Тайны смутных эпох
Шрифт:
Эти антигосударственники одержали победу, ознаменованную распадом сообщества государств народной демократии, а затем и СССР. А в старые времена тоже поначалу победили, можно сказать, антигосударственники, из числа «старых бояр», поддержавших Юрия Галицкого. Иван Всеволожский бежал через Углич и Тверь к Юрию и стал «подговаривати его на великое княжение».
Тут можно и уточнить летописца: никакие особые «подговоры» на этот счет Юрию не были нужны. Он и без того был готов выступить против Василия II. Теперь, заручившись поддержкой и советами Всеволожского, он понял, что медлить нельзя. Захватив москвичей врасплох, Юрий
Летописец объясняет поражение Василия II тем, что рать московских горожан перепилась: «Мнози от них пьяни бяху и собой мёд везяху, что пити еще». Но главное, что поход Юрия Галицкого был внезапным, намерения его решительны, а русские люди не желали воевать между собой.
Вроде бы все обошлось миром. Но так только казалось. На стороне Юрия была сила, но не правда. Ведь он вторгся в чужие владения. После этого следовало ожидать перераспределения вотчин, прихода к власти новых людей, тогда как власть прежних бояр и удельных князей оказалась под угрозой.
Серьезное нарушение прежнего порядка – это уже смута. Ее опасность заставила московскую знать двинуться в Коломну, к своему прежнему господину. Это было молчаливое голосование против самозваного великого князя московского в пользу Василия II. Юрий Дмитриевич не ожидал этого. Он остался со своими приближенными и войском во враждебно настроенном городе и в окружении владений, хозяева которых тоже готовы были выступить против него. Поэтому он вынужден был вернуть племяннику великокняжеский престол и возвратился в Галич.
И тут Василий II, обрадованный неожиданной победой, сделал два серьезных промаха. Он приказал ослепить предателя Всеволожского, чем вызвал тайное неодобрение многих влиятельных бояр. Во-вторых, он решил закрепить свой успех, захватив владения своего коварного и неугомонного дяди.
Начались военные сражения. Против армии Василия II выступили не только войско Юрия Галицкого, но и вятичи. Их город пользовался правами автономии в пределах Галицкого княжества, которой они могли лишиться, попав под власть Москвы.
В начале 1434 года Юрий и его сыновья при поддержке вятичей разбили великокняжеское войско, заняли Москву, захватили великокняжескую казну. Василий II бежал в Новгород, но под нажимом бояр, не желавших ссориться с Юрием, переметнулся в Нижний Новгород. Положение его было отчаянным. Новый московский хозяин послал за ним своих сыновей с войском. Но они вынуждены были вернуться с полпути, узнав, что их отец скончался (ему тогда было шестьдесят лет).
Среди его сыновей начались распри. В отсутствие отца они лишались всяких законных прав на великокняжеский престол. Однако старший из них, Василий, по прозвищу Косой, решил объявить себя великим князем. Братья – Дмитрий Шемяка и Дмитрий Красный не поддержали его. Они призвали обратно Василия II.
С этого начался новый этап смуты.
ВАСИЛИЙ, СТАВШИЙ ТЕМНЫМ
Василий Косой выступил на этот раз как откровенный захватчик, не желающий считаться с существующими законами и добивающийся власти силой. Но в то же время это была борьба против верховной власти великого князя Московского, против расширений его
Фактически вопрос стоял так: быть Руси единым государством или превратиться в более или менее разобщенные феодальные уделы. Это было выступление против гегемонии Великого княжества Московского. Волнения вышли далеко за пределы центрального региона, охватив Верхнее и Среднее Поволжье. Были попытки втянуть в антимосковскую коалицию Новгород, Тверь, Вологду, Вятку, Устюг.
Но теперь и среди сепаратистов не было единства. Дмитрий Шемяка, узнав о вокняжении в Москве брата Василия Юрьевича, стал союзником Василия II. Причиной такой резкой перемены позиции Шемяки, по-видимому, стало то, что он не только считал незаконными такие притязания брата, но и понимал, что его положение в Москве непрочно. Ведь их отец уже дважды занимал столицу, но удержаться там не смог.
Войско Василия II и Шемяки двинулось к Москве. Василий Юрьевич отступил. Шемяка получил в удел Углич и Ржев.
Побыв недолго в Новгороде, Василий Юрьевич отправился в Кострому, которая вместе с Вяткой была опорой сепаратизма, и начал собирать войско. В январе 1435 года его армия, вторгшаяся в пределы Ярославского княжества, была разбита. Он бежал в Кашинский удел Тверского княжества. Сюда же подошли остатки его войска. Получив подкрепление из Твери, он двинулся на Вологду, рассчитывая завладеть этим важным экономическим пунктом и контролировать торговый путь из центральных русских областей на Север. У Вологды его поджидала засада: часть великокняжеского войска. Но застать Василия Юрьевича врасплох не удалось. Он разбил эту рать и взял в плен нескольких московских воевод. Однако из-за немалых потерь вынужден был вернуться в Кострому.
Здесь к нему на подмогу вновь пришли удалые вятичи. Их поддержка помогла Василию Юрьевичу заключить мирный договор с Василием II и получить в удел Дмитров. Но это был ловкий маневр со стороны мятежного князя. Он двинул свою рать на Устюг Великий, оплот великокняжеской власти на Северной Двине. Устюжане девять недель выдерживали осаду. За это время Василий Юрьевич разорил окрестные волости и села, а взяв город, многих устюжан казнил.
Затем Василий Юрьевич захватил еще один очень важный экономический центр – Вологду. Получив подкрепление в Костроме, он пошел на Москву. На этот раз он потерпел сокрушительное поражение и был взят в плен. Василий II приказал его ослепить.
Эта кара была в традиции Византии и до Василия II на Руси не практиковалась. Столь жестокой мерой князь попытался запугать оппозицию, однако добился противоположного. Общественное мнение – важнейший фактор в период смут – оказалось не на его стороне. И вскоре Василию II пришлось претерпеть ту же самую казнь.
Отдельные отряды Василия Юрьевича Косого (а теперь – Слепого) продолжали воевать с Москвой. Им даже удалось взять в заложники ярославского князя с княгиней, получив за них крупный выкуп. Но все-таки на некоторое время усобица угасла. Для Василия II наступила передышка, которой он не сумел воспользоваться.