Тайны минских перекрестков
Шрифт:
– А если серьезно, – идя следом, продолжал Колесник, – то карта, разыгранная Ядей, – козырная.
Короленя пьяненько хихикнул и рывком открыл дверцу холодильника.
– Не считай меня дураком!
– Сегодня ночью Ядя выбила у тебя из-под ног последнюю надежду, точку опоры, которая называется семьей, – философствовал Колесник. – Ты – отец, муж, поэтому дети и жена будут верить твоему слову. В их глазах махинации и прочие преступления превратятся в пыль, достаточно тебе сыграть роль обиженного, оскорбленного человека, которого подставили завистники и недоброжелатели. А теперь представь отношение
Минск. Переулок Добромысленский, 5. Управление внутренних дел. Кабинет начальника УВД. Во главе огромного, буквой Т стола сидит генерал. Это Потапенко. Он невысок, плотен, краснолиц. По одну сторону стола полковник Кочан – начальник криминальной милиции Минска. Он грузен, но не толст, седой. Рядом с ним – майор Астровский – один из заместителей Кочана. Он худощав, волосы русые, взгляд цепкий, колючий. Подполковник Мокрицкий – тоже заместитель начальника криминальной милиции Кочана. По другую сторону стола уже знакомые зрителю подполковник Вашкевич (начальник Первомайского отдела милиции) и подполковник Ковалев (начальник милиции общественной безопасности Минска)
Генерал Потапенко (смотрит на Вашкевича):
– Плохо, все из рук вон плохо. Дожились, себя уберечь не можем. Насколько мне известно, капитан Бусел был не на последнем счету в нашем ведомстве.
– Так точно, товарищ генерал, – рапортует Вашкевич и встает.
– Да сиди ты, – отмахивается Потапенко. – Одним словом, дело об убийстве капитана Бусла стоит на контроле у министра. А это значит, что времени на раскрытие в обрез, – обращается к полковнику Кочану: – Алексей Федорович, Ваши предложения?
– Предлагаю поручить дело об убийстве капитана Бусла майору Астровскому.
– Да-да, именно Астровскому, – торопливо соглашается генерал. – И все дела майора передать другим. Пусть занимается только убийством капитана. Вы, майор, приказом министра будете наделены особыми полномочиями, я имею в виду, что можете задействовать по своему усмотрению всех сыщиков города и даже республики. Конечно, в разумных пределах!
– У меня, товарищ генерал, достаточно своих людей, – говорит Астровский, – но все равно спасибо.
Полковник Кочан Вашкевичу:
– Валентин Васильевич, передайте дела, с которыми работал Андрей Николаевич, майору Астровскому. Думаю, что зацепки и все версии убийства нужно искать там.
Астровский:
– Я уже ознакомился, и о своих соображениях доложу позже.
Генерал Потапенко:
– Правильно. Вы занимаетесь раскрытием, а Вы, – к Вашкевичу, – Валентин Васильевич, возьмите на себя часть хлопот о похоронах Бусла. Нужно помочь его семье.
Ковалев:
– Не часть. Нужно брать на себя все. Он детдомовец, холост, родни нет. Разрешите от управления мне заниматься похоронами.
– Разрешаю. С Вашкевичем и организуйте все, что необходимо, и поминальный стол за счет управления.
Ковалев:
– Понял, товарищ генерал, будет сделано. И еще: учитывая, что у капитана Бусла нет родственников
Генерал:
– Теперь уж какая разница. Кремируйте.
Подполковник Вашкевич:
– Я не согласен. Не по-христиански это. И потом, могила капитана Бусла должна послужить в воспитательных целях молодежи.
– Например? – зло посмотрел на друга Ковалев.
– Например – принятие присяги молодыми сотрудниками.
Генерал к Кочану:
– Ваше мнение?
– Согласен с подполковником Вашкевичем.
– Коль родственников нет и этот вопрос должны решить мы, принимаем решение не кремировать, хоронить традиционно, или, как Вы говорите, по-христиански, – приказал Потапенко.
Машина с уже знакомыми зрителю стрижеными парнями и загипнотизированной девушкой въезжает в ворота трехэтажного особняка. Особняк обнесен высоким каменным забором, повсюду охрана, некоторые охранники с собаками на поводке.
Парней и девушку встречает маленький человечек. Он совершенно лысый, толстый, кажется одинаковым что в ширину, что в высоту.
– Все в полном порядке, хозяин, – говорит один из парней и, кивнув на девушку, добавляет: – В воскресенье в двадцать два часа должны вернуть.
– Ведите ее сразу в зеркальный салон, – хохотнул лысый. – Партнер заждался.
Девушку привели в огромную комнату. Посреди комнаты высилось строение, похожее на большой продолговатый ящик, в котором на полу лежала шкура медведя и больше ничего. Внутри ящик был зеркальным. Во все четыре стены и в потолок были встроены зеркала. Изнутри они казались зеркалами, снаружи были прозрачны, как стекло. Снаружи возле этих окон стояли видеокамеры, и одна висела под потолком. Девушку втолкнули в этот зеркальный ящик, через минуту в него вошел атлетически сложенный молодой мужчина. На нем только плавки. Он лег на шкуру медведя, протянул руки к девушке:
– Иди ко мне, не будем тратить время. У меня почасовая оплата.
Загипнотизированная словно и не видит атлета. Он встает, подходит к ней, хочет обнять, но она отталкивает его руки.
– Вы что за фригидку мне подбросили?
Возле кинокамер уже люди, они готовы вести съемку. Хозяин грозно смотрит на одного из парней, который доставил девушку.
– Ты кого привез?
– Ай, совсем забыл, – махнул рукой парень, – сексуальный код забыл сказать.
– Так иди и скажи.
Парень снимает туфли и на цыпочках входит в зеркальную комнату, подходит к атлету, шепчет на ухо. Потом так же на цыпочках выходит. Атлет с нескрываемым раздражением и неверием громко почти кричит:
– Я хочу тебя!
Девушка словно очнулась, рванула на груди кофточку и, как-то по-звериному скалясь, пошла на атлета. Они упали на медвежью шкуру. Все пять камер включились одновременно.
Часть третья
Минск. Одно из городских кладбищ. У входа стоит знакомый зрителю «Москвич», за рулем Прыщ. Слышен троекратный оружейный салют. К автобусам потянулись люди в милицейской форме. Отдельно сел оркестр и милиционеры с автоматами. Когда все разъехались, Прыщ идет с цветами к могиле. Оглядывается, поправляет ленты. С портрета на него глядит Андрей Бусел. Прыщ кладет цветы, шепчет: