Тайны соборов и пророчество великого Андайского креста
Шрифт:
Хотя основная идея Фулканелли — операционная и лингвистическая алхимия, используемая мудрецами или философа-ми-алхимиками, — стала неотъемлемой частью интеллектуального течения сюрреализма, но, за единственным исключением, никто из сюрреалистов даже не упоминает о Фулканелли или «Тайне соборов». Один из наиболее влиятельных представителей сюрреализма, Марсель Дюшан, глубоко интересовался всем, что связано с алхимией, и в 1926 г., когда была опубликована «Тайна соборов», жил в Париже. Работы Дюшана касаются множества тем, которые звучат также и в работе Фулканелли, и в легенде о нем, в которую с любовной нежностью вплетены каламбуры и «зеленый язык», склоняющаяся по родам чувственность, которая эхом вторит гермафродитизму знатоков алхимии. В самом деле, двойник Дюшана — «Роз Селяви» — и особенно сделанные Маном Рэйем фотоснимки Дюшана в роли «Селяви» намекают на последнюю неожиданную встречу
Ссылается же на Фулканелли только Макс Эрнст — еще один сюрреалист, испытавший на себе влияние алхимии; его упоминание относится к 1936 г., когда выходит в печати его работа «По ту сторону живописи». Кроме того, «О нем ничего не узнают» [11] — одна из ранних работ Эрнста, созданная в 1923 г. (см. ил. 1.3), —интересна тем, что повторяет символику Андайского Креста, хотя отдельная глава о нем, как уже было сказано, появилась в «Тайне» Фулканелли только в 1957 г. Эта картина посвящена Андре Бретону, и цель ее — запечатлеть миф нашего времени.
11
Перед нами полотно в обратной, перевернутой перспективе — то есть псевдоикона. Учитель духовного восхождения св. Исаак Сирин, чей опыт бесстрастного озарения, использованный Достоевским при осмыслении собственных эпилептических припадков и при создании образа князя Мышкина («Идиот»), учил, что душа часто помрачается от вещественных впечатлений, от которых она должна очиститься, прежде чем ум захочет созерцать тайны. Словом, необходимо знать, «пришел ли ум в сознание понятий совершенно нетелесных или весь он движется в вещественном, и это вещественное страстно» (слово 2), как у данного неизвестного созерцателя. ( Прим. пер.).
На излете 1940-х творчество основателя движения Андре Бретона — что видно из книги «Тайны тайн 17» [12] и каталога выставки сюрреалистов 1947 г. — также испытало глубокое влияние Фулканелли. Каталог выставки «Сюрреализм в 1947 г.» включает в себя множество статей, которые, по-видимому, навеяны Фулканелли — взять хотя бы «Свободу языка» А. Мерзе. В этой статье Мерзе объясняет «оккультную диалектику посредством лингвистики». Мерзе заявляет, что язык «действительно является ансамблем символов [13] . И эта концепция языка близка существовавшей в магических цивилизациях, ибо взаимозаменяемость реальности и языка… служит основой и главным ключом для всей алхимической практики».
12
«Тайны тайн» — лишь одно из значений «Аrсаnа» («Арканы»), что можно перевести и как «Колдовские напитки» (кстати, не их ли готовили алхимики в своих тиглях и ретортах?), и как «Таинственные силы», «Магия». Кроме того, «Арканы» — общее родовое название различных книг по магии, ясновидению и пр. (Прим. пер.)
13
В критических статьях о символизме Андрей Белый называл мир — лесом символов, а Вяч. Иванов — храмом символов. (Прим. пер.)
Андре Бретон, развивая идеи, изложенные в книге «Тайны Тайн 17», сам составил план каталога «Сюрреализм в 1947 г.», обозначив соотношения между участниками выставки и соответствующими изображениями на картах Таро. Хотя, как мы увидим, карты Таро не связаны с Фулканелли и его «Тайной соборов», но Бретон использует Таро как ряд алхимических метафор, что указывает на самое что ни на есть внимательное прочтение книги Фулканелли. Спустя десять лет, в 1957 г., Бретон написал «Искусство магии», где говорится, что все люди от рождения наделены магическими способностями, которые не будут более подавляться или сдерживаться. Учитывая все это, необходимо признать, что
Фулканелли, видимо, способствовал эволюции искусства в этом направлении, хотя бросающееся в глаза отсутствие прямых упоминаний о нем противоречит нашему выводу. Кажется, что сюрреализм вобрал в себя идеи Фулканелли с самого рождения, но это оставалось незамеченным до тех пор, пока данное художественное направление не достигло зрелости. Возможно, этот феномен отчасти объясняется анонимностью самого «Фулканелли». Поскольку «Фулканелли» — это псевдоним, сюрреалисты могли впитать его идеи из какого-то равнодоступного для всех источника, которым мог оказаться реальный человек, стоящий в тени собственного псевдонима. Как мы в дальнейшем увидим, данное предположение позволяет нам пройти интригующий и исполненный глубокого смысла путь к постижению тайны.
Однако даже эта идея не в состоянии объяснить странного нежелания хоть кого бы то ни было из сюрреалистов, историков культуры или алхимиков обратить внимание на значимость работы Фулканелли. Отметим еще раз этот бросающийся в глаза заговор молчания, который наводит на серьезные размышления. Даже знаменитый американский историк оккультизма Мэнли Холл так и не упомянул ни разу о Фулканелли. Начиная с 1930 года вышло множество научных исследований об алхимии и ее истории, но и в них ни разу не упоминаются две известные книги, написанные Фулканелли. Почему?
Молчание свидетельствует о каком-то секрете. «Тайна соборов» — это тайна алхимии, какой эта наука была во времена древних посвященных. «Фулканелли» весьма тщательно отбирал символические образы, чтобы доказать, что он и в самом деле обладает тайной. Важную роль в судьбе книги сыграли некоторые оккультисты, которые увидели в Фулканелли и в его работе лишь сложную манеру выражаться. Томительные страхи могут преследовать многих, почти всех, кто решился следовать за Фулканелли по лабиринту, сотканному им из классических аллюзий, — многих, но не тех, кто способен впитывать в себя древнюю мудрость и извлекать из нее пользу. Людям, которые, не обладая ключом к познанию, стараются вновь и вновь перечитывать текст, он кажется все таким же невразумительным и непонятным. Однако величайшее богатство, как гласит суфийская притча, надежно спрятано, открыто пребывая на виду у всех. Фулканелли хитроумно ведет нас за собой, увлекая комментариями об искусстве «goetic» — или магическом — и уверяя нас в том, что в искусстве скрыты — магия, тайна.
От книги Фулканелли веет пьяным угаром — так во второй половине 1920-х считали сюрреалисты и даже крупнейшие оккультисты Парижа. Но в этой книге звучало слово человека, который знал, каков был голос последнего подлинного обряда посвящения, или инициации. Его ученик, Эжен Канселье, в предисловии к первому изданию «Тайны соборов» сообщает нам, что Фулканелли завершил Великий Труд, а затем ушел из мира. «Вот уже много лет, как автора этой книги нет среди нас», — писал Канселье, — из-за этого на него сетует группа «неизвестных братьев, которые надеялись выведать у него тайну мистического «Verbum dimissum» (утраченного слова)».
Пытаясь выяснить, кем же в действительности был этот алхимик, мы понимаем, что столкнулись с мистификацией — но дело осложняется тем, что некоторые вызывающие доверие люди видели его визитную карточку, украшенную аристократическим автографом. В парижском ночном клубе «Шат Нуар» («Черная кошка») можно было встретить людей, которые уверяли, что встречались с Фулканелли в период Второй мировой войны. Между 1926 и 1929 годами, обильно удобренная слухами, распространявшимися в кафе, и различными статьями и обзорами, помещенными в тайных оккультных журналах Парижа, легенда о нем расцвела пышным цветом. Канселье мог поведать больше прочих, он сообщал, что в действительности Мастер уже завершил процесс трансмутации, что Фулканелли вовсе не исчез, что в его планы входит написание еще одной книги, а может быть, и двух, и тому подобное.
К 1929 г., когда вышла в свет вторая книга Фулканелли, «Les Demeures Philosophales» («Обитель философов»), замкнутый мир французских оккультистов уже был готов принять новое откровение о конце времен. Но их ожидания не оправдались, полученная информация повергла их в бездну разочарования. В предисловии к этой книге Канселье не сделал никаких сенсационных заявлений. Он ничего не сказал ни о происхождении данного труда, ни о его связи с «Тайной соборов». У читателей возникло чувство, что Фулканелли еще жив, что он еще не покинул жизненное поприще, но о его успехах на этом пути было обронено лишь несколько слов, смутно намекающих на некие достижения.