Тайны Нельской башни
Шрифт:
С растерянностью в глазах, натянутыми до предела нервами и неким смертельным любопытством, он наблюдал за тем, что делал Страгильдо.
И тогда ужас его возрос многократно: страхи кошмаров добавились к тем, что разъедали ему мозг!
Крепкой веревкой Страгильдо ловко, как привычный к этому занятию человек, привязывал к огромному мешку из плотной двойной материи громадную железную чушку.
Его не заколют!.. Ведь кровь оставляет следы! Кровь обвиняет! Сколько ни отмывай кровь, она никуда не денется, но породит обвинительные акты, от которых полетят головы, пусть даже и коронованные!.. Нет, его не заколют… Его сунут в этот мешок,
– О, только не это! Только не это! Уж лучше уж кинжал в сердце! О, да вы настоящие демоны – бездушные, бессердечные! А эти женщины! Дочери преисподней, иначе и не скажешь!
– А вот и один из них! – со смешком произнес сквозь зубы Страгильдо.
Один?.. Что – один? Вероятно, мешок? Но ведь их двое… значит, и мешков должно быть два?.. Нет.
Двое мужчин схватили бесчувственное тело и опустили в мешок, единственный мешок, который должен был утащить обоих братьев на дно реки!
У Готье волосы встали дыбом: ему предстоит умереть вместе с братом! Умереть в этом страшном объятии, где он будет чувствовать трепещущее в смертельном спазме тело брата!..
Хрип агонии сорвался с бледных губ Готье, и его оставили силы.
Когда, мгновением позже, его подняли и погрузили в погребальный мешок, сопротивления он уже не оказал.
В этот момент дверь открылась, и женский голос вопросил:
– Ну как, готово?
– Еще минутку, – отвечал Страгильдо.
Сделав над собой усилие, Готье сумел приподнять голову, и тогда в дверях – уже без маски, в широком плаще, похожую на явившееся из загробного мира привидение – он увидел эту женщину и узнал ее… Он вытянул в ее сторону руки и закричал:
– Гнусная королева, королева кровавая оргий, от моего имени и от имени моего брата, который, как и я, умирает, убитый тобой, от имени всех жертв Нельской башни, я тебя проклинаю! Будь ты проклята, Маргарита Бургундская!
В ту же секунду мешок закрыли, горловину крепко перевязали, после чего с дюжину человек подхватили его и спустя несколько мгновений вынесли эту мрачную ношу на платформу башни.
– Осторожно! – ворчал Страгильдо. – Раскачивайте как следует! Нужно закинуть подальше! Раз… два… три!..
Послышался приглушенный крик. Мешок взлетел в воздух и исчез в темноте. Страгильдо, склонившись над пропастью, разглядел, как он с шумом и похожими на проклятия мольбами вошел в воду…
– Счастливого пути! – прокричал слуга королевы.
– Этот человек меня проклял! – прошептала Маргарита Бургундская.
А река, зловеще спокойная, продолжала течь. Все было кончено. Филипп и Готье д’Онэ покоились на дне Сены.
X. Буридан
Теперь, когда мы рассказали о том, как провели вечер два брата, нам, конечно же, следует сказать и о том, как он сложился для Буридана. Покинув особняк д’Онэ и улицу Фруадмантель, Буридан направился к Центральному рынку. Он думал о необычном свидании, назначенном ему незнакомкой. Впрочем, для себя он уже практически решил, что не пойдет к Нельской башне, и не потому, что у него имелись определенные подозрения насчет этой особы, которая называла Ангеррана де Мариньи своим врагом, а потому что заботило его сейчас совсем другое.
«Необходимо, – говорил он себе, идя широким шагом, – уже сегодня же вечером все урегулировать, чтобы освободить для себя день завтрашний. Если все закончу вовремя, отправлюсь в Нельскую башню, хотя бы ради того, чтобы просто познакомиться с врагом моего врага. Но вероятнее всего, раньше полуночи освободиться не удастся. Тем хуже! Тогда я туда не пойду… Завтра! – добавил он со вздохом. – Что же меня ждет завтра? Сообщит ли мне дорогая Миртиль, что ее отец, достопочтенный Клод Леско, согласен на мое счастье?.. Вот увидишь, бедняга Буридан, удача опять от тебя отвернется, так как ты родился под несчастливой звездой, как сказала та колдунья, что когда-то гадала тебе по руке… как же ее звали? Мабель!.. Да, именно так…»
Когда он проходил мимо позорного столба на Центральном рынке и разговаривал так с самим собой согласно древней привычке влюбленных в частности, а в общем-то, и любого, кому в театре либо же в романе нужно донести до публики свои мысли; словом, когда он говорил себе эти довольно печальные вещи, в душе, однако, теша себя тайной надеждой, какой-то человек вдруг преградил ему дорогу со словами:
– Счастья, почестей и процветания мессиру Жану Буридану!.. Имею честь низко вам кланяться, сударь, и принести самые искренние мои пожелания.
Человек был в лохмотьях, сдвинутой на бок фетровой шляпе и дырявом, обшитом бахромой плаще, из-под которого проглядывала огромная рапира.
– Ну и ну! – пробормотал Буридан. – Вот так и вечер встреч с людьми, которые знают меня, но которых не знаю я! Кто ты?
– Желаете знать мое имя или же занятие?
– Прежде всего – имя.
– Ланселот Бигорн.
– Красивое имя. А теперь – занятие.
– Приговоренный к смерти.
– Как-как?
– Я говорю: приговоренный к смерти через повешение, то есть к тому, чтобы болтаться с этим прекрасным пеньковым галстуком на шее в пустоте до тех пор, пока не последует смерть. Не далее как сегодня утром мне грозила беспримерная честь стать первой жертвой Монфокона.
– Ха-ха!.. Да, теперь узнаю: это тебя должны были вздернуть в присутствии короля, и, бежав, ты имел бестактность лишить Его Величество этого забавного зрелища.
– Вот именно, мессир! – восторженно воскликнул Ланселот Бигорн, коему эта мрачная шутка определенно пришлась по душе. – Мне не солгали, заверив, что Буридан – весьма веселый собеседник…
– И что тебе от меня нужно? Что ты хочешь мне сказать?
– Я хочу вам сказать, что хочу сказать вам тысячу вещей, и что если вы согласитесь меня выслушать, то никогда об этом не пожалеете… Пока же скажу лишь одно, – продолжал этот человек вдруг серьезным тоном. – Этим утром я спасся лишь благодаря вам. Когда вы помчались вслед за повозкой, в то время, как и за мной тоже кое-кто гнался, вы, на своей дикой лошади, раскидали по сторонам всех моих преследователей…
– Тех, которые хотели тебя повесить? Честное слово, я сделал это не нарочно.
– Гм! Следует ли мне вам верить?.. Да какая, в конце-то концов, разница! Я обязан вам жизнью – вот что важно! Как важно и то, что Ланселот Бигорн никогда не забывает ни оскорблений, ни благодеяний. Теперь же, сеньор Буридан, если вы изволите мне сообщить, где и когда я смогу с вами поговорить…
– Когда?.. Что ж: когда пожелаешь. Где?.. На улице Сен-Дени. Знаешь вывеску с надписью «Волхвы»?.. Да?.. Так вот, дом, стоящий рядом с «Волхвами», принадлежит госпоже Клопинель, особе зрелой, респектабельной и почтенной, которую уважаю и я, принимая во внимание тот факт, что живу я у нее, не внося плату за комнату. Там-то ты меня и найдешь.