Тайны острова Пасхи
Шрифт:
– Я слушаю вас.
– Каждый из нас имеет свою личную месть; но, кроме того, нам завещана и месть нашего покойного друга; а вы, Гартог, сказали мне на борту «Зябкого», что, когда придет час, - я могу на вас рассчитывать.
– Сказал и повторяю еще раз. Корлевен был одним из тех исключений, пред которыми я преклоняюсь. Вы можете располагать мною, Гедик.
– Я думал, что вы можете помочь мне, занявшись мужем... на мои деньги, разумеется.
Лицо Гартога засияло.
– Ради Корлевена я охотно вложу в дело и мои деньги. Вы доставляете мне удовольствие, Гедик. Наконец-то для меня будет занятие. По крайней мере противник будет достаточно сильный? Как зовут судовладельца?
Я назвал фамилию, лицо Гартога засияло радостью.
– Черт побери... крупное дело! Он очень влиятельный член Центрального комитета судовладельцев Франции; он входит в состав правлений всех французских торговых мореходных обществ; считается весьма заметным лицом в такой среде, члены которой далеко не глупые люди. Будущий кандидат в депутаты. Это лакомый кусочек, и во все это дело придется только всадить много денег.
Я восстал против этого аргумента.
– Дело идет, Гартог, о выполнении воли Корлевена; деньги, как я вам уже сказал, могут быть истрачены в любом количество при выполнении этой воли.
– Знаю, знаю!
– ответил совсем повеселевший Гартог.
– Но ведь это каждый сумеет - разорить своего собрата, пожертвовав со своей стороны сумму денег, равную состоянию разоряемого; тогда деньги эти попадают в карманы очень довольных и потешающихся зрителей. Нет! Изящное решение этой задачи состоит в том, чтобы разорить противника и одновременно самому стать богаче на все его состояние. Вот это - чудесная работа, но, вообще говоря, довольно трудная. Ознакомимся немного с положением дела.
Он нажал пуговку звонка. Немедленно явился служащий конторы.
– Объединенное общество фрахтов и перевозок судовладельцев Сен-Мало. Курс акций. В повышении или понижении. Справьтесь.
Служащий поклонился и вышел.
– Ведь это анонимное общество?
– спросил меня Гартог.
– Да, но он - председатель правления.
– Ладно, я начну с того, что закреплю за собой большинство голосов общего собрания акционеров.
Служащий постучал в дверь, вошел и лаконично сказал:
– Акции в большом спросе. Предложений нет. Последний курс: 817,50 против 500 номинальной цены.
– Я так и думал, это будет трудное дело!
– ликующе сказал Гартог, а затем дал ряд инструкций: - Отметьте, Рош: вы пустите 3000 имеющихся у нас этих акций на понижение. Пощупайте пульс этих господ и сообщите мне, взволновались ли они. Само собой разумеется, что вы из-под руки будете скупать через наших агентов все эти пущенные в продажу акции.
– Будет сделано, господин Гартог.
– Скупайте все эти акции, которые могут пустить на рынок испугавшиеся держатели. Продолжайте такую операцию до нового распоряжения.
– Постараемся сделать как можно лучше, господин Гартог, но у этого Общества крепкая спина.
– Ее можно сломить, Рош. Мне нужно иметь большинство акций на ближайшем общем собрании акционеров. Действуйте сообразно этому.
– Предоставляете ли вы мне полную свободу действий?
– Да... только держите меня в курсе всех этих операций.
– Будет исполнено. Это все?
– Пока все. Пришлите ко мне мисс Смитсон.
Когда стенографистка вошла, он сказал ей:
– По радио, через Круаден, в Соединенные Штаты Америки, в Торникрофт, Шипброккер, Джерсей-Сити.
Телеграмма была продиктована по-английски, затем скопирована, и стенографистка вышла, не сказав ни одного слова.
– Чего ожидаете вы от этого маклера?
– спросил я Гартога.
– Предложения, цены и сведений об организации пароходного общества для конкуренции, а в случае надобности и полного вытеснения пароходной компании в Сен-Мало.
– Вы, значит, намерены пустить новые пароходы на те же самые рейсы: Сен-Мало - Джерсей - Гернсей - Лондон?
– Нисколько, но мне надо сделать вид, что я собираюсь сделать это. Через двенадцать часов они узнают, что я принялся за дело; через двадцать четыре часа они объявят мне войну, а через полтора месяца, если дело пойдет по моему желанию, я всех их положу в свой карман и разорю главного акционера. Ведь вы хотите именно этого, не правда ли?
– Именно этого.
– Для начала придется потратить несколько миллионов, но я их скоро верну повышением акций, когда они будут моими, а также субсидиями и премиальными ставками для судоходства, которые правительство предоставит моей пароходной компании.
– У вас, значит, есть близкие связи с властями?
Гартог насмешливо улыбнулся и простер свою волосатую руку над чековой книжкой.
– С исполнительной властью, - сказал он, - пожалуй, еще нет, но с законодательной властью уже имеются. Если бы вам пришлось подписать столько раз, сколько мне, сомнительные чеки на предъявителя; если бы вам пришлось принимать в своем кабинете посланцев политических деятелей, выслушивать их медовые или желчные слова, их лесть и угрозы, но всегда с одной и той же целью; если бы вы знали точную сумму, при помощи которой от большинства из них можно получить на выбор: голосование за, голосование против, или воздержание при проведении в жизнь законов, которые вам полезны или неприятны; если бы вы знали, наконец, как эти люди достигли богатства, на что купили свои земли и замки, перед тем как удалиться на отдых от общественных дел, - то клянусь вам, что вы без малейших угрызений совести пользовались бы ими для своих дел, потому что если не воспользуетесь вы, то другие будут менее деликатны и победят вас.
– Так, значит, вы думаете, Гартог, что все прогнило?
– Все! Все прогнило и всегда было гнилым. Капиталисты всегда снабжали деньгами правителей, чтобы те, при помощи своей власти, помогали им загребать еще больше денег. В прежние времена людей посылали на смерть из-за прекрасных глаз какой-нибудь царицы или прекрасной пленницы; теперь посылают на смерть во славу хлопка, или рельс, или для прибылей могущественной нефтяной компании. Тем, которые бьются и умирают, все это преподносится под пышными именами: Отечество, Национальная Честь. А настоящие их имена: Финансы, Уголь, Железопромышленность, Торговля.
– Я сражался на войне, Гартог, но делал это только рада своей страны, только ради нее одной.
– Да, но за кулисами воюющих стран стояли финансисты. Даже во время войны они зорко наблюдали: вспомните запрещение бомбардировать Брие, вспомните перемирие накануне победы. В один прекрасный день вы увидите, как зародится какой-нибудь незначительный инцидент, который затронет «национальную честь» Соединенных Штатов или Англии; сотни броненосцев, сотни тысяч людей столкнутся, утонут, погибнут в диком неистовстве, думая, что борются за идеал... А настоящая цель тех, кто натравит их друг на друга, будет заключаться в том, чтобы отнять у противника контроль над мировыми источниками нефти. Это будет керосиновая война, и вы еще увидите ее, Гедик, увидите своими глазами.