Тайну хранит звезда
Шрифт:
– Учти, мне приходят сообщения на мобильник, буду точно знать, сколько и когда ты снял денег.
– Па, да понял я! – Игорек принялся облизывать тарелку. – Я же тебе не вру!
– Я тоже, – кивнул отец с улыбкой и вдруг помрачнел, как туча. – Хотя одну вещь я от тебя скрыл.
– Какую?
Игорек взволнованно уставился на отца. Вроде не болен, не побит, с деньгами все в порядке, раз к банкомату его допускает.
– Мама… – Отец вздохнул, дотянулся до его головы, взметал его короткие волосы. – У мамы
– Что с ней?!
Вот тут он перепугался сильно. Мама не могла заболеть и умереть внезапно. Она вчера поздно вечером звонила ему, и они проговорили минут десять. За ночь-то с ней ничего не могло произойти?! Жива она! Жива и здорова! И даже если заболела, он на роль ее сиделки не готов. У него от отца заданий выше головы. А к маме…
К маме он зайдет как-нибудь.
– С ней все в порядке, – несказанно обрадовал его отец. – Она жива и здорова. Но вот… По работе у нее полный крах.
– А что так?!
Он напряженно размышлял, пытаясь вспомнить вчерашний день в школе. Мама мелькала на перемене. Была чуть серьезнее, пожалуй, чем обычно. И к встрече с ним как-то дежурно отнеслась. И даже не сделала попытки обнять его и, тьфу-тьфу-тьфу, поцеловать. Он и не понял тогда. Только обрадовался, что она не лезет к нему со своими телячьими нежностями.
– Это директриса, что ли, до нее докопалась? Кольская-Никольская? – вспомнил он вдруг девичий шепоток по этому поводу.
– А что там с директрисой? – заинтересованно отозвался отец и пододвинул ему кружку с молоком. – Пей!
Молоко ушло, как в песок. Игорек отдышался, рыгнул едва слышно, погладил себя по животу: стало чуть сытнее и удобнее.
– Девчонки что-то такое говорили, будто Кольская к ней цепляется.
– А из-за чего? – поторопил его отец, помотав в воздухе ладонью. – Я что, из тебя по слову вытягивать должен? Что за причина?
– Ну… – он почесал затылок, попытался вспомнить дословно. – Они говорили, что Настька…
– Настька – это кто? – вытаращился отец.
– Анастасия Станиславовна Кольская, – терпеливо пояснил Игорек.
– А-а-а, понял. Дальше?
– Они говорили, что Настька ей завидует, вот и цепляется.
– Кому?! Твоей матери? Завидует директриса школы?!
– Ну, вроде.
– Господи! Бред какой! Чему там завидовать?!
Отец так сильно сморщил лицо, будто на язык ему попало что-то отвратительное и горькое, что Игорьку невольно сделалось обидно за маму. Он полез из-за стола со своей тарелкой и чашкой, встал у раковины спиной к отцу, начал мыть посуду.
– Она все равно маме завидует, – повторил он настырно, когда закрыл воду.
– Поясни, – позволил отец со снисходительной ухмылкой.
При этом он так любовно рассматривал свои ногти, так нежно массировал пальцы, что Игорек еще сильнее обиделся за маму. Той вот редко удавалось зайти в маникюрный салон. Она все сетовала
Ногти содержит в порядке, воротнички сорочек кто-то ему крахмалит, а в холодильнике мышь удавилась, вдруг неприязненно подумал Игорек и сам испугался своего непроизвольного чувства.
– Поясни, с чего твоему директору завидовать твоей матери, Гога? – вальяжно развалившись на кухонном стуле, уже не просил, требовал отец.
– Па… Не зови меня Гога, ладно? – вдруг попросил он, вместо того чтобы немедленно ответить.
– Почему?
– Мне не нравится. Игорь я. Гошка, если хочешь. Но не Гога! Как… Как павлин какой-то.
Он робко улыбнулся отцу, снова потемневшему ликом, подумал, что в последнее время у того очень резко стало меняться настроение. И ответил все же именно так, как шептались девчонки:
– Наша Кольская мамке завидует, потому что она красивая.
– Ага! – У отца из горла вырвался странный клекот, не пойми что означающий. – Красивая?!
– Да, и стройная очень. И еще девки говорили, что ноги у моей мамы, как у модели. Если ее приодеть…
– Вот именно, сынок!
Отец вдруг сорвался с места и закружил по тесной кухне, как коршун над добычей. Он даже локти растопырил, как крылья – хищно и широко.
– Вот именно: если!!! Если ее приодеть, если переобуть, если подкрасить, если заставить улыбаться, если научить держать себя!!! Черт, черт, черт!!! Это вот самое «если» у меня вот где!!! – Он нервно провел ребром ладони себе по горлу. – А знаешь, в чем истинная причина нашей с ней незадавшейся семейной жизни, Гошка?
– В чем?
Ему было неинтересно, если что. Он много слышал их скандалов, выплескивающихся на кухне за закрытой дверью полушепотом, чтобы он не слышал. Он все равно слышал, все знал. Понимал не все, конечно. Но понимать не хотелось. Ведь если начать понимать, то необходимо принимать чью-то сторону. А ему и этого не хотелось. Он балансировал где-то посередине между ними. Хотя…
Хотя в последнее время все чаще оказывался на территории отца, все чаще.
– В том, что она никогда не была для меня Анной!!! Анной!!! Женщиной с большой буквы! Понимаешь?!
Голосовые посылы отца набирали обороты. Он даже не обратил внимания на то, что Игорек в ответ на его риторический вопрос просто опустил голову, не ответил и не пожал плечами даже.
– Она всегда была для меня Нюркой!!! Чужой, бесхитростной, безвредной, бесхребетной Нюркой!!!
– Па, хватит, – попросил вдруг Игорек, почувствовав страшную усталость.