Тайны 'Семи грехов'
Шрифт:
Глядя на бьющегося в агонии тело задыхающегося от нехватки воздуха хозяина, Дым с досадой упрекнул:
– Ты как всегда перестарался. Убивать было ни к чему.
– Иначе бы он нас тут перестрелял, как уток. Надо смываться. Вдруг выстрел кто-нибудь слышал.
Дым быстро схватил картину. С трудом удержавшись от желания немедленно вырвать из короны Гордыни драгоценные камни, стянул со стола скатерть и быстро завернул в неё свою добычу. Никому не доверяя драгоценную ношу отрывисто приказал: Уходим!
Обратный путь до машины проделали почти бегом. Сев рядом с водителем, Дым, стараясь не выдавать своего волнения, сказал как можно спокойнее: Теперь домой, да не гони, чтобы ГИБДД не прицепилось. Нам сейчас лишняя популярность ни к чему. Доберемся до Москвы, развезешь нас по домам и оставишь "Джип" на окраине. Потом пойдешь в ментовку и заявишь, что машину угнали ещё утром. А сразу не поднял шума, думая, что знакомые ребята подшутили. Это на случай, если кто-то в этом городке нашу тачку заприметил. Все ясно?
Кит с готовностью кивнул: Сделаем - дело нехитрое.
Заметив как Дым, крепко прижав к себе, любовно поглаживает завернутый в скатерть прямоугольник, Кит подумал: "С этой картиной явно связана какая-то тайна. Не удивлюсь, если и в доме за церквушкой братва оставила кровавый след. Плохо дело! Втянул меня Кондратов в опасные дела. Уж лучше бы отсидел тогда за ресторанную драку".
И давая волю своему раздражению, Кит, нажал на газ, заставив стрелку спидометра резко скакнуть вправо.
Дым недовольно прикрикнул:
– Я же сказал, не гони! Тише едешь - дальше будешь. Отдохни немного, парень.
Увидя, покрасневшую от гнева шею хозяина, сидящий сзади Зев внезапно подумал: "А ведь Дым сейчас занимает место, на котором ещё несколько часов восседал ещё не знающий о близкой гибели студент". И суеверно отгоняя мрачное предчувствие, Зев заставил себя думать, на что потратит обещанное шефом вознаграждение.
* * *
Поздний звонок застал Кондратова уже в дверях. После некоторого раздумья сыщик снял трубку. Узнав голос агента, сразу понял, что у того срочное сообщение. Внимательно прослушав сообщение, сдержанно похвалил:
– Молодец, Кит. Твои сведения восполняют недостающие звенья разноцветной криминальной мозаики. Значит, ты подвез Дыма с картиной к его офису, где он пересел в "мерседес". И где он сейчас ты не знаешь. Потом оставил "Джип" рядом с метро "Фили", а Зев сейчас пишет заявку об угоне у него тачки ещё рано утром. Интересная картина вырисовывается. Держи меня и дальше в курсе дела. Будут новости-звони немедленно!
Положив трубку Кондратов по давней привычке нервно зашагал по кабинету: "Допустив утечку информации, не предполагал, что Дым так быстро доберется до картины. Ловок, гаденыш! Значит бриллианты уже у него. Скорее всего камушки из короны он поспешит вытащить, а от картины избавиться. Но брать его пока рано. Если Филарета они убрали, то вину на себя возьмет Клык, спасая хозяина. Или эту роль Дым отведет Зеву. Камушки нам ещё предстоит разыскать, поскольку, где находится тайник Дыма мы не знаем. Нет, арестовывать Дыма пока не на чем. А вот Хвост вряд ли смирится с тем, что такой куш сорвал его заклятый враг. Надо будет его проинформировать".
Приняв решение, сыщик вновь обрел душевное равновесие. Теперь ему предстояло продумать детали операции по столкновению интересов двух зарвавшихся в своей погоне за лидерством авторитетов.
х х х После прослушивания присланных Дымом аудиокассет, Волин был вне себя от ярости: "Что о себе возомнил этот уголовник? В своих небылицах Дым выглядит не преступником, а благородным Робин Гудом. А уж последние годы жизни в его изложении, так это сплошная филантропия. Зато наглухо умалчивает об источниках своих баснословных доходов. Но я-то знаю, что Дым нагрел руки на наркоте и оружии. Ну и ловко же завернул свою историю пройдоха! Если все это умело подать, то предстанет светлый образ бессеребреника и добряка. Нет, уж увольте! Не нужны мне его грязные деньги!" Словно чутко уловив на расстоянии вырвавшееся на волю негодование литератора, Дым набрал номер его телефона. К своему стыду, узнав голос Дыма, Волин почувствовал как мерзкий отвратительный страх начал вытеснять его решимость отказаться от выгодного заказа.
– Привет работникам пера! Извини, что так поздно позвонил. Ну как показались мои откровения? Что скажете?
– Вы обещали прислать кассеты через неделю, а прошло всего два дня. И чувствуется некоторая торопливость. В результате материала для книги явно недостаточно.
– Мне на это наплевать! Рукопись, должна лежать у меня на столе через месяц. У меня мало времени!
– Я дорожу своим именем и не буду писать эту книгу!
– А кто тебя теперь спрашивает? У нас с тобой договор и ты должен соблюдать условия. А то, что состоялся устный базар, так в наших кругах данное в разговоре обещание ценится дороже любых нотариальных печатей.
– А если я откажусь?
– Слушай меня внимательно! Перевожу разговор в деловое русло. Через три дня в субботу к тебе заедет мой человек и ты ему предоставишь первую главу своей писанины. Если этого не сделаешь, то завершать роман будешь на больничной койке с переломанными ногами.
– Но три дня недостаточно для написания целой главы.
– Хорошо, в знак уважения даю пять суток. Если тебе мало материала, то припомню ещё с десяток интересных историй и мой человек дополнительно подвезет кассеты. И не фордыбачь больше! Мне и без тебя заморочек хватает.
Звучащие в трубке гудки, казалось просверливают ухо и тонкими иголками вонзаются в сердце, поселяя в нем страх. Медленно положив трубку. Волин некоторое время сидел неподвижно: "До чего же мы слабы и уязвимы. Живет человек, навроде меня, считает себя порядочным и вполне благополучным. И вдруг появляется некто и возникает дилемма: поступить по-свински или сохранить честное имя, пренебрегая опасностью. И сразу ясно: ты честен только потому, что обстоятельства не ставили тебя на край пропасти. А может быть накропать эту ерунду, в которую все равно никто не поверит? Вреда особого не будет, а на полученные деньги смогу издать, наконец, свою книгу. Так что же мне делать?"
Волин вопрошающе ещё раз окинул взглядом вытканное серебряными блестками черное одеяло поднебесья. Но звезды свысока отстранено смотрели на него с холодной пренебрежительностью, словно он уже окончательно принял позорное решение.
Волин взглянул на часы: толстая стрелка неумолимо подкрадывалась к цифре 12. Из соседней комнаты доносилось мирное похрапывание давно уснувшей жены. И, стремясь поскорее избавиться от мучительных сомнений, Волин, выпив две таблетки снотворного, прилег на диван. И тут же с облегчением почувствовал как неудержимо проваливается в спасательное забытье, позволяющее отрешиться от тревожащих его душу сомнений.