Тайны советского футбола
Шрифт:
Сохранились афиши этих матчей, а также фотографии футболистов, снимавшихся перед играми. Судя по фотографиям, обстановка перед матчами была вполне дружелюбной, и стояли футболисты перед фотокамерами не командами, а тесной группой, вперемешку и едва ли не в обнимку. Судьями были немцы, но, по воспоминаниям очевидцев, проводившие игры вполне объективно.
Однако матч 9 августа с командой «Флакельф» оказался последним из «международных» — после него немецкие власти запретили встречи своих команд с украинскими. Поражения, да еще крупные, можно быть уверенным, задевали тевтонское самолюбие. Поэтому в следующее воскресенье, 16 августа, «Старту» пришлось играть снова с соотечественниками из «Руха».
А два дня спустя футболистов «Старта» начали арестовывать. Но только тех, кто имел отношение к киевскому «Динамо». Нескольких бывших игроков киевского «Локомотива» отпустили.
Сначала динамовцев держали в камерах гестапо, затем перевели в Сырецкий концлагерь, за исключением Николая Коротких. Гестапо стало известно, что он был кадровым работником и офицером НКВД. Таких новые власти не щадили: осенью 1942 года Коротких погиб в гестаповском застенке.
Судьба остальных динамовцев сложилась в лагере по-разному. Некоторые, в том числе вратарь Николай Трусевич, использовались в качестве чернорабочих, поскольку не владели никакими профессиями. Михаил Путистин стал электромонтером, Макар Гончаренко и Михаил Свиридовский чинили обувь полицаев. Условия заключения не были чересчур строгими, всем разрешались свидания с родственниками.
Однако 24 февраля 1943 года Николай Трусевич, Алексей Клименко и Иван Кузьменко были расстреляны вместе с другими узниками концлагеря. Судя по более поздним показаниям уцелевших футболистов киевского «Динамо», это была… трагическая случайность.
В феврале 1943 года Трусевич, Клименко, Кузьменко и Тютчев с бригадами других узников разбирали дрова, сваленные в подвалах бывшего здания НКВД. Во время работы у одного из заключенных случился конфликт с офицером гестапо. Тот принялся избивать узника, но за товарища заступились несколько других узников. Охранники на месте застрелили всех, а остальных увезли в лагерь.
Там разыгрался второй акт трагедии. Пленных выстроили в шеренгу и объявили, что за покушение на жизнь немецкого офицера будет расстрелян каждый третий. В их число как раз попали Труевич, Клименко и Кузьменко, а Федора Тютчева, стоявшего в той же шеренге, судьба миловала.
Осенью 1943 года фронт вплотную приблизился к Киеву. Понимая, что гитлеровцам вскоре придется сдать город советским войскам, охранники-полицаи больше думали о собственной будущей судьбе и не столь уж ревностно охраняли узников концлагерей, когда те были заняты на каких-нибудь городских работах. Поэтому некоторым бывшим динамовцам тогда удалось бежать. Федор Тютчев, например, скрылся вместе с четырьмя другими грузчиками с Подола. Бригада, в которой работали Михаил Свиридовский и Макар Гончаренко, в полном составе бежала из другого киевского района.
Других освободили войска Красной Армии, вступившие в Киев в ноябре 1943 года. Разумеется, все, кто уцелел в гитлеровском плену, а также их родственники, да и вообще огромное число киевлян были подвергнуты тщательнейшим проверкам на предмет сотрудничества с гитлеровским оккупационным режимом. Таких было достаточно — бывшие полицаи, сотрудники киевской городской управы, других учреждений. В Киеве снова начались аресты, теперь их производили уже советские органы.
Матчи советских футболистов с немецкими и венгерскими командами вполне могли быть отнесены к пособничеству с оккупантами со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но в том-то и дело, что в те же самые дни родилась и стремительно набирала силу легенда о том, что оккупационные власти, узнав, что в Киеве остались футболисты «Динамо», заставили их провести матч с немецкой командой и расстреляли, мстя за проигрыш.
Непосредственное отношение к рождению мифа имели журналисты. Им приходилось работать, что называется, по горячим следам и на ходу, когда было не до тщательной проверки и перепроверки фактов. Основываться приходилось не только на достоверных свидетельствах, но и на слухах, которых по только что освобожденному Киеву гуляло достаточно, в том числе и о расстрелянных в концлагере известных киевских футболистах. Все это, конечно, ничуть не оправдывает журналистов, в публикациях которых правда была причудливо перемешана с домыслами.
Первым о трагедии киевского «Динамо» сообщил читателям военный корреспондент «Известий» Евгений Кригер, рассказывающий о том, как жили киевляне во время гитлеровской оккупации. Статья вышла уже через несколько дней после вступления в Киев войск Красной Армии. Прослышал корреспондент среди прочего и о том, что в Киеве были расстреляны футболисты «Динамо», которых «знали в Москве, во всех городах, где устраивались спортивные состязания. В них видели молодость и силу Советской страны».
Однако о футбольных матчах военкор «Известий» еще ничего не знал. По его версии, футболистов расстреляли только за то, что они были известными советскими спортсменами. Не упустил военкор и драматических подробностей момента расстрела: «В Киеве рассказывают, что известный всей стране вратарь Украины Трусевич перед смертью поднялся навстречу немецким пулям и крикнул: «Красный спорт победит! Да здравствует Сталин!»».
После освобождения столицы Украины в ней немедленно стала выходить «Киевская правда». Через несколько дней после публикации «Известий» она-то и сообщала читателям, что футболисты киевского «Динамо» были арестованы, а потом расстреляны после того, как выиграли матч у немецкой команды. Корреспондент рассказывал о том, что узнал от сбежавших из Сырецкого концлагеря узников:
«Футболисты явились на матч, как на боевое испытание. Они решили: раз не удается пока разбить немцев на поле боя, мы побьем их на футбольном поле. С этой мыслью вышли на матч наши спортсмены… Это был больше, чем матч, это была схватка между самовлюбленными, напыщенными насильниками и плененными, но не покоренными советскими людьми. Динамовцы вдребезги разбили отборную немецкую команду. Десятки тысяч людей были свидетелями позора немцами и торжества наших спортсменов… Этот матч стал последним в жизни динамовцев. Их сразу арестовали, а 24 февраля 1943 года на глазах всего лагеря во время очередного массового расстрела убили и прославленных футболистов…»
Еще через несколько дней «Советская Украина» сообщила даже счет, с каким киевские динамовцы обыграли немецкую команду, — 5:0. Журналист поведал также, что перед началом матча начальник концлагеря, из которого динамовцев повезли на стадион, приказал им играть в полную силу, чтобы матч был интересным, но обязательно проиграть.
Время было такое, что никому из очевидцев матчей, которые проходили летом 1942 года, и в голову не приходило опровергать публикации в партийных газетах. Уцелевшие футболисты, участники тех матчей, давали между тем показания следователям, ничего не утаивая, да и как утаишь, если игры видели тысячи людей. Так что «соответствующие органы» по долгу службы, разумеется, знали всю правду.
Футболистов еще долго вызывали на вопросы в НКВД, и кто знает, какой оказалась бы в конце концов их судьба, если б не вмешательство генерала Тимофея Амвросиевича Строкача, одного из руководителей партизанского движения Украины. В 1946 году Строкач стал министром внутренних дел Украины, а еще с 1940 года шефствовал над киевскими динамовцами, будучи председателем республиканского совета общества «Динамо». Он-то и распорядился прекратить дела, заведенные на футболистов.