Тайны финской войны
Шрифт:
Переговоры затягивались. Напрасно Молотов внушал финнам: «Мы не боимся нападения со стороны Финляндии. Но приходится опасаться провокаций со стороны третьей державы». В начале ноября финская сторона отклонила предложение о том, чтобы Финляндия и СССР взаимно разоружили свои укрепленные районы на Карельском перешейке и оставили там лишь обычную пограничную охрану. О нападении финнов на Советский Союз мог думать тогда разве что сумасшедший, а разоружение укреплений линии Ман- нергейма оставило бы Финляндию беззащитной перед вполне реальной угрозой советского вторжения. Молотов, уже угрожая, заявил: «Мы, гражданские люди, не достигли никакого прогресса. Теперь слово за солдатами».
Тем временем 29 октября Военный совет Ленинградского военного округа представил наркому обороны Ворошилову «План операции по разгрому сухопутных и морских сил финской армии». 3 ноября нарком ВМФ отдал директиву Балтийскому
В тот же день, 3 ноября 1939 года, «Правда» писала: «Мы отбросим к черту всякую игру политических картежников и пойдем своей дорогой, несмотря ни на что; мы обеспечим безопасность СССР, не глядя ни на что, ломая все и всяческие препятствия на пути к цели».
13 ноября финская делегация отбыла из Москвы, так и не достигнув соглашения. В связи с этим Сталин заявил на Главном военном совете: «Нам придется воевать с Финляндией». 15 ноября Ворошилов приказал завершить к 17 ноября сосредоточение войск. Целью операции был «разгром в короткое время противостоящих сухопутных и морских сил противника». И уже 21 ноября войска Ленинградского округа и подчиненного ему Балтийского флота получили директиву Военного совета ЛВО. Ее подписали командующий К. А. Мерецков, члены Военного совета А. А. Жданов и Н. Н. Ва- шугин и начальник штаба Н. Е. Чибисов (между прочим, прототип главного героя нашумевшего романа Георгия Владимова «Генерал и его армия»). В директиве отмечалось: «Финская армия закончила сосредоточение и развертывание у границы СССР». Советским войскам предписывалось начать наступление, план которого требовалось представить 22 ноября (тогда же был отдан приказ начать выдвижение к границе). Продолжительность операции планировалась в три недели. При этом специально оговаривалось: «О времени перехода в наступление будет дана особая директива» — и предписывалось: «Подготовку к операции и занятие исходного положения вести скрытно, соблюдая все меры маскировки». Но слухи о скором советском нападении ходили теперь даже среди гражданского населения приграничных районов.
23 ноября политуправление ЛВО направило в войска следующие указания: «Мы идем не как завоеватели, а как друзья финского народа… Красная Армия поддерживает финский народ, который выступает за дружбу с Советским Союзом… Победа над противником должна быть достигнута малой кровью». Однако новоявленным «друзьям финского народа» не удалось победить малой кровью. Незваные гости встретили неожиданно жестокий отпор.
В тот же день, 23 ноября, Военный совет Балтийского флота отдал приказ о переходе к оперативной готовности № 1 и возможном выходе в море по сигналу «Факел». Тогда же оперативная готовность № 1 была введена и на Ладожской военной флотилии. Первой операцией Балтийского флота должен был стать захват островов Большой и Малый Тютерс, Лавенсаари, Суур — саари (Гогланд), Сескар. Ладожской флотилии предписывалось содействовать правофланговым соединениям 7–й армии в овладении крепостью Тайпале.
Настроение в советских войсках, готовившихся к вторжению в Финляндию, не было особо бодрым. Так, 21 ноября один из ротных командиров записал в дневнике: «Политико — моральное состояние падает. Слышу такие разговоры, что якобы советская держава всегда говорила, что мы своей земли не отдадим никому, но и пяди чужой не хотим, а теперь начали войну с Финляндией (до начала войны тогда оставалось еще девять дней, но что она будет — красноармейцы уже не сомневались! — Б.С.), как же это понимать? Если разъяснять, что надо укреплять границы, возразят, что ведь никто на нас не нападал… Я и сам считаю, что противоречий с Финляндией можно было избежать». В возможность нападения финнов на Ленинград никто, конечно, не верил.
В апреле 1940 года на совещании начальствующего состава Красной Армии, посвященном итогам финской войны, командующий 13–й армией командарм 2–го ранга Владимир Давыдович Грендаль признавал: «…Политическое воспитание нашего бойца заставляло желать много лучшего. Приходилось читать сводки особых органов, и выявлялась масса сволочи, отдельные моменты контрреволюционного характера. Это наблюдалось особенно среди приписного состава. Мы не должны закрывать глаза, так как такие моменты были. Над нашим бойцом нужно еще как следует поработать. 22 года существования Советской власти еще не вправили некоторым мозги». С такими настроениями наших бойцов
Параллельно с чисто военными приготовлениями Москва предпринимала усилия для формирования просоветского правительства Финляндии, которое должно было прийти к власти на штыках Красной Армии. Между 13 и 21 ноября тогдашнего генерального секретаря Финской коммунистической партии А. Туо- минена, проживавшего в эмиграции в Стокгольме, посетили два, один за другим, курьера Коминтерна. Они передали ему два послания: одно от Куусинена и главы Коминтерна Георгия Димитрова, другое — от Политбюро ЦК ВКП(б). Туоминену предписывалось немедленно специальным самолетом отправиться в Москву. Второй курьер объяснил конфиденциально генсеку, что скоро начнется советско — финская война и будет сформировано народное правительство Финляндии — в нем Туоминен должен занять пост премьер — министра, а Куусинен — президента. Но генеральный секретарь Финской компартии дважды ответил категорическим отказом, не желая превращаться в советскую марионетку.
Тем временем у финнов росла надежда, что в преддверии зимы Красная Армия не решится на вторжение. 20 ноября парламентская комиссия по иностранным делам рекомендовала демобилизовать 150 из 265 тысяч призванных в вооруженные силы. Причина этому была в том, что промышленность испытывала острую нехватку рабочих рук: ведь все население Финляндии, напомню, составляло 3 650 тысяч человек. Однако военное руководство не разделяло оптимизма политиков. Маннергейм потребовал держать войска в повышенной боевой готовности. Того же мнения придерживался командующий армией «Карельский перешеек» генерал — лейтенант Хуго Эстерман. Они оказались правы. Однако финские военные считали, что Красная Армия не сможет сразу после открытия боевых действий начать генеральное наступление на Карельском перешейке и в течение нескольких недель будут происходить лишь действия разведывательных подразделений и авангардов, под прикрытием которых будет завершаться сосредоточение ударной группировки противника. 19 ноября командующий располагавшимся на перешейке 2–м армейским корпусом генерал — лейтенант Харальд Эквист докладывал: «Концентрация 45 советских дивизий у границы на укрепленных позициях и наличие в резерве 2 дивизий не превышают принятых в Красной Армии нормативов на оборону. Генеральное наступление до того, как будет сосредоточена главная группировка против отмобилизованных и готовых к бою наших сил, не кажется вероятным».
26 ноября у поселка Майнила произошел инцидент. Вот его советская версия, появившаяся в «Известиях» 27 ноября:
«По сообщению Генерального штаба Красной Армии, сегодня, 26 ноября, в 15 часов 45 минут наши войска; расположенные на Карельском перешейке у границы Финляндии, около села Майнила, были неожиданно обстреляны с финской территории артиллерийским огнем. Всего было произведено семь орудийных выстрелов, в результате чего убито трое рядовых и один младший командир, ранено семь рядовых и двое из командного состава. Советские войска, имея строгое приказание, воздержались от ответного обстрела».
Правительство СССР заявило протест и потребовало от финнов «незамедлительно отвести войска подальше от границы на Карельском перешейке — на 20–25 км и тем предотвратить возможность повторных провокаций».
В ответ финская сторона выступила со своей версией событий:
«В связи с якобы имевшим место нарушением границы Финляндское правительство в срочном порядке произвело надлежащее расследование. Этим расследованием было установлено, что пушечные выстрелы были произведены не с финляндской стороны. Напротив, из данных, расследований вытекает, что упомянутые выстрелы были произведены 26 ноября между 15 часами 45 минутами и 16 часами 5 минутами по советскому времени с советской пограничной полосы близ… селения Майнила. С финляндской стороны можно было видеть даже место, где разрывались снаряды, так как селение Майнила расположено на расстоянии 800 метров от границы, за открытым полем. На основании расчета скорости распространения звука от семи выстрелов можно было заключить, что орудия, из которых произведены были эти выстрелы, находились на расстоянии около 1,5–2 км на юго — восток от места разрывов снарядов. Наблюдения, относящиеся к упомянутым выстрелам, занесены были в журнал пограничной стражи в самый момент происшествия. При таких обстоятельствах представляется возможным, что дело идет о несчастном случае, происшедшем при учебных упражнениях, имевших место на советской стороне, и повлекшем за собою… человеческие жертвы».