Тайны Безымянной батареи(Современный коллективный роман)
Шрифт:
— Минуточку, — поднял руку названный Глебом. — Благодарю вас за комплименты. Разумеется, вашему штабу виднее. Разумеется, ваш план с этой головой, эта голова Ми…
— Нет! помимо глупости, вы еще и трус! Вы русский заяц, которому только деньги.
— Стоп!.. Я уверен, что вы ошиблись, употребляя последние слова? — спросил высокий дрожащим голосом.
Собеседники смотрели внимательно друг на друга. Очевидно, они поняли прочтенные мысли, — электричество разом потухло, грохотная вспышка выстрела уронила в темноте где-то тело, а когда опять засветилось под зеленым абажуром, стало видно, что упал высокий Глеб, а у спутника его лицо бледно и взгляд тосклив.
— Вот, — сказал француз, преодолевая одышку астмы. — Вот как расправляются с нигилистами… Ну, а вы что скажете?
— Я в вашем распоряжении, полковник, — ответил уцелевший негромко.
— Ну, посмотрим. Поезжайте сейчас к Зеленому. Голову оставьте здесь. У вас есть на расходы?
— Да.
— Возьмите и у него, господин Андрей…
И, взяв бумажник у мертвого из пиджака, господин Андрей откланялся и, как побитый, выбрался из ночной комнаты. Он отказался от японского чая и вышел под открытое небо. Лицо его было в испарине.
На этом я окончу пока.
И припишу пару строк pro domo sua: в одной из глав нашего романа я был выведен как persona dramatis [4] . Эта дружеская популяризация имени Бориса Беты, возможно, что повлияла невыгодно на читательский интерес. Поэтому заверяю читателя:
1) Что я в романе не участвовал, а участвовал, так на паритетных условиях с Арсением Несмеловым. И еще:
2) Что хотя наш редактор С. П. Наумов назвал меня вчерашний день гением (сравнительно с поэтом Трофимом Тимшиным-Шоринским), я, памятуя слова одного чеховского диакона, что «на свете все приблизительно, относительно и сравнительно», — все же должен заявить, что я не гений и живу я на Седанке.
4
В личных интересах… действующее лицо (лат.).
Борис Бета
ГЛАВА VI
Пора пролить некоторый свет на происходившие во Владивостоке события. Как ни запутывались факты, как ни нагромождались убийства, однако люди, вдумывавшиеся в происходившее, уже тогда поняли, что город стал ареной борьбы двух групп или двух шаек.
Так в чем же дело?
Во-первых, что это за мертвая голова? Зачем ее прячут в подполье, зачем убивают из-за нее кельнершу, зачем, наконец, голова «эвакуируется» в Харбин и там становится причиной нового убийства?
Самое главное:
— Чья, наконец, эта голова? Кому она принадлежала?
Ответим прямо. Около двух лет тому назад во Владивостоке упорно говорили о том, что чехи привезли в город препарированную формалином голову умершего от сыпного тифа великого князя. Князь жил инкогнито в Уфе. Говорили, что это — Михаил Александрович.
Чехи эвакуировались. О голове великого князя поговорили, поговорили и забыли. Но некая группа людей, имеющая связь с одной из иностранных миссий, секретно пребывающей на Дальнем Востоке, купила, будто бы, голову у ее обладателя, чешского унтер-офицера Яна Чжечки, за сравнительно небольшую сумму — 830 иен. Участником сделки был Глеб, яростно торговавшийся (он на этом хорошо заработал).
Далее предполагалось великокняжескую голову отправить в Европу и там продать… Кому?.. Покупатели уже находились, вдовствующая императрица, которой было написано о голове, — за последние останки своего сына готова была дать огромную сумму.
Но кому доверить голову? Шайка, обладавшая ею, боялась отправить в Европу одного посланца. Он получил бы деньги и… скрылся бы с ними. Во всяком случае, он мог бы сделать это.
И вот вся шайка, состоявшая из шести человек, решила отправиться in corpore [5] в Данию, где пребывала Мария Федоровна.
5
В полном составе (лат).
Но для этого нужны были деньги. Это-то и послужило причиной того, что Глеб со своими подчиненными оказался во власти неких иностранцев. Те обещали дать денег в количестве, достаточном для путешествия всех шестерых, но потребовали от Глеба «работы».
И вот вся шайка, фактически, оказалась во власти иностранцев, избравших Харбин и Владивосток местом своих кровавых авантюр.
Конечно, остается еще много неясного. Во-первых, непонятна роль Локутовой. Как будто бы она была членом глебовской шайки и в то же время члены же шайки пытались ее убить.
В чем дело?
Это сейчас несколько объяснится.
Прежде всего, кто этот голодающий молодой человек, так неожиданно попавший в меркуловский застенок? Одна из глав романа указала на его связь со спасшейся чудом от смерти Локутовой?
Здесь позвольте мне вернуться опять несколько назад. Молодого человека, попавшего в лапы меркуловских контрразведчиков, звали Василием Ивановичем Зыбовым.
Он приехал во Владивосток в 19-ом году, во время «царствования» Колчака, делегированный сюда красноярской группой анархистов с поручением принять от владивостокских товарищей оружие, динамит и значительную сумму денег. Все это нужно было в Красноярске для борьбы с «колчаками». Но, явившись во Владивосток, Зыбов нашел местную организацию анархистов разгромленной.
Он хотел вернуться уже обратно, но тиф бросил его в больницу. Там он едва не умер. Но выздоровел, хотя не совсем. На почве тифа у него оказались парализованными ноги. Два года пролежал он в нервном отделении городской больницы и только в конце 21 года искусство доктора Гринберга вернуло ему способность пользоваться ногами.
Он вышел из больницы за месяц до событий. И на второй же день, случайно, встретил человека, к кому его делегировали красноярские друзья: это была Нина Георгиевна Локутова.
Локутова сказала товарищу, что он появился очень кстати. Она сейчас занята очень серьезным делом по ликвидации шайки авантюристов, которую содержит одна из иностранных миссий с целью вызвать в Харбине и Владивостоке невыгодные для России белые беспорядки.
Локутова действовала на свой риск и страх. Зыбов принял ее предложение помочь ей.
ГЛАВА VII
Глеб выпрямляется
В боковуше при японской фотографии после выхода «господина Андрея» настала тишина. Старик-француз свернул толстую папиросу, докурил ее, — причем в комнате явственно обозначился запах солдатского копораля, — и, весь в дыму, склонился к бумагам…