Тайны древних бриттов
Шрифт:
Позднее Аврелий, король Британии, желая возвести памятник тем британским аристократам, что были убиты саксами, спросил совета у Мерлина относительно того, какого рода должен был быть монумент. Чародей посоветовал ему послать в Ирландию за «Танцем Гигантов» (Стоунхенджем), который должен был стать долговечным памятником. На это Аврелий рассмеялся, и Мерлин, упрекая его, сказал: «Я прошу Ваше Величество воздержаться от напрасного смеха, поскольку то, что я говорю, не вздор. Это мистические камни, они имеют лечебное значение. Древние гиганты привезли их с самого отдаленного берега Африки и установили в Ирландии. Они были составлены так, чтобы в них можно было устраивать купальни в случае болезни. Методика этих людей заключалась в том, что вода омывала камни, а больных помещали в эту воду, которая служила надежным средством лечения. С таким же успехом они излечивали и раны, лишь добавляя в этом случае определенные травы. Нет такого камня, который не имел бы каких-либо лечебных свойств».
Так что камни были взяты в указанном месте и переправлены в Британию для новой установки.
Я считаю, что этот рассказ доносит до нас в несколько искаженном и туманном виде предание о действительно имевшем место переносе ряда камней,
Но был ли Мерлин действительно друидом? Есть ли какие-либо основания полагать, что он вообще существовал?
Г-н Кендрик замечает по этому поводу: по сути, истории о Мерлине увязываются с двумя различными людьми: один — это живший в VI веке валлийский князь Мирддин аб Морфрин, а второй — пророк при Вортигерне Амброзии, который фигурирует в Historia Britonum [20] Ненния. Джеффри употреблял имя Мерлина по отношению к обоим этим людям, а потом стал строить истории о них так, словно они относились к одному человеку. Валлийский князь, конечно, является героем его позднейшей «Vita Merlini», тогда как в более ранней Истории Британского Королевства в его сознании в первую очередь присутствует Амброзии; кроме того, в своей первой работе он ясно говорит о том, что Амброзии являлось еще одним именем Мерлина.
20
История бриттов (лат.).
Однако другие авторитетные исследователи иначе определяют фигуру Мерлина. Кэнон Мак-Каллох считает его «абсолютным магом, возможно, древним богом, наподобие ирландского бога друидизма». Рис считал, что он представлял собой вариант кельтского Зевса, которому поклонялись в Стоунхендже.
Некоторые ученые, в числе которых граф де Вилльмарке, считали фигуру Мирддина аб Морфрина отличной от Мерлина-Амброзия, или Мерлина Эмриса, как его иногда называли. Но оба жили в Стрейтклайде, оба были чародеями и предсказывали одни и те же события. Мерлина-Амброзия мы обнаруживаем молодым человеком, жившим примерно в 480 г. при Вортигерне, а Мерлина аб Морфрина мы встречаем при дворе Риддерха Хаэла около 570 г. Мерлин аб Морфрин являл собой личность, чей характер составил ядро, из которого позднее выкристаллизовался романический герой. При дворе Риддерха Хаэла он был известен как Лалокин, или «близнец», и в диалоге между ним и его сестрой Гвенддидд она называет его «моим всемирно известным братом-близнецом». Валлийские барды XII века вкладывали предсказания Мерлина-Амброзия в уста Мерлина аб Морфрина, и это было столетие спустя после того, как была написана история Джеффри, так что, они, должно быть, считали две эти фигуры идентичными. Вероятно, Мерлина-Амброзия так называли потому, что ему покровительствовал Аврелий Амброзии, брат Утера Пендрагона, который, как считалось, уничтожил непатриотичного Вортигерна и перенес на другое место Стоунхендж. По всей вероятности, Мерлин-Амброзий — это мифологический персонаж, увязанный с реальной фигурой Мерлина аб Морфрина, имя которого в его молодости, видимо, как-то увязывали с Аврелием Амброзием. Ряд валлийских поэм приписывается Мерлину, и нет веских причин не считать его реально существовавшей личностью, «верховным бардом долины реки Клайд», — как называет его сестра, — известным как чародей и мудрец, живший в VI веке. Мне известно, что ученое мнение последних лет абсолютно отвергает реальность существования Мерлина, но то, что Мерлин действительно существовал, доказуемо, и я не могу присоединиться к суждениям, очевидным образом основанным скорее на чувстве презрения к преданию и даже фактическим данным, чем на логике и исторических свидетельствах. Видеть, как отвергается целый корпус литературы об Артуре — наподобие того как археолог, принадлежащий к школе «мерной ленты», мог бы отвергнуть некий артефакт, поскольку у него нет «определяющего горизонта» — весьма болезненно. Когда же эти критики поймут, что предание, если к нему отнестись должным образом, не менее ценно, чем письменное свидетельство? Однако валлийские поэмы, которые, по предположению, написаны Мерлином, несомненно относятся к гораздо более позднему времени, чем период его жизни.
То, что валлийская традиция признавала Мерлина друидом, может быть видно из следующих стихов бретонского автора, приводимых Вилльмарке:
Мерлин! Мерлин! куда ты направляешься Так рано со своей черной собакой? Ой! ой! ой! ой! ой! Йой! ой! ой! йой! ой! Я пришел сюда искать путь, Найти красное яйцо; Красное яйцо морской змеи, У моря, в полости камня. Я иду искать в долине Зеленый кресс-салат и золотую траву, И верхнюю ветку дуба В лесу рядом с источником. Мерлин! Мерлин! проследи свои следы; Оставь ветку на дубе И зеленый водный кресс в долине, Как и золотую траву; И оставь красное яйцо морской змеи В пене рядом с полостью камня. Мерлин! Мерлин! проследи свои следы, Нет прорицателя, кроме Бога.Вилльмарке, говоря об этой поэме, указывает: «Это (Herbe d'or, золотая трава) является лечебным растением, к которому бретонские крестьяне относились с большим почтением. Они считали, что даже на значительном расстоянии можно заметить его блеск — как у золота; поэтому они дали ему это название. Если кому-то случится наступить на него, то он заснет и потом начнет понимать язык птиц, собак и волков. Редко его удается встретить — и лишь рано утром; чтобы собрать его, следует идти в лес босым и в рубахе, растение следует не срезать, но вырывать с корнем. Говорится, что лишь святые люди способны находить его. Это не что иное, как плавун. Таким образом, следует идти босым, в белой рубахе, натощак, и нельзя применять никаких железных приспособлений. Правая рука должна проходить под левой рукой, и полотно для сбора должно использоваться лишь единожды» [21] .
21
Следует
Таким образом, можно видеть, что работы Джеффри, по-видимому, гораздо в большей степени указывают на следы друидизма, чем то привыкли считать некоторые ученые, и если он и не упоминает слово «друидизм», то его страницы содержат значительный объем материалов из области преданий, отсылающих к друидическим обрядам и персоналиям, доказывая, что традиция друидизма, даже если о ней умалчивает орден бардов, ни в коей мере не угасла в народе в тот период, как мы это действительно узнаем из сведений, касающихся князя Хивела.
Значение литературы об Артуре в плане сохранения наследия древнего британского мистицизма очень велико. Эта литература для упорядочения может быть разделена на две части: та, что вышла из-под пера валлийских бардов и выросла из валлийских преданий, и та, что, по-видимому, появилась на ее основе и была написана на норманно-французском и английском языках.
Удивительно то, что влияние саги об Артуре оказывало такое всеохватное влияние на британское сознание, и это, по моему мнению, может быть объяснено не только тем обстоятельством, что она имела отечественное происхождение или что она была обращена к тем поколениям, что являлись современниками «рыцарства, выступившего с пиками наперевес», но и тем фактом, что непосредственным, инстинктивным образом читатель ощущал, что в этих древних британских сказаниях сохранялись не только воспоминания о храбрых людях и их романтических деяниях, но и залегавшая гораздо глубже мистическая традиция и взывание к национальной мысли.
Эта оккультная традиция гораздо четче прослеживалась в литературе о Граале, которая в каком-то смысле служила дополнением к саге об Артуре. Но на настоящий момент нас интересует последняя в своей автономной форме.
Было бы бесполезно сколько-нибудь пространно рассуждать здесь об источниках происхождения саги об Артуре. Нет никаких оснований сомневаться в том, что это были кельтские, британские источники. Это следует из результатов сравнительного изучения обеих ветвей кельтской расы в Британии. Норманны познакомились с сагой после предпринятых ими завоеваний в южном Уэльсе. Как указывает Рис, имена Артур и Айрем происходят от общего глагольного корня. Согласно ирландской легенде, Айрем и Эмер были сыновьями Голама, или Мила, — это кельтский вариант Ромула и Рема, сынов Марса. Эмер, по-видимому, являлся эпонимическим пращуром обитателей Ирландии докельтского периода, он был убит Айремом, прародителем завоевателей-кельтов. Айрем вступил в брак с Этэйн, дочерью Этара — короля Эхраиди (Волшебного царства), — которую унес Мидер, —точно так же, как Гиневра была похищена Модредом. Этэйн и Гиневра обе были дочерьми сказочных королей. «Чем пристальней будет рассмотрение двух историй, тем большее сходство обнаружится между ними, — указывает Рис, — при том что будет сделана скидка на различные социальные установки, представленные в них». Что касается имен обеих королев, то тут также прослеживается общая этимология, восходящая к одному корню, означающему «призрачный» или «смутный». Таким образом, не только канва легенд, но и наблюдающееся сходство имен их основных персонажей указывает на то, что у северо-гойдельских кельтов был миф, почти точно воспроизводивший бриттскую историю об Артуре. Высокие литературные достоинства и более искусно построенная форма предания об Артуре, пришедшего с юга, возможно, повлекла ассимиляцию схожего гойдельского мифа и вылилась в окончательное соединение двух легенд, у которых должны были быть родственные источники в туманном прошлом, когда гойделы и валлийцы еще не были разделены между собой. Существование мощного британо- или валлийскоязычного государства в Стрэтклайде на юго-западе Шотландии и Камберленда, видимо, оказало значительное влияние на слияние двух кельтских легенд в одну, а позднейшая миграция большого числа жителей этой области в Северный Уэльс должна была способствовать этому процессу.
«Изначальный, так сказать, механизм валлийских сказаний, — говорит Рис {44} , — был магической, сверхъестественной природы… Возможно, это же имело место и в отношении легенд об Артуре, — как они передавались из уст в уста британскими кельтами». Нет сомнений в том, что они имели своим источником мифологические идеи, связанные с религией друидов. Кэнон Мак-Каллох указывает: «Мы обнаруживаем в местной саге об Артуре слияние образа древнего бриттского бога с исторической фигурой VI века. Из этого источника, либо из его позднейшей обработки Джеффри, возник великий романтический цикл. В IX веке у Ненния Артур предстает крупным военачальником, возможно графом Англии, но когда заходит речь о его охоте на короля вепрей Турха Труйта [22] , то сразу же появляется мифологический Артур. Артур Джеффри отличается от позднейшего Артура романов. Джеффри, возможно, отчасти рационализировал сагу, созданную по отношению к тому периоду недавно и имевшую еще сугубо местный, иногда невнятный характер, — следует отметить, что в “Мабиногионе“ нет никаких упоминаний об Артуре… У Джеффри Артур является плодом любви Игерны и Утера, которому Мерлин придал облик ее мужа. Артур одерживает победу над множеством вражеских войск, а также над гигантами, его двор становится прибежищем для всех достойных людей. Но, в конце концов, его ранит соблазнитель его жены, Артура увозят на остров Аваллон, чтобы исцелить там его раны, более о нем ничего уже не слышно. Некоторые из этих событий имеют место также в историях о Фионне и Монгане и тех сказаниях, где говорится о чудесном появлении необыкновенного ребенка — с финальным исчезновением героя в волшебной стране. Все это местные варианты одной легенды, встречающейся во всех родах и ветвях кельтов. Все это было увязано с историей местного бога или героя Артура, что привело к появлению саги, в которую впоследствии были вплетены события из жизни исторического Артура. Эта сложносоставная сага, по всей видимости, приобрела широкую славу задолго до того, как появился романический цикл, —достаточно взглянуть на чисто валлийские по своему духу и характеру сказания о Куллохе, а также на произведение “Мечта Ронабви“. В сказаниях о Куллохе в свите Артура мы встречаем персонажей (богов), которые фигурируют в “Мабиногионе”, хотя Артур в этих сказаниях еще далек от главного персонажа средневекового романтического цикла. Спорадические упоминания об Артуре встречаются также в валлийской литературе, а в саге раннего периода мы встречаем Артура, похищающего котел в Элизиуме, — об этом повествуетТалиесин… Возможно, он являлся объектом культа, каковыми, видимо, были эти герои (Фионн и Кухулин), или, может быть, он был богом, все более и более идеализировавшимся и превращавшимся в героя. Ранней формой его имени была “Артор”, то есть “пахарь”, но, возможно, с расширительным толкованием. Аналогичной фигурой был Артаюс, галльский бог, приравнивавшийся к Меркурию. Артур мог быть богом сельского хозяйства, позднее становившимся богом войны. Но он также являлся мифологическим героем, похищающим котел, а потом и свиней из земли богов, — последний случай позднее получил трактовку, в которой говорится о неудачном похищении их у Марха, сына Мей-рхиона. Как и другие мифологические герои, Артур является бардом».
22
Белый Клык (валлийск.).