Тайнознатицы Муирвуда
Шрифт:
Сюзенна с Майей понимающе кивнули. Однако вскоре их отдых в саду был прерван — к друзьям подбежал Оуэн. Лицо у него раскраснелось, и видно было, что он давно уже бегает в поисках.
— Что нового, Оуэн? — спросила Майя.
Паж робко поклонился.
— Альдермастон велел мне сообщить вам, что прибыл лорд канцлер. Он остановился в таверне «Пилигрим», что в деревне, однако нынче вечером будет ужинать у альдермастона.
— Вот это новости, — заметил Додд. — Канцлер Крабвелл?
— Ага, — ответил Оуэн. — Сам я его
Сюзенна неуверенно покосилась на Майю:
— Но зачем он здесь? Я поняла бы, если бы он прибыл через месяц или хотя бы за две недели до Духова дня. Ты с ним знакома, Майя?
— Да, — ответила Майя, и в животе у нее что-то сжалось от страха. — Он меня узнает.
— Вот и альдермастон так подумал, — сказал Оуэн. — Он сказал, чтобы ты держалась подальше от Большого дома. Там и шериф тоже рыщет.
Майя переглянулась с Сюзенной.
— Идем к Джону Тейту, — хором сказали они.
— Хороший план, — одобрил Додд. — А к большому дому не подходите, даже к кухне. Я скажу Джону Тейту о вашем приходе. Если что-то пойдет не так, я вас предупрежу.
И, пожав руку Сюзенны, он торопливо вышел из сада.
Оуэн приподнял шляпу и тоже был таков.
— Ты хорошо знаешь канцлера Крабвелла? — спросила Сюзенна, об руку с Майей шагая к дому охотника, стоявшему на самом краю аббатства.
— Он сменил на этом посту Томаса Мортона. Позже Мортона казнили. Крабвелл верен моему отцу. Должно быть, он приехал, чтобы разузнать, чего королю стоит ждать от альдермастона.
Сюзенна вздрогнула.
— А если твой отец прикажет убить альдермастона?
Думать о человеке, которым стал ее отец, было больно. Но обманывать себя Майя больше не могла: король был жесток и безжалостен. Он отвратительно обошелся с собственной женой и дочерью. И все же Майя до сих пор хранила воспоминания о тех временах, когда не родились еще мертвые дети, когда ее семья была настоящей семьей. И в глубине души у нее жила надежда на невозможное — на то, что однажды он опомнится и сбросит ту чудовищную личину, что успела к нему прирасти.
— Надеюсь, что не прикажет, — тихо ответила она, но цветущие деревья вокруг больше не могли пробудить радость в ее сердце.
Домишко Джона Тейта вряд ли можно было назвать подходящим жилищем для принцессы и ее товарки. По стенам были развешаны топоры и длинные ножи. Повсюду валялись факелы, веревки, снегоступы, одеяла, кадушки, луки, стрелы, по меньшей мере четыре пары стоптанных башмаков, горшки разнообразных размеров, деревянные ложки и черпаки, россыпь вилок, скребки для выделки шкур и собственно шкуры. Стульев не имелось, однако вместо них всегда можно было воспользоваться бочонком, каковых тут имелось в изобилии. Был, разумеется, и очаг, который благодаря Доддовым трудам не знал нужды в дровах, да к тому же Джон Тейт приволок откуда-то камни и уложил их так, что огонь грел еще жарче, отчего в домишке порой буквально было нечем дышать.
Они ели из маленьких горшочков вкуснейшее мясо. Джон Тейт без умолку рассуждал о достоинствах печей и недостатках кухонных плит, и от тепла, сытости и звуков его голоса Майю потянуло в сон.
Вдруг Аргус насторожился, и из его пасти вырвался низкий хриплый рык. Кто-то стоял за дверью. У Майи сжалось сердце.
— Тихо ты, — одернул пса Джон Тейт, встал с расстеленной по полу шкуры и поставил поднос с едой прямо на пол. В дверь робко постучали — за мгновение до того, как ее открыл Джон. Это был все тот же Оуэн.
— Альдермастон желает видеть Сюзенну, — тревожно озираясь, сообщил Оуэн. — С ней хочет поговорить канцлер.
Сюзенна разом побледнела.
— Меня?
Оуэн тупо кивнул.
— Он сказал «приведи Сюзенну Кларенсье». Так и сказал, моя госпожа. Альдермастон. За вами меня послал.
— Не нравится мне это, — нахмурился Джон Тейт. — Клянусь Чишу, тут нечисто. Он знает твою семью, а, девица?
Сюзенна побледнела еще сильнее.
— Едва ли. Мое Семейство принадлежит к числу благородных, но особого влияния не имеет.
— Что ж он тогда вынюхивает-то? Рыщет, рыщет, что твоя гончая. Ну вот что, Оуэн, бери Сюзенну и веди ее к альдермастону. А ты у меня тут пока побудь, Майя.
Сюзенна встала, нервно растирая ладони, и неуверенно шагнула вслед за Оуэном в темноту.
— Что ты заподозрил? — спросила Майя у Джона Тейта, когда тот запер дверь. — Я же вижу, у тебя что-то на уме.
Джон не ответил. Достав заплечный мешок, он принялся наполнять его припасами. Бросил взгляд на Майю:
— Твой мешок там. Собирайся.
— Думаешь, здесь небезопасно? — спросила девушка.
— А ты думаешь, ты уже мастон? — фыркнул он. — Ученикам убежище не полагается, даже по старым законам. Шевелись давай. Долго ли тут до беды.
Майя кивнула, торопливо схватила мешок и принялась складывать в него провизию, флягу и одеяло.
Дверь открылась без стука. Аргус бешено залаял. Вошел шериф Менденхолла. Аргус изготовился к прыжку, но Джон Тейт резко свистнул, и пес отпрянул. Лай перешел в низкое рычание — Аргус чувствовал сгустившееся в комнате напряжение.
Глаза у шерифа были серого цвета. Прежде Майя не замечала этого, однако теперь, стоя перед ним и глядя ему в лицо, она читала в них холодное любопытство. На шерифе был богатый наряд: куртка тонкой кожи, рыцарская цепь на шее. Навершие на рукояти меча формой повторяло мастонский символ, однако тому могло быть множество причин. Шериф в упор смотрел на Майю, и ей показалось, что он высчитывает что-то про себя.
— Спасибо за то, что усмирил пса, — бросил шериф, снимая руку с рукояти кинжала. — Иначе пришлось бы мне — а я бы не хотел.