Тайное становится явным
Шрифт:
Женщины молчали. Серафим Яковлевич кашлянул.
– Вот такая, в двух словах, нас ожидает братоубийственная стратегия Ордена. Быть может, я не самый лучший в мире рассказчик и обоснователь…
– А ближе к делу? – спросила Дина Александровна.
Пургин ее понял. Предпочел не ходить вокруг да около.
– Нас не пустили на «дележку пирога». Нас – это Восточно-Сибирскую группировку «Бастиона». Достаточно веский повод, чтобы обидеться на центр. Расследуя «китайские» дела, мы узнаем о существовании неких засекреченных баз, где экспериментируют над живым материалом. Допустим, над уйгурами. Хотя это могут быть и казахи, и эвенки, и даже филиппинцы. И вообще кто угодно, хоть марсиане. Не суть важно. Но у нас нет полномочий и возможностей узнать большего. Мы и не лезем, мы народ законопослушный. Пока не прижучит.
Пургин пожал плечами:
– Стоит ли описывать премудрости оперативной работы: как определялись каналы, по которым доставляются тренируемые, как выходили на семинары школ выживания?.. Скучная рутина. Интересное дальше. Через агентуру в научно-исследовательских и медицинских кругах – например, через небезызвестный НПО «Вектор», которым руководит достойнейший профессор Широков, как вам такое нравится? – были получены данные на некоторых «светил», трудящихся на базе. Вот на одного из таких, свежевыловленных, и повелась охота. Для разработки – тип незаменимый. Руководит лабораторией контрольных экспериментов, а потому по долгу службы не только координирует действия подчиненных, но и имеет выходы на службу безопасности, а также в полном объеме представляет структуру подземного городища. Через «доверенное» лицо сооружается залипуха – сообщение о скоропостижной кончине матери, – а она и вправду умерла, бедняжка… – Пургин скорбно вздохнул. – Объект выезжает. В аэропорту Северном, убедившись, что за объектом не ведется «левое» наблюдение, его берут, накачивают препаратом С-5 и получают опять же информацию. То есть там-то и там-то, в квадрате «икс» на уровне «игрек» находится «узловая» лаборатория – со всеми образцами модификаций препарата в отдельных хранилищах; компонентами; собранными на носителях архивами; результатами исследовании по каждой модификации – а модификаций, дай бог памяти, насчитывалось с десяток – от заурядного «ширева» до жесткого «парализатора»… В тех же краях – жилой сектор персонала, проводящего эксперименты, а среди прочих «квартирантов» – несколько весьма примечательных личностей, стоящих, так сказать, у истока работы. Не побоюсь назвать даже их имена – доктора химико-биологических наук Кутепов и Латкин, «черный маг» психотроники профессор Быстрицкий… Сектор блокируется дверьми на гидравлике, коды и шифры известны. В перспективе возникает лишь одна трудность – не войти, а выйти…
– И вы захотели заполучить это дело, – смекнула женщина.
– На старость не хватает, – усмехнулась Олеся.
– А нам всегда чего-то не хватает, – подыграл Пургин, – зимою лета… Ну и в том же формате. Увы, дорогая, меркантильный интерес в известной степени присутствует, но он не довлеет. Приоритетна – «наша борьба». «Унзер кампф», если позволите. Обладание тайной препарата – чем не весомый аргумент в борьбе с Орденом… да и со своими? Вы не против, что я с вами так искренне общаюсь?
– Вы избавились от своего «светила»?
Пургин задумался. Вопрос, конечно, деликатный. Эстафету перехватила Олеся:
– «Светило» успешно похоронило мать, село в самолет и вылетело к «месту постоянной работы». Но только вот незадача – случилась авиакатастрофа, и самолет упал в тайгу. Нет, вы не подумайте, ничего удивительного – мы живем в стране падающих самолетов. Вернее, жили.
Дина закрыла глаза. На несколько секунд. Она могла себе позволить лишнюю вольность: стекла ее очков были абсолютно непроницаемы.
– Як-40, тридцатое июля, рейс Энск – Раздолинск? – спросила она равнодушным голосом.
– Возможно, – визуально не тушуясь, отозвался Пургин. – Ваше знание статистики российских авиакатастроф просто завораживает.
Она не стала интересоваться, сколько невинных жертв летело тем же рейсом и не долетело. Не стала укорять и тем фактом, что вопреки обещаниям, никто не собирался спасать Туманова. Никто не собирался спасать и ее, отвлекающую фейерверком отход группы Пургина с живыми трофеями. А исход в баньке… Ну что ж, возможно, Олеся постаралась (спасибо ей). Возможно, элементарный расчет, из той же оперы – затрат на копейку, навара – на пятьсот. Бог с ними (он все видит). Что было, то прошло.
– Ваша операция чуть было не провалилась, – заметила она без тени сожаления в голосе.
– Благодаря вашему опозданию. Вы задержались на несколько минут.
– Я не почивала на лаврах, Серафим Яковлевич. Вы знаете, чем я занималась.
– Вас никто и не винит. В 22.33 сменилась охрана. Обнаружив заблокированные двери, новоприбывшие очень удивились. Разумеется, их ликвидировали, однако прятать тела уже не было времени: началось представление с вашим участием, пришлось уходить. Мертвых обнаружили, началась погоня. Группа потеряла троих, вертолет, двух членов экипажа и одного из украденных на базе специалистов. К счастью, удалось выйти на резервный отряд, с которым вы и были отправлены в Тогол. Вот вкратце и все.
– Кроме одного. Откуда «лимонки»?
– Так это ж элементарно, – с недоуменным видом Пургин пожал плечами. – Моя группа исследовала прилегающий к базе лес еще задолго до вашего появления в лагере. Ребята – настоящие призраки, Дина Александровна. Для классных специалистов исследовать тайгу на предмет электронных ловушек, составить карту их обхода и даже проникнуть ночью на территорию лагеря – пара пустяков. Трое часовых по внешнему периметру? – да не смешите меня, даже вы от них уйдете…
– Мадемуазель Эрлих? – вкрадчиво поинтересовался подобравшийся боком официант.
Она удивленно вскинула голову:
– Почти, месье… мадам Эрлих.
– Прошу прощения, но вас к телефону, – официант подобострастно склонился и, сделав вращательное движение ладошкой, устремил ее в сторону бара, где у телевизора по-прежнему тусовалась публика.
– Странно, – заметила женщина. – Вы уж извините, Серафим Яковлевич.
– Да ступайте, милочка, – Пургин устроился поудобнее и нежно уставился на любовницу, – ступайте, с кем не бывает…
– Мадемуазель Эрлих? – осведомился суховатый мужской голос в трубке.
– Вообще-то мадам, – ответила она машинально.
– Ой ли? А нам сдается, вы не замужем.
Она напряглась. Холодок пробежал по спине.
– Не надо напрягаться, – посоветовал голос. – И вот еще. Что бы ни случилось в ближайшие секунды, не отходите от телефона.
Сработал своего рода рефлекс. «Что бы ни случилось…» Она ясно увидела, что сейчас случится. Молния, небо в прожилках… Очевидно, в двух шагах от столика, за плетением страстоцвета припарковали машину. До столика метров семьдесят – кафе просторное, вытянутое. Пургин сидит спиной. Олеся напротив, внимательно смотрит. Выражение губ и поза Дины ее насторожили – приоткрыла ротик, подобралась… Красилина успела подать знак – спасайся! – Олеся отодвинула попкой стул, нырнула под столик… Поздно. Мощный взрыв разнес дальнюю оконечность кафе. Взмыли в небо грибки, лианы. Обрушилась ограда, искореженные столики и стулья разметало взрывной волной. Онемевшая от ужаса женщина непроизвольно отметила отброшенное тело в белом костюме, жалобный стон – какую-то симпатичную девицу, сидящую через три столика, зацепило осколком…
Дальше действие протекало, как в тумане. Обомлевшая публика (нечасто ее радуют подобными зрелищами), гудящие на проезжей части машины… Кто-то из доброхотов бросился спасать раненую, кто-то рванул к месту взрыва, кто-то – в совершенно противоположном направлении… В ушах звенели колокола. Взорвали, опять взорвали… Дина поднесла к уху трубку.
– Ч-что это значит?
– Семеро одного найдут, мадемуазель, – охотно ответил голос в трубке. – Так произойдет с любым отщепенцем и предателем.