Тайны географических открытий
Шрифт:
Места находок сохранившихся “дикарей” и определяют прародину пшеницы, овса, кукурузы.
Привлекательная простотой, гипотеза эта, однако, не получила крепких подпорок опыта: родословное дерево некоторых наших кормильцев осталось без корней, поиски их диких предков оказались безуспешными.
А без правильного ответа на вопрос о происхождении культурных растений трудно было успешно решать многие важные практические задачи. Одной из них была так называемая интродукция — выращивание на полях какойлибо страны или области растений из других мест.
Охоту за растениями для этой цели давно вели американцы. Новый свет при этом заимствовал весьма многое в России.
“Богатство полей Канады и Соединенных Штатов в значительной мере обязано хлебным злакам нашей страны”, - говорил Вавилов.
Ему приходилось бывать в Вашингтоне, в главном центре агрономической разведки, которой руководил департамент земледелия. Там еще хорошо помнили Марка Карльтона и его русские находки.
Карльтон жил в штате Канзас. Он заметил, что твердые сорта пшеницы, семена которых привезли в Америку переселенцы-сектанты, бежавшие от преследования царских властей, куда лучше местных переносят капризный климат.Тогда Карльтон сам поехал в Россию, долго колесил по засушливым местам нашей страны и отовсюду отправлял посылки в Америку. Особенно много было в них “кубанки” и “Харьковской красной пшеницы”. У киргизских юрт в Тургайской степи американец покупал зерно, которое, по его выражению, могло бы прорасти и дать урожай хоть в пекле ада.
Вернувшись в Соединенные Штаты, Карльтон принялся распространять новые сорта. Его крупную фигуру в привезенной из России войлочной мужицкой шляпе видели на тысячах ферм в засушливых степях.
Вскоре Карльтону не было нужды убеждать кого-либо, кроме чиновников из департамента земледелия. Русские твердые сорта пшеницы сами постояли за себя. В 1919 г. потомки выходцев с полей России заняли треть всех посевов пшеницы в стране.
Когда Вавилов был в Соединенных Штатах, Марк Карльтон, забытый всеми, уволенный из департамента земледелия, доживал последние горькие дни в одном из маленьких городков Перу.
Кроме Карльтона, по земному шару путешествовало много других американцев — охотников за растениями. Они занимались сбором семян в долинах Янцзы и Лены, доходили до сибирской тундры и азиатских пустынь.
Но исследованиям американцев недоставало направляющей, главенствующей идеи.
Вавилов стремился установить первичные области распространения культурных растений.
Он считал весьма важным найти такие очаги, где они на заре земледелия были введены в культуру из местной флоры или занесенных из других стран видов и форм.
Он считал, что для возникновения крупного очага изначальное богатство местной флоры должно сочетаться с развитием в этом месте древней цивилизации. Другими словами, там должны быть исходный растительный материал и прилежные человеческие руки.
Но всегда ли совпадают эти условия? Нет. Например, древняя земледельческая культура Египта не смогла бы развиться, если бы ее основой были лишь растения песчаных отмелей или болот, появляющихся после разлива Нила. Еще в доисторические времена в Египет были завезены растения с соседних территорий, входящих, по определению Вавилова, в более обширные Средиземноморский и Переднеазиатский очаги.
В Ленинграде, в возглавляемом Вавиловым Всесоюзном институте растениеводства, были созданы огромные коллекции культурных растений мира, поистине золотые россыпи для селекционеров. Эти коллекции непрерывно пополняли экспедиции, снаряжаемые с точно разработанной целью.
Из хроники блокадной зимы в стенах Всесоюзного института растениеводства: “От голода умер хранитель риса Дмитрий Сергеевич Иванов. В его рабочем кабинете остались тысячи пакетиков с рисом.
За своим письменным столом умер хранитель арахиса и масличных культур Александр Гаврилович Щукин. Разжали мертвые пальцы — на стол выпал пакет с миндалем. Щукин готовил дублет коллекции, надеясь самолетом переправить его из Ленинграда на Большую землю.
Умерла от голода хранительница овса Лидия Михайловна Родина”.
Люди не просто охраняли коллекцию. Они должны были поддерживать ее в “рабочем состоянии”. Боясь, что мороз повредит некоторые образцы, жгли в печах столы и стулья. Спасая уникальную коллекцию картофеля, высаживали по весне клубни на “ничейной земле”, простреливаемой фашистами. Воевали с крысами.
Из воспоминаний доктора сельскохозяйственных наук Вадима Степановича Лехновича: “На здание института началось нашествие крыс. Голодные грызуны ухитрялись сбрасывать с полок коробки с семенами. Ударяясь о пол, те раскрывались, и крысы набрасывались на драгоценное зерно. Пришлось принимать экстренные меры. Обессилевшие от голода люди снимали с высоких стеллажей коробки — жесть обжигала холодом, к ней нельзя было прикоснуться, перевязывали шпагатом, соединяли по девять штук (такая тяжесть крысам уже не под силу) и снова ставили по местам. Так было спасено 120 тысяч коробок”.
Коллекция Всесоюзного института растениеводства была известна всему миру. Когда кончилась война, о ней вспомнили в Европе и Америке.
Вспомнили, как еще об одной невосполнимой потере. Судьба сокровищ, собранных Вавиловым и его сотрудниками, не вызывала сомнений.
“…Обезумевшие от голода ленинградцы съели знаменитую коллекцию”, - писал английский профессор Дарлингтон.
По его представлению, могло быть только так. Он просто счел излишним наводить какие-либо справки.
Теперь возьмем книгу Н. И. Вавилова “Пять континентов” и почитаем отрывки из главы о его путешествии по Японии. Поверьте, что и сегодня, несмотря на наши обширные знания об этой стране, описания Вавилова читаются как свежая “ботаническая” информация. Итак: “После путешествия в Западный Китай, в ноябре 1929 г., мы направились в Японию…
Самое поразительное в Токио, как и во всякой стране, — это бесконечное разнообразие растительных форм, служащих для тех или других целей.
С изумлением видит европейский посетитель множество видов и родов растений, которых он не встречал никогда в жизни, которых нет и в Юго-Западной Азии. Перед нами самые многочисленные виды бамбука, съедобного в разных формах, китайский ямс, огромное разнообразие редьки, репы, корнеплодов, горчицы, японский съедобный лопух, водяной каштан, лотос, стрелолист, водяной орех, съедобные луковицы лилий. Самые причудливые и разнообразные формы капусты, представленной множеством видов, оригинальные овощи, такие как “удо”, ревень, китайский многолетний лук, цзю-цзай, стеблевой салат “уйсун”, оригинальные мелкие баклажаны, крупные огурцы, съедобная люфа, съедобные хризантем “шисо”, клубеньковая спаржа и другие.
Плодовые Японии представлены необычайными формами. Например, китайская груша, покрытая характерными чечевичками. Она разной величины, почти округлой формы и отличается от европейской груши более водянистой консистенцией. Во всяком случае, это совершенно особый вид, обособленный от европейской груши. Затем идут японская и китайская слива, китайская вишня, китайская айва, особые орехи, восточно-азиатские каштаны, множество эндемичных цитрусовых, в том числе канканы, а также японская хурма, локва.