в сон».
Современные музыковеды утверждают, что по причине этого дополнительного словесного материала «Четыре времени года» можно считать первой в мире музыкальной поэмой. Публика горячо откликнулась на усилия композитора — согласно журналу «Классические диски» (Classic CD), «Четыре времени года» стали самым популярным классическим произведением всех времен и народов.
ГЕОРГ ФРИДРИХ ГЕНДЕЛЬ
23 ФЕВРАЛЯ 1685 — 14 АПРЕЛЯ 1759
АСТРОЛОГИЧЕСКИЙ ЗНАК: РЫБЫ
НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: НЕМЕЦ; ЗАТЕМ ГРАЖДАНИН АНГЛИИ
МУЗЫКАЛЬНЫЙ СТИЛЬ: БАРОККО
ЗНАКОВОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ: «МЕССИЯ» (1741)
ГДЕ ВЫ ЕГО СЛЫШАЛИ: ПО РАДИО, В ТОРГОВЫХ ЦЕНТРАХ И В ЦЕРКВИ НА КАЖДОЕ РОЖДЕСТВО И ПАСХУ
МУДРЫЕ СЛОВА: «Я БЫ ОГОРЧИЛСЯ, УЗНАВ, ЧТО Я ВСЕГО ЛИШЬ РАЗВЛЕКАЛ ИХ. МНЕ ХОТЕЛОСЬ СДЕЛАТЬ ИХ ЛУЧШЕ».
Георг Фридрих Гендель в первую очередь известен одним своим произведением и даже одним фрагментом этого произведения: хором «Аллилуйя» из оратории «Мессия». Равно полюбившийся церковным певческим коллективам и производителям телерекламы, хор «Аллилуйя» — воплощение торжества и радости.
Однако оратория «Мессия» была вовсе не тем торжеством, которого жаждал Гендель. Себя он ценил прежде всего как сочинителя опер, а вовсе не религиозной музыки. Однако многолетние успехи и слава оперного импресарио улетучились вмиг, когда английская публика резко утратила интерес к пышным постановкам композитора. Вот тут-то Генделю и пришлось заняться сочинением чего-либо иного, кроме опер: он взялся за оратории в духе «Мессии» лишь потому, что выбирать было особо не из чего. Так что, когда в следующий раз будете слушать «Аллилуйю» и публика поднимется с мест на первых волнующих аккордах, вспомните: Гендель предпочел бы увидеть подобную реакцию на представлении одной из его опер.
Отец Генделя был уважаемым врачевателем, полагавшим музыку занятием рискованным и неблагородным. К несчастью, его сын Георг с младых ногтей демонстрировал столь настойчивый интерес к извлечению звуков и сочинению мелодий, что Гендель-старший вынужден был наложить запрет на любые музыкальные инструменты в доме. Напротив, его жена верила в талант сына, поэтому она тайком притащила на чердак маленький клавесин.
Однажды отец взял сына в поездку ко двору герцога Саксен-Вейсенфельса. После службы в часовне мальчик пробрался на хоры и принялся играть на органе. Герцог осведомился, кто сидит за инструментом, и, когда ему сказали, что это сын гостившего при дворе врача, выразил желание познакомиться с обоими. Добрый доктор немедленно посетовал на прискорбную страсть сына к музыке и объявил о своем намерении сделать из Георга юриста.
На что герцог изрек: нельзя губить то, что определенно выглядит как Божий дар. Подчинившись высочайшему давлению и, вероятно, неизбежности, Гендель-старший позволил сыну получить музыкальное образование.
Впрочем, за папашей по-прежнему оставалось последнее слово, и в 1702 году семнадцатилетний Георг поступил на юридический факультет университета Галле. Годом позже отец умер, путы спали, и Георг перебрался в Гамбург играть на клавесине в оперном театре. Мир оперы поглотил Генделя. В 1705 году в Гамбурге были поставлены два его первых оперных сочинения, спектаклям сопутствовал успех, а в 1706-м Гендель двинул на юг, в Италию. Его карьера дала временный сбой в 1707 году, когда папа римский запретил оперные спектакли; пока длился запрет, Гендель переключился на религиозную музыку- позже эта стратегия сослужит ему хорошую службу.
Известность Генделя росла, по каковой причине на него обратил внимание Георг, курфюрст Ганновера. В 1710 году Георг нанял Генделя на должность капельмейстера (руководителя хора), но пыльный провинциальный Ганновер не глянулся композитору. Не прошло и месяца с начала службы, как, воспользовавшись лазейкой в контракте, Гендель устремляется в космополитическую и обожающую оперу Англию. В Лондоне он сочиняет и ставит замысловатые, экстравагантные спектакли. Одной из самых роскошных постановок была опера «Ринальдо», в которой «участвовали» не только гром, молния и фейерверки, но и живые воробьи, летавшие по сцене. (Однако впечатление от эффектных находок Генделя портила состоятельная публика, восседавшая, по обычаю того времени, прямо на сцене. Мало того что богатые зрители непрерывно болтали друг с другом и нюхали табак, вдобавок они чувствовали себя вправе разгуливать среди декораций. Некий завсегдатай оперы жаловался на знать: как же это раздражает, когда господа бродят там, где, по задумке авторов, бушует океан!)
Спустя некоторое время Гендель все же вернулся в Германию, дабы умаслить взбешенное начальство, однако менее чем через год снова уехал в Англию — «на несколько месяцев», растянувшихся на долгие годы. Но, прежде чем Георг употребил власть, королева Анна умерла, и курфюрст Ганноверский сделался королем Англии Георгом I. Наказывать беглого композитора король не стал; напротив, он во множестве заказывал ему сочинения, в том числе «Музыку на воде» — три оркестровые сюиты, сыгранные для королевских гостей на баржах посреди Темзы.
Гендель продолжал трудиться на оперной ниве, невзирая на помехи в виде закулисных склок. Особенно трудно было управляться с сопрано, бесконечно споривших с композитором из-за длины, сложности и стиля их сольных арий. Когда одна из певиц отказалась петь написанную для нее партию, Гендель схватил ее на руки и пригрозил вышвырнуть в окно. В другой раз соперничающие сопрано воспылали такой завистью друг к другу, что Генделю, дабы их утихомирить, пришлось сочинить две арии абсолютно одинаковой длины, вплоть до равного количества нот. Публика разделилась на две команды — каждая болела за свою исполнительницу, — и на одном из представлений в 1727 году шипение и свист перешли в крики и непристойную ругань. Вечер закончился тем, что конкурирующие певицы, не сходя со сцены, вцепились друг другу в волосы.
К 1730-м годам во вкусах зрителей произошел сдвиг, и не в лучшую сторону для Генделя, — публике надоело слушать оперы на иностранных языках. Композитор упорно продолжал работать, но оперный сезон 1737 года оказался провальным, а сам Гендель слег с физическим истощением. Его состояние было настолько тяжелым, что друзья опасались за его жизнь. Однако он выздоровел, и перед ним с неизбежностью встал вопрос: как укрепить пошатнувшуюся карьеру. Возможно, тогда он и вспомнил о давно прошедших днях в Риме, когда папский запрет вынудил его сочинять религиозную музыку.