Тайну охраняет пламя
Шрифт:
– Здравствуйте,- подходя к нему, сказал я.
– Здравствуй,- ответил приехавший, как-то странно улыбаясь и глядя куда-то в сторону.- Нашел?
– и что-то страшно знакомое было в его голосе и в лице... Неужели?..
– Мишка! Смуров! Неужели ты? Живой!
– закричал я, кидаясь к нему, но он как-то странно, не двигаясь, протянул ко мне руки.
– Живой!
– все также странно улыбаясь, сказал он.- Да только вот... слепой.
Мы обнялись. Я почувствовал щекой его щетинистую щеку. Не знаю, чья щека была мокрой. Мы постояли, обнявшись, и пошли к палатке.
И вдруг Бартанг, кидавшийся с лаем на Смурова, неожиданно завертелся,
– Смотрите! Смотрите!
– кричал Вася.- Узнал! Узнал!
– Кто это?
– спросил Смуров.
– Бартанг узнал тебя.
– Бартанг? Как Бартанг?
– он же сдох там, в капище.
– Ничуть не бывало,- ответил я,- через час после того, как ты сел на машину, он прибежал ко мне с обрывком веревки на шее.
– Странно,- сказал Смуров,- я сам видел, как он лежал неподвижно у озерка. А кроме того, почему веревка на шее, я его не привязывал.
Мы залезли в палатку.
– Вот не думал, черт, что увижусь с тобой! Вот, ей богу, не думал! говорил я.
– Да и я не думал,- ответил Смуров.- Совсем не думал, что все-таки выберусь. Тебе Уткин ведь все рассказывал. Этот рыжий староста, который пронюхал про капище, и этот хромой, когда получили в руки пайцзу, решили, что они найдут и без меня. Ведь на гладкой стороне моей пайцзы была наклеена бумага с копией надписи со скал, затопленных Сарезом, и план, где эта надпись находится. Я сразу на допросе понял, что подслушивали нас много раз. Только они не понимали, о каких сокровищах идет речь. Конечно, думали золото, драгоценные камни. Вот они и постарались убрать всех, кто что-либо знал. В эту же ночь меня расстреляли будто бы за покушение на старосту. И зарыли прямо там, в лесу, где расстреляли. Но зарыли и расстреляли плохо. Кто-то услыхал, как я стонал, меня отрыли и спрятали норвежцы. Вроде как полковника Шабера. Я долго был без сознания, не видел и не слышал. В общем, живой труп. Да и потом сколько еще в госпиталях валялся.
Мы долго сидели и говорили, говорили. Смуров только удивлялся, когда узнал, что мы не поняли, куда смотрит мужская голова.
– У вас же пайцза есть?- сказал он.- Или вы ничего не поняли?
– По-видимому, так.
– Там же ясно все изображено! Там же дан точный адрес. Дайте ее мне,- и он стал быстро ощупывать руками рельефный рисунок.- Ну, конечно, хотя я давно лишился своей пайцзы, но я все помню. Посмотрите, здесь горбоносая голова прямо смотрит на богиню и каменный человек с горы тоже прямо смотрит на богиню в капище. Проследите его взгляд и найдете направление в капище.
– Неужели ты так все хорошо помнишь?- вырвалось у меня. Тогда, может, ты и рисунки объяснишь?
– Не знаю, но мне кажется, что они означают...- начал он, но тут отдаленный выстрел прервал тишину, второй, третий, а затем тяжелый глухой удар, не то взрыва, не то подземного удара гулко прокатился по долине. Посыпались камни со склонов, шарахнулись лошади.
Мы выскочили из палатки. Эхо повторило и прокатило грохот. Но ничего не было видно. Мы стояли-стояли, но ничего не увидели и не услышали в темноте.
На следующий день мы вместо склона, примыкавшего к каменному человеку, который обыскивали до сих пор, полезли на тот склон, куда смотрела каменная голова.
Уже в начале десятого утра мы оказались под крутой скальной стенкой. В нижней ее части были видны следы свежего обвала.
– Что там? Что там?
– спрашивал Смуров.
–
– Я так и думал, должен же быть какой-то вход снизу. Конечно, скрытый, но должен быть. Ведь посвященные не с гребня туда лезли и Бартанг тоже как-то туда заскочил.
Мы осмотрели обвал. Из-под обвалившихся глыб тянуло запахом аммонала.
Так вот, значит, причина ночного грохота. Но кто это сделал? Сатанда? Мы долго ничего не могли понять?
Но тут вдруг заворчал Бартанг и стал царапать груду свежевзорванных камней. Когда мы их раскидали, то под ними нашли два изуродованных, раздавленных тела. Лица их мне были совершенно незнакомы.
– Стой! Стой!- вдруг закричал Уткин.- Миша! Знаешь кто это? Не знаю, кто первый, лицо раздроблено, но вот этот рыжий - староста! Ручаюсь головой! Да вот, совершенно точно, он. И Уткин извлек из его кармана вместе с другими вещами пайцзу, у которой, кроме верхнего отверстия, была еще одна дырка внизу. Ведь это твоя пайцза, Миша?
– Моя,- ощупав, сказал Смуров.- Моя.
– А первый... первый... хоть лицо и раздроблено, но он же хромой. Миша, он же хромой?
– Так вот, значит, кто охотился вместе с нами за капищем,- сказал Дима.- Интересно! Им-то что здесь надо было? Непонятно. Газ? Археологические материалы?
– Очень даже понятно,- тихо сказал Смуров.- Они искали клад. Они по-своему поняли наши слова о ценностях капища. Но они не поняли рисунка.
– Какого рисунка?
– А на пайцзе, под богиней.
– Вот эти шарики и стрелку?
– Шарики и стрелку.
– Что же они означают?
– А вот увидим, когда доберемся до капища. Я и сам давно понял, что это не капище, а совсем другое.
Но в капище или не в капище, а туда дороги не было. Шли отвесные известковые скалы.
– Ну, Уткин, теперь твоя очередь!
– сказали мы.- Тут прямая скалолазная работа.
Подъем на эту почти двухсотметровую стенку, на которой вчерашний взрыв посбивал выступавшие скалы, облегчившие когда-то Смурову дорогу наверх, стоил нам недельной работы. Шаг за шагом, выбивая ступени и упоры, заколачивая скальные крючья в трещины и закрепляя страховые веревки, понемногу, едва-едва пробирались мы к гребню. К концу шестого дня мы сделали дорогу почти до самого верха, но не полезли - темнело, и мы совсем выбились из сил.
Теперь-то капище от нас никуда не уйдет!
Здесь в высокогорьях наступила настоящая осень. Были морозы всю ночь и утром, но накал солнца днем в тихую погоду был велик, и среди дня мы кое-как отогревались.
Стояло удивительно ясное утро, когда мы достигли гребня. Ослепительно, режуще-яркое светило высокогорное солнце. Со всех сторон далеко и близко, вправо и влево - всюду поднимались горы, они уже были опять в снегу. Скальные гребни, причудливые, зубчатые сторожили провал глубоких долин, ледяные вершины сияли матовым сиянием ледников. А сзади, когда мы оглядывались, прямо нам в спину через долину, не отрываясь, смотрела голова каменного человека. Отсюда мы увидели с необыкновенной ясностью, что хотя от обвала и землетрясения стерлись какие-то черты этого удивительного лица, но, несомненно, оно было сделано человеком. Не природа, а рука и замысел скульптора изваяли из скалы эту гигантскую голову, чтобы показать дорогу тому, кто поймет пайцзу. И, наконец, под нами в глубокой маленькой котловинке лежало капище. Оно было скрыто от взглядов сверху нависающими скалами, а с боков причудливым поворотом склепа