Тайны Питтсбурга
Шрифт:
— Никогда. Я никогда не буду называть тебя этим именем.
— Merci, — она протянула руку и робко коснулась моих волос. — Que tu es beau, Arthur, [25] — вздохнула она.
— Не называй меня так. Никогда не называй меня Артюр. — Я скорчил рожу. — И это que tu es beau! Брось!
Она провела кончиками пальцев по моей руке. Я не мог оторвать глаз от ее слишком ярких трехцветных теней для век.
— Так все время говорит Дэниел. «Que tu es belle, Флокс». То есть пытается мне это сказать. У него ужасный акцент.
25
Ты красивый, Артюр (фр.)
— Понятно.
Это имя уже как-то всплывало в рассказах Артура, со странными промежутками, вне связи с темой или без какого-либо смысла, но достаточно часто, чтобы предположить: Дэниел — один из знакомых Артура. Мне почему-то не понравилось, что теперь это имя произнесла Флокс.
— Просто друг. Он тоже работает в библиотеке. Мы втроем иногда ходим куда-нибудь выпить.
Это короткое замечание тут же навело меня на две конкретные мысли: у меня есть соперник, и Артур ввел меня в заблуждение. Он явно знал о Флокс больше, чем хотел мне показать. И я подумал: «Что ж, ничего страшного. Я не боюсь конкуренции. Будет даже забавно». А еще я решил, что должен задать Артуру по меньшей мере пару серьезных вопросов.
— Дэниел говорит, что я обладаю постгодардианской красотой.
— Ох уж этот Дэниел. Каков чаровник!
— Но мне в нем кое-что не нравится. Ты мне нравишься гораздо больше. Он угрюмый, человек настроения и страдает от сплина. Ты знаешь, что такое сплин? В общем, он художник. Ну сам понимаешь. А ты — счастливый человек, я вижу. Улыбчивый, солнечный. Я буду называть тебя Солнышко, — решила она.
— Следующая, пожалуйста! — произнес я, шутливо отодвинув ее в сторону и нетерпеливо щелкнув пальцами, будто она выступала на сцене и провалила выступление.
— Перестань. Ладно. Но я еще придумаю, как тебя назвать, клянусь. Ты собираешься меня поцеловать, Артур Бехштейн?
— В общем, да.
— Сейчас, — настаивала она.
— Ты великолепно выглядишь, Флокс. Просто красавица, — пробормотал я, и мое глупое сердце забилось так сильно, будто я был первым немецким рабочим, несведущим в инженерном деле, и готовился выбить деревянную опору из-под первого ажурного тысячетонного купола из бетона. Я потянулся губами к ее губам, потом увлек ее в тень маленького дерева и поцеловал. Кто-то закашлялся. Я слышал, как тонкие ветки царапают ткань ее платья и как звучат ее губы, пухлые, влажные губы с привкусом лайма и джина. Я открыл глаза.
— Все, — решила она. — Хватит.
Мы надумали вернуться. А когда подошли к своему столику, застали рядом с Артуром высокого худого юношу, одетого как для баскетбольного матча. Он был похож на итальянца и курил сигареты без фильтра. Глядя, как высокий парень дает Артуру прикурить, я понял, что дальнейшие планы на вечер у нас изменились. Теперь компания разбилась на две пары и наши пути явно расходятся.
— Флокс, Артур, познакомьтесь. Это Бобби.
Мы поздоровались. Мы с Флокс стояли близко друг к другу, и я не мог определить, кого из нас он разглядывает так внимательно, с ног до головы. Я сел за стол рядом с Артуром, но Флокс осталась стоять, посматривая на свою сумку.
— Так, — сообразил я. — Похоже, нам пора.
— Да, похоже на то, — согласился Артур. — До свидания. — Он отвернулся от нас, а Бобби передал Флокс ее крохотную сумочку. Я оставил на столе несколько долларов, и мы пошли.
— Как странно, — протянул я.
Она немного резко взяла меня под руку.
— По-моему, это отвратительно, — фыркнула она. — Ужасно, что бедняга Артур — гей.
— Почему? — спросил я. — Это же не значит, что…
— Извини, но мне кажется, это мерзко и отвратительно. Мужчины, которые спят с мужчинами, просто трусы. — Она вздрогнула, потом вцепилась в мою руку с удвоенным усилием и повернулась ко мне с улыбкой: — Арт, поехали ко мне.
Я поцеловал ее за ухом и набрал полный рот волос.
— О-о! — хихикнула она. — Тебе чего больше хочется: поехать на автобусе или прогуляться?
— Давай прогуляемся, — предложил я. — Это даст мне шанс сжечь хоть часть бушующей во мне гетеросексуальной энергии.
— Держу пари, ты очень мощная батарейка!
— Ой, Флокс, давай что-нибудь сделаем с этими твоими высказываниями. Ну что это такое? «О-о» или «мощная батарейка». Ты говоришь как старлетка. Какая-нибудь Мэйми ван Дорен.
— Я обожаю Мэйми ван Дорен, — объявила Флокс, легко шлепая меня по лицу. — И потом, я и есть старлетка.
9. Разбитое сердце
Признаю, у меня есть идиотская слабость к обобщениям, поэтому, возможно, я заслуживаю прощения, когда заявляю, что девушка, серьезно изучающая французский язык, не без странностей. Она начала учиться, зная, что эта дорога приведет ее в лучшем случае к преподаванию французского в школе. Мало того что занятие не из приятных, так беднягам еще крайне мало платят. Подобная перспектива сама по себе достаточна для того, чтобы осознавший ее человек ушел на стезю связей с общественностью или в бизнес. Она же, не задумываясь о последствиях, окунулась в изучение французского с головой, с тем фанатичным рвением, которое погубило больше молодых американок, чем увлечение любым другим языком.
И потом, если бы дело ограничивалось только грамматическими штудиями и расширением словарного запаса, то, возможно, изучение французского не отличалось бы от занятий испанским или немецким. Однако несчастная, перевалившая рубеж второго года обучения, неизбежно столкнется с французской литературой, самой разрушительной силой, известной человечеству. Она начинает сдабривать свой прежде невыразительный словарный запас словечками вроде langueur [26] и funeste, [27] а говоря по-английски, коверкает прилагательные, чтобы показать, что она даже думает по-французски. Она внезапно проникается любовью к таким писателям, как Бретон, Бодлер, Сартр, де Сад, Кокто, что непременно сказывается на ее отношении к любви; она начинает выражать свои эмоции драматично и с надрывом. Тех же авторов, чье влияние на личность может быть здоровым, таких как Стендаль или Флобер, она не любит и если и читает, то исключительно в переводе, что сводит их воздействие на образ ее мыслей и речь к минимуму. Или же она сознательно искажает смысл «Госпожи Бовари» и «Пармской обители», превращая их в темные любовные истории. Мне пришло в голову, что Флокс в особенности считала, будто «связана судьбой» (li'ee par le destin) с Надей и О. Вот таков образ мыслей девушек, серьезно изучающих французский язык.
26
Слабость, истома (фр.)
27
Гибельный, роковой; скорбный (фр.).
Флокс жила на втором этаже старого дома в тенистом тихом райончике между Беличьим Холмом и Шейдисайд. Пока мы поднимались по лестнице, я считал ступени и рассматривал цветы на широких площадках. Я понимал, что скоро произойдет, но не задумывался над этим. Меня больше занимала мысль о том, что я это знаю.
— Мы можем говорить громко, — сказала она, входя в квартиру и включая свет. — Сейчас еще десять, а моя соседка практически не бывает дома.
— Хорошо! — прокричал я.
Общая комната оказалась небольшой и простенько обставленной, обычная студенческая комната. Подержанная мебель, которая, скорее всего, выглядела старомодной и обшарпанной, едва ее сделали, репродукция Ренуара на одной, длинной, стене, ужасный, неумелый рисунок, изображающий кошку, на второй. На кофейном столике стояла фарфоровая статуэтка белого персидского кота, похожая на большой сгусток взбитых сливок с нелепыми, словно бы живыми голубыми глазами.