Тайнознатицы Муирвуда
Шрифт:
— Это правда? — неверяще выдохнул он.
— Ну конечно, дуралей! — воскликнула Сюзенна, смеясь и плача одновременно. — И скажи, что я тебе тоже небезразлична. Или я сейчас взорвусь, или… поколочу тебя!
— Ты еще сомневаешься? — прерывающимся голосом спросил Додд. — Я любил и люблю тебя. Мое сердце всегда будет принадлежать тебе.
— Ну наконец-то! — рассмеялась Сюзенна, отбросила назад пышные золотые волосы и крепко, до боли обняла юношу.
Додд отстранился и испытующе, даже сурово вгляделся в ее лицо:
— А что твои родители? Отвергнешь ли ты меня вновь, если они того пожелают?
Сюзенна яростно мотнула головой и ответила
— Больше всего на свете я сожалею о том, что послушалась их в прошлый раз. Если придется, я нарушу их волю, однако, быть может, они смягчатся, увидев мои страдания. Я никогда больше не брошу тебя, поверь!
— Я не держу на тебя зла. Не будем больше говорить об этом.
С этими словами он вновь обнял девушку, прижался щекой к ее волосам, и влюбленные замерли в объятиях друг друга. Майя молчала, не сводя глаз с этой трогательной картины.
— Не уходи, — тихо попросила Сюзенна. — Если ты уйдешь, то погибнешь.
— Как прикажешь, госпожа моя, — он провел рукой по ее волосам. — Я собирался набраться храбрости и убить короля. Прости, Майя. В глубине души я не могу не думать, что он заслуживает смерти.
— Но не от твоей руки, — тихо ответила Майя.
Сюзенна прижалась щекой к груди юноши.
— В Духов день, — сказала она.
— Что? — переспросил Додд.
— Мы поженимся в Духов день.
Он снова отстранился и впился взглядом ей в лицо, словно она произнесла нечто небывалое.
— А как же твои родители?
Она кивнула:
— Я скажу им. В тот же день. И не отступлюсь, что бы они ни сказали, что бы ни сделали. Если король будет недоволен, я тоже останусь тут и потребую убежища. Осталось совсем немного, ведь скоро мы с Майей станем мастонами.
Она потянулась вверх и коснулась губами его губ.
— В Духов день.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Канцлер Крабвелл
Весна обрушилась нежданно, и Майе стало страшно. Еще вчера промерзшая земля твердела под ногами, а с кухонной стрехи скалились острозубые сосульки. Мир словно затаил дыхание в эту глухую зиму, но один несмелый вдох — и вот она, весна. Весной приедет отец. Сокровенная завеса по-прежнему закрыта, и альдермастон полагает, что Майя еще не готова к испытанию. Изо дня в день девушка мерила шагами аббатство, выходила на мыс, всматривалась в даль — не идет ли «Хольк»? Она скучала по бабушке и боялась за нее.
Голые ветви деревьев в Саду сидра покрылись белой пеленой — не снежной, цветочной. Это было очень красиво. Майя часто подолгу гуляла по аббатству в компании Сюзенны и Додда. Со дня трагедии эти двое стали близки как никогда, но охотно брали Майю с собой, встречая ее с теплотой и радушием. Было немного больно смотреть, как они, крепко взявшись за руки, бредут по яблоневому саду. Каково это было бы — вот так же пройтись с Кольером, прогуляться по аббатству бок о бок, держась за его руку. И все же Майя была рада за друзей, рада за то, что вся эта боль сумела породить нечто светлое.
Одним весенним днем они по обыкновению отправились на прогулку в Сад сидра. Под пение жаворонков и гуденье пчел Майя рассеянно разглядывала стены аббатства. Леса уже убрали, и только внутри еще продолжались работы. Шпили башен протыкали небо, грозя нанизать на себя пышнотелые хлопковые облака.
— Я кое о чем раздумывал, — негромко сказал Додд.
— Будь осторожен: мужчинам вредно слишком много думать, — насмешливо отозвалась Сюзенна.
— Я знаю… я все время думаю о разных вещах, и один Исток знает, что из этого выйдет. Если король и впрямь отнимет у Муирвуда право даровать убежище, больше мы не сможем здесь жить. Я думаю, что в этом случае нам следует бежать в Прай-Ри, в Тинтерн. Джон Тейт показал мне, как выйти из аббатства незамеченным, и…
— Я не знаю языка Прай-Ри! — перебила его Сюзенна; мысль о бегстве через Бирден Муир явно показалась ей пугающей.
— Майя знает. Твоя бабушка не откажет нам в убежище. Я проведу вас к ней в целости и сохранности. Джон Тейт научил меня жить в лесу и прятать следы.
Майя кивнула и пригнулась, чтобы не задеть головой низкую ветку в белых цветах.
— Он и меня этому учил. И я уверена, что при желании мы сможем укрыться в Прай-Ри. Но я надеюсь, что бабушка вскоре вернется сюда. И она не будет молча смотреть, как король отнимает старинные привилегии у аббатства.
— Ты ее ждешь? — спросила Сюзенна.
— Жду каждый день, но она отчего-то задерживается. Никаких новостей… Она Великая Провидица, у нее много дел… особенно теперь. Но мне кажется, что рано или поздно она схлестнется с моим отцом. Только бы она вернулась вовремя — всем сердцем на это надеюсь.
— Быть может, они сумеют договориться, — тревожно перебила ее Сюзенна. — Коморос уже пережил одну гражданскую войну. Зачем нам враждовать?
Додд фыркнул:
— Ты ведь и сама все понимаешь, милая. Страх — плохой правитель. Рано или поздно люди перестают бояться, и на смену страху приходит гнев. Я рад, что не стал мстить, но если терпение и относится к числу добродетелей, то отнюдь не самых приятных.
— В самом деле? — игриво спросила Сюзенна, грациозно повернулась, взяла юношу за руки и посмотрела ему в лицу. — До Духова дня осталось совсем немного. И тогда твое терпение будет вознаграждено.
Он улыбнулся, наклонился и поцеловал ее в уголок губ.
— Ты права, а я ошибался, как всегда. Награда стократ превзойдет муки ожидания. А что мастонские испытания? Не боишься? А ты? — он обвел взглядом обеих девушек.
Сюзенна покачала головой.
— Отец с матерью говорили мне, что бояться нечего. Там будут яр-камни, которые пробуждают в человеке сильные чувства, но их можно заставить замолчать. Чтобы пройти испытания, нужна в первую очередь решимость. Я готова принести свои клятвы хоть сейчас.
Додд перевел взгляд на Майю.
— Я тоже не боюсь, — сжав губы, произнесла Майя. — По сравнению с тем, что мне случилось пережить, это все ерунда. В последние месяцы я много работала с альдермастоном, и мы много говорили о моей прошлой жизни.
Додд ничего не знал о кистреле. Юноша смотрел серьезно, но взгляд его был взглядом друга.
— Я всем сердцем готова отдаться на волю Истока, — заключила Майя. — И всегда была готова.
Додд одобрительно кивнул.
— Некоторые думают, что положиться на волю Истока — это все равно что сдаться в бою. Как будто мастон только и должен что держать в узде свои мысли и чувства. Мой отец объяснил мне это иначе. Он рассказывал о нашем предке, Колвине Прайсе, который очень любил лошадей и с уважением относился к опасностям, которые таит Бирден Муир. Во время скитаний по болотам Колвину и Лийе указывало путь державное яблоко. Когда же яблоко утратило силу, они пошли наугад. Так вот, есть люди, для которых свобода — это право забрести в топь. А я лучше пойду за проводником, который поведет меня по безопасному пути — пусть и через болото.