Тайны КремляСталин, Молотов, Берия, Маленков
Шрифт:
Но опять же потребовалось еще шесть дней — продолжавшихся колебаний, взвешивания всех последствий нелегко дававшегося решения, прежде чем Сталин и Молотов приняли Шуленбурга. Уведомили его 25 сентября о готовности на полную ликвидацию Польши. Два дня спустя для оформления нового соглашения в Москву вновь прибыл Риббентроп, и на рассвете 28 сентября вместе с Молотовым подписал второй советско-германский договор — «О дружбе и границе». В соответствии с ним Литва переходила в «зону интересов» Советского Союза, а Восточная Польша по линии, мало расходящейся с «линией Керзона» — входила в состав СССР. На следующий день и договор, но без одного «конфиденциального» и двух «секретных» протоколов, и сопровождавшая его пресловутая карта, вызвавшая столь шумные страсти полвека спустя, были опубликованы в газете «Правда».
Этот договор, разумеется, отказалось признать правительство национального согласия Польши, созданное как эмигрантское в Париже 30 сентября во главе с генералом Владиславом Сикорским, долгие годы находившемся в оппозиции к санационному режиму. Не признали договор и Великобритания, Франция. Воинственным
«Россия проводит холодную политику собственных интересов. Мы бы предпочли, чтобы русские армии стояли на своих нынешних позициях как друзья и союзники Польши, а не как захватчики. Но для защиты России от нацистской угрозы явно необходимо было, чтобы русские армии стояли на этой линии. Во всяком случае, эта линия существует, и, следовательно, создан Восточный фронт, на который нацистская Германия не посмеет напасть…
Я не могу вам предсказать, каковы будут действия России. Это такая загадка, которую чрезвычайно трудно разгадать, однако ключ к ней имеется. Этим ключом являются национальные интересы России. Учитывая соображения безопасности, Россия не может быть заинтересована в том, чтобы Германия обосновалась на берегах Черного моря или чтобы она оккупировала Балканские страны и покорила славянские народы Юго-Восточной Европы. Это противоречило бы исторически сложившимся жизненным интересам России» [157] .
157
Черчилль У. Указ. соч., с. 205.
Не имея тогда никаких контактов с Кремлем, обладая лишь знаниями и опытом, Черчилль в тот день до малейших деталей сумел предугадать внешнюю политику СССР на последующие два года. Не ошибся ни в чем.
Между тем серьезнейшим образом изменилось не только международное положение СССР, который оказался в еще большей изоляции, нежели прежде. Стал выглядеть в глазах миролюбивых демократических стран союзником, даже пособником агрессора — нацистской Германии. Осенью 1939 года обострилось и внутреннее положение Советского Союза, что объяснялось ускоренной подготовкой к войне, сопровождавшейся решительной и кардинальной ломкой старой системы управления народным хозяйством, реорганизацией наркоматов, ведавших тяжелыми отраслями промышленности.
Вызывалось осложнение внутриполитического положения и еще одним, уже чисто субъективным обстоятельством. Пока лишь обозначившимся возрождением поначалу не очень заметного, но оттого не перестающего быть чрезвычайно опасным в реальных условиях личностного противостояния в высшем эшелоне власти.
В. М. Молотов, вынужденный начиная с мая полностью сосредоточиться на самом важном, основном для судеб страны — проблемах внешней политики, практически стал отходить от исполнения остальных своих обязанностей по правительству. Все реже участвовал в работе двух важнейших для того времени его органов. Экономического совета (ЭкоСо, до 23 ноября 1937 года именовавшегося Советом труда и обороны) — постоянно действующего узкого состава союзного совнаркома, включавшего его председателя, первого заместителя, заместителей и главу Госплана. Комитета обороны при СНК СССР (КО, образован 27 апреля 1937 года «в целях объединения всех мероприятий и вопросов обороны») [158] , в который входили, помимо Молотова, Л. М. Каганович, К. Е. Ворошилов и — от партии — И. В. Сталин. В ЭкоСо Вячеслава Михайловича все чаще подменял его официальный заместитель А. И. Микоян, а в КО, начиная с 21 июня — введенный в комитет решением ПБ — Н. А. Вознесенский. Последнее вскоре и привело к тому, что КО, поначалу чисто координационный орган, стал приобретать самодавлеющую роль. Ведь его новый фактический руководитель являлся к тому времени уже не только председателем Госплана, но с 4 апреля еще и заместителем председателя СНК СССР [159] .
158
Сталинское Политбюро, с. 33.
159
РЦХВДНИ, ф. 17, оп. 3, д. 1008, л. 40; д. 1011, л. 16.
Совмещение трех столь значительных постов в одних руках Вознесенским, молодым выдвиженцем, всего год работавшим на ответственной должности, только на XVIII съезде ставшим членом ЦК (всего лишь!), не могло не насторожить членов недавно сложившегося узкого руководства. В Вознесенском, которому явно покровительствовал Сталин, безошибочно увидели очередного и, притом, весьма опасного соперника: Каганович, которого он уже обошел на иерархической лестнице; Микоян, с которым сравнялся; Молотов, которому угрожал. И чтобы восстановить нарушенное появлением Вознесенского равновесие, только что установившуюся расстановку сил, члены узкого руководства пошли на серьезную меру. Ввели 26 июня в ЭкоСо, дабы для начала нейтрализовать самостоятельность Микояна, ограничить его усилившуюся позицию, А. А. Андреева, А. А. Жданова и Г. М. Маленкова [160] . Сделали это, не обеспокоившись тем, что из троих лишь Андреев имел на то формальное право, являясь зампредом СНК СССР, да вдобавок, куратором по ЦК ВКП(б) всех трех сельскохозяйственных наркоматов — земледелия,
160
Там же, д. 1011, л. 32.
Однако на деле подобная аппаратная игра ни к чему не привела. Жданов, даже если бы и захотел, просто физически не мог исполнять предписание ПБ — «аккуратно посещать заседания и принимать активное участие в работе» ЭкоСо. В те самые дни он как начальник УПиА был занят, загружен до предела созданием, прежде всего, системы обучения молодых и наиболее перспективных членов партии. Ведь буквально в тот же день ПБ санкционировало учреждение, в дополнение к уже действовавшей Высшей школы парторганизаторов, где повышали свои знания те, кто не имел среднего образования, еще и Высшей партийной школы при ЦК ВКП(б). А именно в ней, с 2,5-летним сроком обучения, рассчитанной на курс в 500 человек возрастом от 22 до 28 лет с законченным средним образованием [161] , и предстояло готовить те кадры, которым вскоре предстояло оказаться на всех уровнях власти всех ее структур — и партийной, и хозяйственной, и советской. Кроме того, не меньшую заботу для Жданова, его управления представляло формирование новых творческих союзов, образованных по решениям ПБ: от 3 мая — советских композиторов, и от 21 июня — советских художников [162] . Столь же, если не более, был загружен и Маленков. Через его УК, через него лично в то время проходило чуть ли не полное обновление руководства и наркоматов, и местных партийных организаций, в которых началось избрание новых бюро — обкомов, крайкомов, ЦК компартий союзных республик.
161
Там же, л. 30.
162
Там же, д. 1009, л. 23, д. 1011, л. 16.
Именно это и предопределило дальнейшую утрату Молотовым прежних властных полномочий, положения второго лица в стране. Начиная с августа, А. И. Микоян уже не только повседневно руководил деятельностью ЭкоСо, но и официально с 10 сентября, по постановлению ПБ, возглавлял его [163] . Тем самым, он заменил Вячеслава Михайловича как главу правительства, правда, с весьма ограниченными теперь полномочиями, значительная часть которых перешла к КО. С 10 сентября 1939 года, в соответствии с постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Об Экономсовете и Комитете обороны», КО получил принципиально новые функции. Стал с этого момента единственным посредником между двумя значительными группами наркоматов. С одной стороны — оборонной промышленности, путей сообщения, морского и речного флота, а с другой — НКО, НКВМФ, НКВД. Должен был устанавливать и удовлетворять все нужды армии и флота в вооружении, технике, автотранспорте, обеспечивать их потребности в перевозках. А значит, и планировать соответствующие отрасли народного хозяйства, наблюдать за их работой. И хотя тем же постановлением состав КО существенно расширили, дополнили его наркомами военно-морского флота Н. Г. Кузнецовым, внутренних дел Л. П. Берия, заместителями наркома обороны начальниками Генштаба Б. М. Шапошниковым, разведывательного управления И. И. Проскуровым, Г. И. Куликом, а также, для равновесия, А. И. Микояном и А. А. Ждановым, Вознесенский сохранил в нем господствующее положение [164] .
163
Там же, д. 1013, л. 82; Хлевнюк О. В. Указ. соч., с. 251–252.
164
Сталинское Политбюро, с. 34.
Обозначившееся в результате таких кадровых перестановок сращивание партийного и государственного аппаратов при явном превалировании последнего неизбежно привело к попытке со стороны консервативной части ПБ вернуть себе прежние господствующие позиции. Облегчались же подобные устремления тем, что ни Микоян, ни Вознесенский явно не хотели брать на себя в столь сложных, чрезвычайных обстоятельствах всю полноту ответственности за обороноспособность страны, готовность ее экономики к войне. Готовы были разделить такую ответственность с кем угодно, но при одном условии — незыблемости обретенного ими положения. Потому-то так легко началась откровенная ревизия решений XVIII съезда, постепенное возвращение партийным структурам прежнего контроля за народным хозяйством.
Уже в сентябре началось воссоздание, хотя поначалу и в отдельных регионах, промышленных отделов. 27 сентября — отделов нефтяной промышленности в ЦК Азербайджана и бакинском горкоме; 14 ноября — отделов угольнорудной промышленности в Сталинском и Ворошиловоградском обкомах; 21 ноября — угольной в Новосибирском обкоме, нефтяной — в Чечено-Ингушском обкоме и грозненском горкоме [165] . Выглядело же подобное отступление от выработанных только что правил вроде бы вполне обоснованно — заботой о росте добычи стратегического сырья в связи с обострением международного положения. Серьезно повлияло на такого рода действия и иное. Признание «ошибок и недостатков» при проведении частичной мобилизации, о которой открыто сообщил Молотов в речи по радио 17 сентября.
165
РЦХИДНИ, ф. 17, оп. 3, д. 1014, л. 49; д. 1016, л. 13, 31.