Тайны древней Африки
Шрифт:
Птолемей сам предлагает исправить цифру, данную Марином Тирским: «Эфиопы, против которых была направлена экспедиция Матерна, являются подданными царя гарамантов, и по этой причине абсурдно помещать их на громадном расстоянии от Гарамы».
В первом случае речь идет о военной экспедиции (Септимия Флакка в 70 г.), целью которой было покарать гарамантов и отнять у них добычу, захваченную в Лептис-Магне. Римляне могли пересечь эту страну вплоть до последнего оазиса. У них не было оснований (а может быть, и средств), чтобы двигаться дальше. Речь, вероятно, идет о зимней кампании, Начавшейся от Феццана, в ходе которой они могли добраться до «эфиопов».
Вторая экспедиция, во главе с Юлием Матерном, определяется Марином Тирским как путешествие, а не военный поход. Между 70 и 86 годами отношения между римлянами и гарамантами улучшились, и Матерн мог принять предложение царя гарамантов сопровождать его в экспедиции, которую последний предпринял против своих подданных эфиопов, обитавших южнее. Таким образом он мог узнать — или проверить свои знания — о существовании южной страны, называемой Агисимба, богатой диким зверьем и, что особенно важно, носорогами.
Ж. Десанж, кстати, выяснил, что именно в это время, при Домициане, носороги появились на римских монетах и что речь идет о двурогих носорогах, которые лучше приспособлены к климату Сахары, чем однорогие. Их могли встречать еще во времена классической античности в местах к югу и западу от Тибести, в Каваре и Джадо и именно здесь, вне всяких сомнений, находится страна Агисимба, о которой пишет Марин Тирский.
Четырехмесячное путешествие, о‘котором он говорит, это по продолжительности вся его экспедиция, которая укладывается в рамки зимней кампании в Сахаре, например, с ноября по март.
Двурогие носороги могли быть доставлены в Лептис при посредничестве гарамантов, а оттуда переправлены в Рим, где стали подлинной сенсацией на арене, начиная с 80 года, и одновременно их изображение появилось на монетах. Кстати, экспедиция Юлия Матерна могла среди прочих целей иметь задание доставки диких зверей для цирков или хотя бы наведения справок о такой возможности.
Археология, к сожалению, не дала нам никаких сведений о местах южнее Гарамы, где имелись бы римские памятники и где находили гончарные, стеклянные и другие изделия чужеродного происхождения. Но найденные недавно в Латуме, Эннери-Томмо и Джадо наскальные рисунки колесниц напоминают нам о том, что местные жители имели связи со средиземноморским миром, а каменные круги и мегалиты, найденные при раскопках в Эннери-Мокто и к западу от Тибести, являются новыми доказательствами этих контактов.
Конечно, далеко не все факты, касающиеся проникновения римлян в Сахару, отражены в сохранившихся текстах. И не все такие тексты дошли до нас. Несомненно, существовали связи между городами на границе с римскими укреплениями и в их тылу. Этому имеются доказательства в виде отдельных памятников, а в Гараме, например, это находки монет и те же рисунки колесниц и свидетельства географа Птолемея.
Карта Африки, составленная этим александрийцем, показывает, кроме тех данных, которые ожидаешь на ней найти, относящихся к странам-доминионам Рима во II в., множество городов, гор, рек и названия народов, находившихся на территорий, которая называлась внутренней Ливией.
Гидрографическую сеть (бассейн Нигера и реку Геир) трудно идентифицировать столь подробно. Кроме того, она совсем не соответствует реальности. Но географ, как и природа, не любит пустоты, и Птолемей компенсировал почти полное отсутствие данных по Сахаре подробной информацией относительно долины Нила и Восточной Африки. В самом деле, ситуация с
Горы же вообще не поддаются идентификации, а что касается названий народов, то мы берем за основу работу Десанжа, чтобы распутать этот клубок. Из этого кропотливого и прекрасно документированного исследования можно вынести впечатление, что надежды когда-либо идентифицировать совокупность всех племен и народов нет в помине. Те же, которых еще как-то можно опознать, обитают на юге Магриба, а также в северной Сахаре.
Птолемей извлек все, что мог, из того скудного материала, которым располагал. На этом основании можно сделать вывод: римляне II века нашей эры, на взлете империи, знали к югу от своих укреплений только узкую полосу, двигая оттуда передовые подразделения по нескольким излюбленным маршрутам: это цепь оазисов Саура, ведущая в Туат, а также район речек Джеди и Рир близ Феццана. К каким горам относятся названия Сон, Данкис, Зифа, Месхе, Аруальтес, Аранкас, Барбитон — пока никто не смог вразумительно объяснить, по-видимому, речь шла о каких-то горах к югу от Алжира и Туниса.
Что касается внутренней территории Эфиопии Птолемея, с ее «белыми слонами, носорогами и тиграми» (пантерами, вероятно) и его страны Агисимбы, то упомянутая фауна показывает, что речь идет о тропической зоне Судана, то есть о его последних влажных северных районах — Джадо, западном и южном Тибести, которые и сегодня остаются сравнительно влажными. Там могли еще благоденствовать животные, которых отлавливали для цирков и которых гараманты вместе с триполитанскими коммерсантами поставляли своим римским клиентам.
Кроме римских памятников в Феццане, в Сахаре имеется еще только одно место с античными реликвиями, относящимися к довольно поздней эпохе, — в Абалессе, на западе от Хоггара. История открытия и раскопок знаменитой могилы царицы Тин-Хинан, легендарной прародительницы туарегов стала темой для романов и сотен статей. Эти последние утверждают, что царица, вернувшись из Тафилатета в Хоггар, была погребена под большим курганом в центре Абалессы. Памятник 26 на 23 метра в основании и 4 метра в высоту был возведен на вершине холма у слияния двух рек.
Колоритный персонаж, Френсис Кон, сын американца венгерского происхождения, который взял себе более благозвучное имя Байрон Кюн де Пророк, услышав о туарегской легенде, ставшей известной благодаря роману Пьера Бенуа «Атлантида», организовал в 1929 году экспедицию с целью раскопать знаменитую могилу. К его команде присоединился житель Сахары Морис Рейгасс, директор музея древней истории и археологии г. Бордо в Алжире.
Волей счастливого случая, Пророк в один прекрасный день, раскопав единственную камеру памятника, наткнулся на могилу легендарной царицы! Тело лежало на спине, повернутое к востоку, со слегка согнутыми руками и ногами. На нем сохранились куски платья из красной кожи, которые рассыпались при первом прикосновении. Остатки циновок и резного дерева говорили о том, что тело покоилось на парадном ложе. В убранство входили золотые и серебряные браслеты, бусы, колье, фрагменты стекла, маленькая стилизованная статуэтка богини из полированного гипса и миска из дерева с четырьмя золотыми оттисками монет эпохи императора Константина. Эти монеты и помогли определить возраст могилы: 325 год.