Тайны горного Крыма
Шрифт:
За мечетью следует одна из самых интересных частей дворца — ханское кладбище, где сразу привлекают внимание два монументальных мавзолея XVII в., выстроенные в классической форме дюрбе — восьмигранник, барабан, купол, но без того изящества пропорций и деталей, которые характерны для других дюрбе Бахчисарая. Между их массивными объемами особенно стройной и хрупкой кажется сложенная из тесаного камня ротонда над могилой Менгли-Гирея II, относящаяся к первой половине XVIII в. Но наибольший интерес представляют мраморные и каменные резные надгробия, разбросанные среди густо разросшейся зелени, где преобладают кипарисы — традиционное дерево мусульманского и вообще восточного кладбища. Здесь похоронены шестнадцать ханов, а также их родственники и приближенные, самое раннее погребение относится к 1592 г. Мужские надгробия украшены чалмой и воинскими атрибутами, женские — подобием клобука, все они пышно орнаментированы, напоминая в чем-то узоры фонтанных плит. Элементы арабского, персидского, турецкого стилей сплетаются с мотивами итальянского Ренессанса, а на могиле Крым-Гирея — даже с элементами рококо. Излюбленным мотивом являются розетка, плетенка, стилизованный кипарис. Почти на всех могилах высечены на турецком языке витиеватые эпитафии, своеобразные образцы татарской поэзии, с обязательным указанием имени
В дальнем углу позади кладбища можно увидеть одно из самых ранних общественных сооружений города — баню Сары-Гюзель, сооруженную, как гласит надпись, в 1532 г. Баня в те времена была своего рода клубом, местом отдыха, встреч и бесед: эта традиция унаследована турецкими банями от византийских. Сары-Гюзель, мощное каменное квадратное в плане здание, перекрыто куполами с фигурными отверстиями. Оно состояло из мужского и женского отделений, к каждому из которых примыкали крытые дворики с фонтанами. Обогревалась баня сложной системой отопительных устройств под полом и в стенах; горячая и холодная вода поступала в моечные отделения по свинцовым трубам. Здание оказалось долговечным и служило своему прямому назначению до 1924 г.
Осмотр ханского дворца с его жизнерадостной и разностильной пестротой убеждает, что при всех отличиях и особенностях это — типичная резиденция восточного владыки, стихийно выросший ансамбль построек самого разнообразного назначения, жилище феодала, где сосредоточено все необходимое для официально-парадной, религиозной и частной жизни. Но парадная сторона, стремление подчеркнуть величие власти здесь отнюдь не доминировали; напротив, на всем лежит печать легкости, интимности. И если бы можно было выразить основную идею дворца, которой его создатели следовали, возможно, и неосознанно, то это скорее воплощение мечты о дреме в райском саду, о стирании граней между действительностью и волшебным миражем. Комнаты, похожие на драгоценные шкатулки или на садовые беседки с калейдоскопическим узором цветных стекол, с изображениями чаш, полных цветов и плодов, с мраморными фонтанами посредине, продолжали и усиливали впечатление от цветников, внутренних садиков и больших садов, окружавших дворец. Эту идею дворца-сада, при всем различии конкретного архитектурного воплощения, мы встречаем в самых разных концах мусульманского мира — от дворца Топкапи в Стамбуле до прославленной Альгамбры в Гранаде, где легкие ажурные павильоны группируются вокруг внутренних двориков с зеркалом воды или фонтаном в качестве центра — смыслового и организующего одновременно.
О культовой архитектуре
Контрастом «увеселительной» (по выражению панегирика во дворце) дворцовой застройке служат правильность, продуманность, строгость мечетей, медресе, дюрбе — словом сооружений, где господствующей идеей является выражение сути мироздания. Здесь царит строгая пропорциональность при соблюдении основных традиционных форм, выражающих вполне определенный, веками закрепленный за ними смысл. Мусульманское зодчество вообще замечательно тем, что умело использовать, синтезировать и усовершенствовать архитектурные достижения разных стран, времен и народов. Самым главным их собственным достижением, разработанным и доведенным до совершенства, стал купол. Многие народы, особенно в Азии, пытались создавать разного рода сводчатые постройки; однако основополагающее значение для формирования архитектуры арабов имело очень развитое по формам и конструкциям зодчество Ирана эпохи династии Сасанидов (III–VII вв.). Отсюда была воспринята композиция центричного сооружения, завершенного куполом. Купол своим основанием опирался на четыре стены основного квадратного объема и на небольшие арочки-тромпы, перекинутые в угловых частях последнего. Подобный тип композиции использовался прежде всего для возведения культовых построек — мечетей и мавзолеев-дюрбе. Более совершенная система купольного сооружения состояла в переходе от куба основания к восьмиграннику барабана, а от него к куполу; внутри же переход осуществлялся с помощью парусов. Секрет популярности этой композиционной схемы, в бесчисленных вариациях распространенной на всем мусульманском Востоке, отчасти объясняется через символику ее форм. По издавна укоренившейся традиции кубическая форма выражает мир земной, сферическая — небесный: поскольку круг несводим к квадрату (как известно, задача на "квадратуру круга" не имеет решения), структура мироздания должна включать третий, промежуточный элемент — восьмерик, приближающийся к кругу по форме. Этот элемент возникает уже в силу того, что купол не может непосредственно утвердиться на квадратном основании и требует "срезания углов" куба в форме парусов внутри, а снаружи оформляет их восьмигранником, зрительно облегчающим переход к куполу.
Дюрбе Азиса
В предместье Бахчисарая — Азисе, недалеко от вокзала, сохранились несколько дюрбе, будто специально собранные, чтобы дать возможность проследить вариации этой формы. Самый древний, полуразрушенный мавзолей Бей-Юде-султан, построенный на рубеже XIV–XV вв., представляет собой куб со скошенными углами, чтобы переход от четверика основания к восьмиграннику, поддерживающему купол, был виден и снаружи. К сожалению, этот весьма интересный памятник, по форме напоминающий некоторые египетские мавзолеи Каира, разрушается: наполовину обрушен купол, не сохранился примыкавший с южной стороны портик. Над дверью в дюрбе — надпись: "Эту гробницу приказал построить Мухаммед-Шах-бей, сын Мухаммед-бея, для своей матери Бей-Юде-султан, дочери Аджаган-бея". Иначе решен переход от четверика к восьмерику в дюрбе Ахмед-бея, относящемуся к XV- началу XVI в. Углы куба «срезаны» восьмигранником по горизонтали строго и лаконично, простые геометрические формы лишены украшений. Рядом уцелел мимбер — кафедра проповедника, остаток молельни дервишей XVI–XVII вв., представляющая собой восьмигранную башенку с каменным шатровым куполом, к которой ведет крутая лестница из массивных каменных плит. Два более поздних памятника XVI–XVII вв. построены в виде восьмигранников. Купол одного из них — дюрбе Мухаммед-бея — опирается непосредственно на восьмигранник. Изяществом пропорций отличается мавзолей хана Мухаммед-Гирея II. Внутри мавзолея — восемь стрельчатых арок, соответствующих его восьми граням, так что купол покоится на шестнадцатигранном основании; снаружи эти 16 граней подчеркнуты таким расположением восьмигранного барабана на восьмерике основания, чтобы получалось 16 углов. Стыки граней мавзолея оформлены декоративными выступающими колонками, окна (ныне заложенные) расположены в два яруса и кое-где сохранили мраморные наличники. По сообщению Палласа, уже в его время "дух разрушения причинил немало ущерба этим довольно примечательным сооружениям. Окна и двери многих из них были украшены белым мрамором с зелеными прожилками, от которых видны лишь остатки, остальное расхищено на камины. Между ними видны и гробницы, многие из мрамора с растительным орнаментом". [74]
74
Pallas. Указ. соч. — Р. 34
Медресе и дюрбе Салачика
На другом конце города, в Староселье (бывшее предместье Салачик) там, где когда-то стоял первый ханский дворец Ашлама-Сарай, сохранились два интересных памятника раннего Бахчисарая. Это здание Зинджерлы-медресе и мавзолей, построенный над могилой основателя династии крымских ханов Хаджи-Гирея в 1501 г. его сыном Менгли-Гиреем; здесь же в 1515 г. похоронен и он сам. Гробница похожа на выстроенную ранее в 1437 г. в Чуфут-кале гробницу Джанике-ханым: в плане она представляет восьмигранник, украшенный на стыках граней резными колонками, с порталом, богато декорированным в духе сельджукской архитектуры: пилоны портала поддерживают сталактитовый полукупол, ниши в боковых стенах также имеют сталактитовое полукупольное завершение.
Неподалеку от дворца в 1500 г. строится монументальное здание Зинджерлы-медресе, которое должно было придать новой столице престиж учености в противовес покинутому ханами Солхату.
Время по-своему подвело итог былого соперничества: сегодня, когда обширное медресе Солхата лежит в развалинах, медресе в Салачике обретает особое значение как единственное в Крыму уцелевшее сооружение такого рода. Название средневекового духовного училища происходит от слова «зинджер» — цепь: подвешенная над входом, она напоминала о необходимости склонить голову каждому, входящему в обитель науки. Наружная стена здания — глухая, всего лишь с несколькими окнами. Внутри — прямоугольный двор с некогда журчащим посреди фонтаном, окруженный галереей, расчлененной стрельчатыми арками на 10 частей, каждая из которых перекрыта небольшим куполом. Галерею, в свою очередь, с внешней стороны окружают маленькие комнаты-кельи для учеников. Планировка Зинджерлы-медресе, несмотря на его малые размеры, интересна, выдержана в строго классических традициях возведения подобных сооружений, и, при отсутствии украшений, покоряет строгой красотой арочных конструкций, сводчатых перекрытий. Находясь внутри, по-новому ощущаешь значение окруженного галереей замкнутого дворика, отрезающего от мира и одновременно заставляющего воспринимать его иначе — на уровне вершин окружающих гор и голубой крыши небосвода.
Эски-Дюрбе
По пути из Салачика в город, неподалеку от ханского дворца стоит особняком замечательная, не имеющая аналогий, безымянная "старая гробница" — Эски-Дюрбе. Задание, почти лишенное декора, украшенное только скромными изящными розетками, выделяется стройностью пропорций и мастерством кладки тщательно отесанных каменных блоков. По форме это — центрическое портально-купольное сооружение с классическим набором элементов — куб, восьмигранный барабан, купол, килевидный в разрезе, под стать стрельчатым аркам боковых плоскостей. С восточной стороны к кубу примыкает портал, пилоны которого опираются на высокую стрельчатую арку. Самым оригинальным элементом сооружения является квадратный дворик у южной стены, где когда-то имелся фонтан. Внутрь дворика можно попасть только из мавзолея: закрытая с трех сторон стена прорезана лишь стрельчатыми арками на уровне человеческого роста. Возможно, дворик был предназначен для тех, кто приходил поклониться могилам близких, поразмыслить о суете и тщетности мира: он настраивал их на более возвышенный лад, отрезая от заземленных мирских забот и предлагая взамен прекрасную картину окружающей природы в обрамлении стрельчатых арок.
Мавзолей Диляры-Бикеч
От одиноко стоящего, чем-то немного загадочного в своем совершенстве самого раннего сооружения Бахчисарая, рукой подать до самого позднего — мавзолея Диляры-Бикеч, которое столь же одиноко высится в дальнем углу дворцового парка, как элегическое завершение бахчисарайского средневекового зодчества. Три столетия разделяют эти два ни на что не похожие во всем Бахчисарае памятника. И все же — не фонтан ли Эски-Дюрбе освятил авторитетом веков замысел (хана ли? художника ли?) соорудить "Фонтан слез" у стены мавзолея Диляры-Бикеч? Воздвигнутый в XVIII в. массивный восьмигранный мавзолей с куполом на восьмигранном барабане покрыт нарядным декором: каждая грань расчленена двойным рядом изящных арочек. Одна из них, возможно, служила обрамлением мраморной плиты "Фонтана слез", перенесенного к приезду Екатерины на свое нынешнее место в "Фонтанном дворике".
III. ЧУФУТ-КАЛЕ И УСПЕНСКИЙ МОНАСТЫРЬ
М и р з а
… Не гляди! Во тьму потянет с кручи!
Как древний Аль-Каир, тут бездна глубока!
И рук не простирай — ведь не крыло рука.
И мысли трепетной не шли в тот мрак дремучий.
Как якорь, мысль твоя стремглав пойдет ко дну
Но дна не досягнет, и хаос довременный
Поглотит якорь твой и челн затянет вслед.
П и л и г р и м
А я глядел, мирза! Но лишь гробам шепну,
Что различил мой взор сквозь трещину вселенной.
На языке живых — и слов подобных нет.
А. Мицкевич