Тайну охраняет пламя
Шрифт:
Когда они уехали, мы долго смотрели им вслед, и Димка, задумчиво почесывая голову, сказал:
– А не глупо ли с нашей стороны отпускать их одних? Мы же собирались все время следить за Сатандой? Как ты думаешь?
– Право не знаю,- сказал я,- но мне после того как он показал нам пещеру, захотелось верить Сатанде.
– Думаешь?
– Да как тебе сказать, я вот только что думал так, а ты сказал сейчас, и у меня опять появились в нем сомнения.
– Ну и что будем делать?
– Да что делать? Сейчас ничего не сделаешь, они уже далеко, а в дальнейшем надо
К вечеру погода начала портиться, а с востока пошли облака. Вечерний ветер был уже резок и холоден, беспокойно билось в своих берегах озеро, и его шум становился все более гулким. Ночью ветер стал переходить в северный, и через некоторое время в воздухе появились снежинки.
Когда я на следующее утро проснулся, стенки палатки провисали надо мной, они были покрыты толстым слоем снега. Окружающие горы все были также под снегом.
Туманный день. Солнце поднялось и, невидимое из-за туманов, начало греть, от чего снег в долине вокруг нас начал постепенно таять.
Трудно было винить нашего повара, что он запоздал с завтраком на таком холоде.
Только когда все поднялись, а завтрак еще только начинал готовиться, то я зарычал на него. Но он слегка пожал плечами и показал мне на тучи, на снег, на мокрую землю и на лице его было выражение, свидетельствующее о том, что мои упреки он считает неуместными.
Вообще он вел себя с утра странно, когда подходил к людям, голову отворачивал. Вылезший вслед за мной Димка сразу почуял, в чем дело. Он подошел к нему и понюхал.
– Знаешь, начальник,- неожиданно сказал Кара-бай,- ночью свет был на небе.
– Где?
– спросил я.
– Да вот там,- и он не совсем определенно махнул рукой на запад.
– Ты вот что, брось-ка замазывать нам глаза,- сказал Дима,- опять назюзюкался!
Повар виновато молчал.
– Опять набрался!
– Ну, ладно, Димка, черт с ним со спиртом, сказал я Диме, отзывая его в сторону,- а может, правда, был отблеск?
– Да бросьте вы, шеф, если он хватил как следует, то для него все небо в огнях было, просто наше внимание отвлекает. Тут другое интересно, я ночью два раза просыпался, Бартанг на кого-то лаял. Пойдемте посмотрим? А?
– Ну что ж, пойдем.
И мы, взяв ружья, отправились. За километр от озера на вершине холма мы действительно обнаружили какие-то следы. Как будто пришли два человека, долго стояли на вершине холма, куда ушли - неизвестно.
Ночью был снег, а сейчас он стаял и земля раскисла, потому ничего толком нельзя было разобрать. Ни какие это следы, ни когда они появились, ни куда вели?
К обеду с базы приехал Сережа. И кстати - продукты у нас кончились. Но мешки, привезенные Сережей, оказались набитыми почти целиком почтой. Причем вся корреспонденция была адресована Кире.
– Что это?
– спросил я Сережу,- ты что привез?
– Да откуда я знаю, на базе дали, сказали - вези, срочная почта.
– Ну почта почтой, а что мы есть будем? Почту? И что это? Откуда?
В единственном письме, прибывшем на мое имя от одного приятеля, сообщалось, что портрет Киры пользуется громадным успехом. Значит, письма Кире были от заочных поклонников.
...Снегопады,
Мы ничего не делали, сидели в палатках и злились. Единственным развлечением были джазы, которые ловил Вася. Особенно он любил джаз, передававшийся из Сингапура. Дима утверждал, что в состав этого джаза входили - один скрипач, десять контрабасов, один пиротехник для взрывов и один ветеринар для ржания.
Сатанда и Джемогул появились только на третью ночь, мокрые и замерзшие, ведь снегопад продолжался, вся долина раскисла, и реки вздулись. По дороге в темноте лошадь Сатанды несколько раз падала, так что он промок и расшибся. Джемогул, которого я спросил об отблеске, сказал, что видел и показал на запад - северо-запад. Когда же я обратился с этим вопросом к Сатанде, то он показал на север. На обратном пути уже в темноте они видели вдалеке двух людей. Кто же это?
На следующий день у Сатанды был жар, он сильно простыл. Несмотря на это, он вместе с Джемогулом ходил на прогулку и вернулся совершенно больным. Я уложил его в спальный мешок, развел в кружке спирт, дал шесть таблеток сульфидина. Сначала он сильно сопротивлялся, но когда я сказал, что если он не будет слушаться, то через три дня помрет, он выпил и заснул. Поздно вечером я еще дал ему сульфидину, ночью еще раз, так что к утру ему стало легче.
Следующий день был туманен, снег то начинал идти, то таял.
Димку я послал на разведку посмотреть, нет ли следов тех людей. Вернулся он поздно сияющий и показал металлическую пластинку с отверстием на одном конце. К этому отверстию на цепочке был прикреплен старинный флакон. В таких флаконах у киргизов нередко хранился нюхательный табак, порох, иногда лекарства. Я глянул и обомлел - пайцза. Точно такую же я когда-то видел у Смурова. Теперь мы могли рассмотреть ее как следует.
– Где ты ее взял?
– спросил я у Димы.
– Да вот ехал, на той стороне реки гляжу - блестит! Слез - пайцза!
– Интересно, как она очутилась там, кто ее потерял?
– А кто же ее знает! Снег! Ничего не видно. Снег.
– А если сейчас поехать поискать?
– Да как сказать. Вот ведь темнеет. А подъедешь - совсем ночь будет.
Мы показали пайцзу Джемогулу, он сказал, что вот такая же когда-то была у него. На наш вопрос, откуда она могла взяться - ничего ответить не мог. Вечером из мокрой темноты материализовался Рыбников. Мы услышали чавкающие шаги, потом кто-то всунул в палатку сильно промокший рюкзак, потом влез не менее мокрый Рыбников.
Мы с Димкой и Рыбниковым долго рассматривали пайцзу - небольшую металлическую пластинку, длиною сантиметров двадцать и шириной пять. Вызывала удивление прочность ее металла, краем пайцзы Димка царапал стекло, ножи. Металл был какой-то светлый и ни малейшей ржавчины, никаких следов окисления.
Верхняя часть пайцзы занята барельефом - женщина как бы устремленная в полете. Сделана фигура прекрасно. Было в ней что-то удивительное, юное, легкое... кто же эта юная богиня? Если ее считать античной, то это не Венера, не Диана, не Паллада, это скорее Психея.