Тайник
Шрифт:
Она уронила голову на руки. Мной овладела тревога. Я подошел поближе и положил руку ей на плечо.
– Но я не выдержала!
– Плечи Элен затряслись от рыданий.
– Меня заставили говорить, и теперь Оуэн уже никогда не вернется...
Я наклонился и обнял ее за плечи.
– Не плачь, Элен. Он вернется. Я знаю другие волшебные средства вернуть его...
Едва ли я отдавал себе отчет в своих словах. Я был в ужасе от того, что наделал, и хотел утешить ее. Она подпрыгнула как ужаленная и сбросила мою руку.
–
Она стремглав выскочила из конторы, сбежала по лестнице, и я видел из окна, как она бежит, бежит от меня по улице вся в слезах. Моя игра представилась мне вдруг жестокой и глупой, и в тот же миг я прекратил ее. Я изорвал в клочья карту волшебной страны и свои письма полковнику Льюису и сам не понимал, за каким дьяволом мне понадобилось все это.
Вечером после ужина старый Дейв поманил меня в дальний конец веранды. Лицо его казалось высеченным из дерева.
– Не знаю, что стряслось сегодня у тебя в конторе, и тебе же лучше будет, если не узнаю. Но утром ты с первой же почтой отправишь Элен обратно к матери, слышишь?
– Ладно, пусть едет, если хочет, - ответил я.
– Не могу же я уволить ее ни с того ни с сего...
– Я говорю от имени всех наших. Лучше отправь ее с первой почтой, или мы все придем потолковать с тобой.
– Хорошо, Дейв, я так и сделаю.
Мне хотелось сказать ему, что игре пришел конец и что я сам очень желал бы уладить отношения с Элен, - но, поразмыслив еще чуть-чуть, я не решился на это. Голос у Дейва был ровный, но исполненный такого бешеного презрения, что я испугался - испугался древнего старика.
Утром Элен не вышла на работу. В девять часов я сам сходил за почтой, получил несколько писем, а также большой пакет и принес их в контору. Первое же письмо, которое я вскрыл, оказалось от доктора Льюиса и словно по волшебству разрешило все моя проблемы.
На основании предварительных структурно-контурных карт Льюису разрешили прекратить полевые изыскания. В пакете как раз и были копии этих карт для моего сведения. Мне надлежало составить инвентарную опись и подготовиться к передаче имущества интендантской команде, которая пожалует в ближайшие дни. А потом предстояло дорабатывать карты, нанося на них массу всяческих сведений. Я получил теперь право присоединиться к остальным и вместе с ними пройти наконец долгожданную лабораторную практику.
Я чувствовал себя на седьмом небе. Я похаживал по комнате, насвистывал и прищелкивал пальцами. Если бы еще Элен пришла и помогла мне с составлением описи! Затем я вскрыл пакет и стал лениво перелистывать карты. Их было множество - базальтовые пласты, похожие друг на друга, словно слои пирожного десяти миль в поперечнике. Но когда я развернул последнюю карту, изображавшую довулканический миоценовый ландшафт, волосы у меня на голове встали дыбом.
_Точно такую же карту я рисовал своими руками. Это была волшебная страна Элен. Топография совпадала во всех деталях_.
Я стиснул кулаки, у меня перехватило дыхание. Спустя минуту правда обрушилась на меня с новой силой, и по спине поползли мурашки.
_Игра имела под собой реальную почву. Я не мог положить ей, конец. С самого начала не я управлял ею, а она мной. И продолжает управлять_.
Я выбежал из дома, бросился вниз по улице и встретил старого Дейва, который торопливо шагал в сторону постоялого двора. С бедер у него свисали две кобуры с револьверами.
– Дейв, я должен разыскать Элен!
– воскликнул я.
– Ее видели на рассвете, она ушла в пустыню, - ответил он.
– Я иду за лошадью.
– Он не замедлял шага.
– Садись-ка ты в свой рыдван и поезжай туда сам. И если не найдешь ее до нас, сынок, то назад лучше не возвращайся...
Я помчался за "джипом", завел его и принялся с ревом крушить жалкую полынь пустыни. Я натыкался на скалы и не могу понять, как не разнес машину вдребезги. Куда ехать, я знал, но боялся и думать о том, что там найду. Я знал, что люблю Элен Прайс больше собственной жизни, - и я знал, что сам, своими руками убил ее.
Я заметил ее издали: она то бежала, то пряталась. Я направил "джип" ей наперерез и закричал, но она меня не видела и не слышала. Тогда я затормозил, выпрыгнул и побежал следом за ней. Мир померк, я не различал ничего, кроме Элен, но не мог догнать ее.
– Подожди меня, сестренка!
– кричал я.
– Я люблю тебя, Элен! Подожди меня!..
Она вдруг замерла, сжавшись в комок, и я едва не столкнулся с ней. Я опустился на колени и прижал ее к себе - и тут оно и случилось.
Говорят, во время землетрясения, когда верх и низ опрокидываются и меняются местами, люди испытывают такой дикий страх, что сходят с ума, если не могут заставить себя забыть о нем. Тут было еще хуже. Тут перепуталось все: право и лево, верх и низ, пространство и время. Ветер с грохотом несся сквозь скалы у нас под ногами, а воздух над нами загустел до того, что давил, как скала. Помню, что мы прильнули друг к другу и были друг для друга всем, а вокруг не было ничего, - и это все, что я помню, а потом мы сидели в "джипе", и я гнал его к поселку так же отчаянно, как недавно гнал в глубину пустыни.
И мир вновь обрел очертания. Солнце ярко светило, а на горизонте я увидел цепочку всадников. Они двигались туда, где когда-то нашли тело Оуэна. Мальчишка проделал в тот день долгий путь, одинокий, израненный, придавленный тяжкой ношей.
Я привез Элен в контору. Она сидела за столом, уронив голову на руки, и дрожала безудержной дрожью. Я крепко обнимал ее за плечи.
– Буря была внутри нас, Элен, - повторял я.
– Все, что было в нас темного, теперь ушло. Игра окончена, мы теперь свободны, и я люблю тебя...