Тайны Гагарина. Мифы и правда о Первом полете
Шрифт:
17 января начались экзамены. Их принимали не только руководители Центра подготовки, но и создатели космической техники.
25 января Юрию Гагарину было присвоено звание «космонавт».
До старта первого человека в космос оставалось 3 месяца и 18 дней.
Весна 1961-го…
Началось буднично. Пожалуй, даже слишком. После обеда приехал в Звездный Каманин, собрал космонавтов.
– Принято решение правительства
Это было 3 апреля.
Их встречал Сергей Павлович у трапа. Каждому пожал руку.
– Как настроение, орелики? – улыбнулся Королев.
– Боевое, – за всех ответил кто-то, кажется, Герман Титов.
– В таком случае, будем работать вместе, – сказал Сергей Павлович. – Думаю, что восьмого можно будет вывозить ракету на стартовую позицию, а десятого-двенадцатого старт. Как видите, в вашем распоряжении еще есть время.
И космонавтам, и Каманину, и Карпову – всем показалось, что настроение у Главного конструктора хорошее, он стал мягче, добродушнее. Но едва Евгений Анатольевич Карпов остался с ним наедине, как лицо Королева изменилось.
– Не переусердствуйте, – жестко сказал он. – Надо, чтобы летчик ушел в полет в наилучшей форме, не перегорел. Составьте поминутный график занятости командира и запасного пилота… И хочу напомнить, что вы несете персональную ответственность за готовность космонавтов к полету.
Королев уехал.
Космонавты увидели его только на следующий день вечером. Вместе с Келдышем он приехал, чтобы посмотреть примерку скафандров.
Первым свой скафандр опробовал Гагарин, хотя никакого решения о пилоте Государственная комиссия еще не приняла.
«Вернулись в гостиницу около одиннадцати ночи, – вспоминал Н.П. Каманин. – Весь день я наблюдал за Гагариным. Спокойствие, уверенность, хорошие знания – вот самое характерное из того, на что я обратил внимание».
Перед сном космонавты разговорились о запуске ракеты. Им довелось видеть его, когда летали Звездочка и «Иван Иванович» в марте.
Юрий Гагарин часто рассказывал о том дне, он очень гордился, что дал имя Звездочке:
«Нам показали дворняжку светлой рыжеватой масти с темными пятнами. Я взял ее на руки. Весила она не больше шести килограммов. Я погладил ее. Собака доверчиво лизнула руку. Она была очень похожа на нашу домашнюю собачонку в родном селе, с которой я часто играл в детстве.
– Как ее зовут?
Оказалось, что у нее еще нет имени – пока она значилась под каким-то испытательным номером. Посылать в космос пассажира без имени, без паспорта? Где это видано! И тут нам предложили придумать ей имя. Перебрали десяток популярных собачьих кличек. Но они все как-то не подходили к этой удивительно милой рыжеватенькой собачонке. Тут меня позвали, я опустил ее на землю и сказал:
– Ну, счастливого пути, Звездочка!
И все присутствующие согласились: быть ей Звездочкой.
– С каким-то смешанным чувством благоговения и восторга смотрел я на гигантское
После пуска к космонавтам подошел Королев.
– Ну как запуск? – Сергей Павлович улыбался. – «Перьвый» сорт?
Космонавты попытались выразить свои чувства, но так и не смогли. Королев понял, что они потрясены этим зрелищем.
– Скоро будем провожать одного из вас, – сказал Королев и долго смотрел на Гагарина.
Это было всего двенадцать дней назад. А казалось, прошли многие месяцы.
Они легли спать, так и не узнав – решила ли утром Государственная комиссия, кто из них полетит первым. Они знали, что она состоялась в 11.30.
Нет, на этом заседании кандидатура первого пилота не рассматривалась. Прошло сугубо деловое, техническое совещание. Только Сергей Павлович более подробно доложил Госкомиссии о системе жизнеобеспечения: он подтвердил, что она способна работать несколько суток. Члены комиссии, хотя и не подали вида, поняли, что Главный конструктор имел в виду одну из аварийных ситуаций – в случае отказа двигателя корабль затормозится в атмосфере и через несколько суток совершит посадку в одном из районов земного шара. Где именно, предсказать невозможно – это будет зависеть от параметров выведения корабля.
Непредвиденных ситуаций могло возникнуть несколько сотен – большая группа конструкторов и специалистов уже несколько месяцев продумывала, как нужно действовать в каждом конкретном случае. Одним из «специалистов по авариям» был Олег Макаров, инженер конструкторского бюро и будущий космонавт.
7 апреля все космонавты отрабатывали ручной спуск. После обеда играли в волейбол.
Вечером смотрели фильм о полете «Ивана Иваныча».
Королев получил сообщение из Москвы, что старт американского астронавта назначен на 21 апреля.
Американцы еще в декабре 1960 года объявили, что Алан Шепард совершит «прыжок в космос» весной 1961 года. Точную дату они не сообщили, а потому советской разведке было поручено узнать точно, когда это будет.
Шесть летчиков из первого отряда готовились к своему старту по 18 часов в сутки. Еще не было известно, когда именно стартует «Восток», ведь 22 декабря при очередном пуске произошла авария – корабль не вышел на орбиту и упал в Восточной Сибири.
Создавалось впечатление, что действительно Алан Шепард первым окажется в космосе.
С.П. Королев был мрачен и зол. Он понимал, что эта весна может оказаться роковой для дела, которому он посвятил всю свою жизнь. Н.С. Хрущев, который был так благожелателен к нему и который связывал всю свою внешнюю политику с достижениями ракетной техники и полетами в космос, конечно же, не простит Главному конструктору, что мы оказались вторыми. Сергей Павлович понимал, что пока «американе» отстают: прыжок через Атлантику – это не орбитальный полет, но если Шепард окажется в космосе хотя бы на несколько минут, то во всем мире будут считать их первыми…