Тайны советского хоккея
Шрифт:
И позднее, когда я в Челябинске работал с «Трактором», москвичи нашими хоккеистами живо интересовались. Брали – до меня, при мне, после меня. Тех же Сергея Бабинова, Петра Природина, Сергея Макарова, Валерия Евстифеева, Сергея Старикова, Вячеслава Быкова. С Бабиновым вообще вышла детективная история. Прилетаем в Москву. Получаем багаж и всей командой ждем автобус, который должен отвезти «Трактор» в гостиницу. Автобус приехал, баулы погрузили, сели, смотрим – на асфальте сумка стоит. Спрашиваю – чья? Ребята говорят – Сергея Бабинова. А сам он исчез. Оказывается, это была заранее спланированная акция ЦСКА. За парнем следили военные. Подойти к команде они, конечно, не могли, их бы точно отлупили. И они выбрали момент, когда он куда-то отошел. И быстренько сгребли его, как говорится, тепленького.
Если же говорить в целом о переходах, в стране
Правда, бывало, что и «Локомотиву» везло. Так, Тарасов несколько раз настойчиво зазывал в ЦСКА нападающего Виктора Цыплакова, но тот отказывался, поскольку был патриотом железнодорожников. Призвать его было невозможно, поскольку он по совету Валентина Козина своевременно перевелся в МИИТ, где была военная кафедра, из Института народного хозяйства имени Плеханова.
– Так и сказал Козин, иди скорее, не то загребут, – вспоминал Цыплаков.
Не загребли, но Тарасов в сборную Цыплакова упорно не привлекал, и пожаловаться было некому. Лишь в 1961 году, когда сборной СССР руководили Аркадий Чернышев, Анатолий Кострюков и Александр Виноградов, Цыплакову удалось сыграть в главной команде страны на чемпионате мира.
Надо сказать, что кардинальных перемен клубы в советские времена осуществить не могли. В межсезонье они могли пригласить к себе не более двух новых игроков со стороны. И поэтому немало внимания обращалось на подготовку молодежи. А ЦСКА и другие ведущие команды если и брали, то самых перспективных хоккеистов.
– Я начинал играть в московском «Локомотиве», – вспоминает заслуженный мастер спорта Евгений Зимин. – Получалось неплохо. И я имел информацию, что меня хотели бы взять ЦСКА, «Спартак» и «Динамо». Тогда, перед окончанием каждого сезона, в стране проводились соревнования молодых хоккеистов с целью просмотра, кто на что способен. Меня пригласили в сборную Москвы, которую тренировали Всеволод Бобров, Анатолий Тарасов и Аркадий Чернышев. Как раз наставники клубов, на меня претендующих. На этом турнире в Новосибирске я и дал согласие на переход в «Спартак». С одной стороны, я болел за эту команду, с другой – мне больше всех нравился Всеволод Михайлович Бобров, человек добрый, отзывчивый и тренер классный. Предвижу вопрос – почему я не попал в армию? Тогда для игроков высшей лиги предусматривались отсрочки.
А вот позднее, где-то в 1973–1974 годах, появился приказ о призыве всех без исключения, кому не стукнуло 27 лет и кто в свое время имел отсрочку или не служил по каким-то иным причинам. И загремели очень многие. И я в том числе. Был разговор с Константином Локтевым, который вроде бы собирался привлечь меня в основной состав ЦСКА, но из каких-то тактических соображений этого не сделал. Думаю, он представлял, как остро это будет воспринято общественностью, и рисковать не стал. Потом, ему и своих игроков хватало.
Играл я в первой лиге за команду СКА (Калинин) вместе с многими хоккеистами, выступавшими ранее в высшей лиге. Например, с вратарем Толстиковым из ЦСКА, горьковскими торпедовцами Свистухиным и Шигонцевым. В общем, команда процентов на восемьдесят была составлена из игроков высшей лиги. И тренировал ее заслуженный мастер спорта Олег Зайцев. К концу декабря СКА уверенно лидировал, нам вообще не представляло сложности кого-то обыграть. Но потом начались весьма странные вещи. Под Новый год собирает нас Зайцев и говорит, что все свободны до 12 декабря. Сначала я поразился, но потом понял, к чему дело идет. Перед СКА не ставилась задача выхода в высшую лигу. Команду держали для того, чтобы иметь на всякий случай возможность пополнить ЦСКА, если там кто-то «сломается». Тренер не просил нас самостоятельно тренироваться. Сказал лишь, чтобы вели себя аккуратнее, чтобы не попали в милицию. Тут все было ясно – солдаты же, а без формы по Москве или Горькому разгуливают.
После отпуска у нас был выезд на спаренные матчи в Усть-Каменогорск и Алма-Ату. Туда поехали только наиболее известные игроки, молодых оставили дома. Выяснилось все быстро. Хозяева предлагали поделить очки. Мы, естественно, этот вопрос не решали, но намек поняли. Какая тут высшая лига? Отыграл я в Калинине два сезона, а потом еще провел некоторое время в Липецке.
Можно ли было каким-то образом не попасть в армию? Можно, но только на время исчезнув из поля зрения армейцев. Например, вратарь Александр Сидельников месяца два на даче отсиживался. И появился на людях, когда ему исполнилось 27 лет. Повезло и одному моему знаменитому партнеру по «Спартаку». К нему пришли двое военных, но жена не впустила их в квартиру, подчеркнув, что те находятся в нетрезвом виде и она позвонит в милицию. Как только они ушли, этот хоккеист уехал на базу сборной, потом улетел за границу и вернулся после своего 27-летия. Александр Мартынюк не попал в армию по случайности – его документы потеряли в военкомате. Ну, а так брали, повторюсь, всех подряд. Причем не только спортсменов. Кому-то в ЦК КПСС показалось, что у нас народа в армии не хватает. И был издан специальный приказ.
Конечно, брать игроков из клубов высшей лиги было непросто. Существовал определенный лимит. Тот же Евгений Зимин рассказал, что, став старшим тренером «Спартака», договорился с группой хоккеистов, пришел в МГК КПСС к куратору спорта Альберту Роганову и положил на стол восемь заявлений от тех, кто согласился прийти в его команду. Но тот даже разговаривать на эту тему не стал, подчеркнув, что больше двух хоккеистов по закону «Спартак» не возьмет.
Если говорить о клубах низших лиг, то взять игроков у кого-то из них было проще. Да и сами хоккеисты хотели перейти, поиграть на более высоком уровне. Это вполне естественный процесс. Игрок писал заявление в Спорткомитет СССР, где обычно вопрос решался в его пользу. Были варианты, когда решение принимались на уровне Центральных Советов добровольных спортивных обществ. Ну, а кого и в армию призывали.
В качестве примера можно привести пензенский «Дизелист». На протяжении нескольких поколений этот клуб терял лучших игроков. Здесь начинали играть армеец Юрий Моисеев и спартаковец Александр Кожевников, Александр Герасимов (ЦСКА) и Юрий Шундров («Сокол», Киев). Но самый крупный урожай собрали динамовцы столицы – это братья Александр и Владимир Голиковы, правда, взяли их уже из «Химика», Василий Первухин, Сергей Яшин, Сергей Светлов. Двух последних еще в молодежном возрасте.
Динамовцы, вообще, ближе к распаду СССР смогли привлечь к себе немало перспективных хоккеистов. Они внимательно отнеслись к селекции, которой занимались в высшей степени профессиональные люди, сумели опередить ЦСКА. И, как результат, выиграли чемпионат страны, после того как уехали за океан Фетисов, Макаров, Ларионов, Крутов. Да, у динамовцев не было игроков уровня, скажем, Сергея Федорова, Александра Могильного. Но селекционеры бело-голубых работали с полной отдачей по всей стране. Из «Сокола» (Киев) взяли Михаила Татаринова, из «Салавата Юлаева» – Александра Семака и Равиля Хайдарова. «Динамо» (Минск) «делегировало» одноклубникам Андрея Ковалева. «Лада» со скрипом отдала двух ярких звезд – Алексея Ковалева и Виктора Козлова, «Торпедо» (Ярославль) – Дмитрия Юшкевича, из Екатеринбурга привезли Алексея Яшина. И это далеко не весь список. Немаловажно, что многие из этих хоккеистов затем уезжали в НХЛ, и за них динамовцы Москвы получали компенсацию, а вот клубы, где они выросли, остались, похоже, в стороне.
Безусловно, клубы, отдававшие игроков, при малейшей возможности таким же способом компенсировали потери. В середине шестидесятых защитник московского «Динамо» Роберт Черенков в 27 лет стал самым молодым в истории СССР главным тренером команды мастеров – саратовского «Авангарда» из второй лиги.
«Я мечтал попасть в высшую лигу с саратовским клубом, – вспоминает Роберт Дмитриевич. – Дважды удавалось, но закрепиться не смогли. И такие вещи происходили не только с нами. Одна из главных причин неудач заключалась в том, что было много потерь. Уходили от нас, как правило, способные хоккеисты – Владимир Крикунов, Виктор Верижников, Владимир Голубович, Анатолий Емельяненко, Владимир Мышкин. Был случай: когда я улетал в командировку в Москву из Саратова, то все мои игроки были, что называется, на месте. А после приезда в столицу мне позвонил из Спорткомитета СССР Григорий Никитович Мкртычан и сказал: «Роберт, у меня семь заявлений на переходы от твоих хоккеистов». И я ничего об этом не знал! Один случай вообще уникальный. Мы сумели договориться с армейским руководством о призыве в нашей области Владимира Семенова. Он был замечательным игроком, и мы, естественно, хотели его сохранить. Тихо бы взяли в армию, а играл бы за наш клуб. Но он неожиданно уехал в московское «Динамо». И затем оттуда за подписью одного из первых лиц КГБ пришло письмо, что лейтенант Семенов находится по месту службы. Вот так, обычный рядовой в мгновение ока стал офицером».