Тайны старого подвала
Шрифт:
…Вот что вспомнил начальник СМУ, когда его бывший директор положил ему руку на запястье и сказал, что чудо было на самом деле.
– Не завхоза вы увидели, Миша, а героев сказки "Жемчужинка".
– Кино? – спросил Дубинин старший.
– Нет, не кино, а прорыв!
– Какой прорыв? – не понял Вовкин отец.
– Прорыв волшебной страны… Ее герои на один миг прорвались в наш музей. Уж очень силен был позыв: тридцать детей вызывали в своем воображении Людоеда и Жемчужинку, они и появились.
– Ничего не понимаю. Вы шутите?
– Нет, Не шучу, – Он удивленно посмотрел на Мишу, – Разве сын тебе не рассказывал про Короля волшебной страны?
Дубинин-старший какое-то время смотрел на директора, а потом вдруг понимающе улыбнулся, – А! Вы с Вовкой начали какую-то интересную игру?
Николай Андреевич вернулся в кресло: он вставал, чтобы поправить покосившуюся крышу на домике Красной Шапочки:
– Нет, Миша, это не игра. И Людоед с Жемчужинкой, и Король Волшебной страны существуют, – И он пересказал бывшему ученику весь разговор с Королем Волшебной страны. Затем сказал: – «Детское воображение, необычайно сильное, и породило волшебную страну с ее городами, замками, мельницами, реками и, конечно, ее героями. Из года в год, из десятилетия в десятилетие, из века в век дети представляли эту страну, и будут представлять впредь, и чем дальше – тем ярче. Она и живет в энергии детской мысли, и живут ее герои…»
Замолк Николай Андреевич, но все еще в мыслях был там, в волшебной стране.
– Николай Андреевич, – окликнул его Дубинин-старший, – А прорыв? Вы что-то говорили о прорыве волшебной страны в наш мир?
– А разве я все время говорил не о нем? Прорывы бывают через окошечки, которые «пробивают» к ним люди. Обычно это происходит в детских садах или школах.
– Или в музеях сказок, – добавил Вовка, который давно прошел в кабинет вслед за взрослыми.
– Верно, или в музеях сказок. Там, где множество детей собирается вместе, и читают одну и ту же сказку…
– Или думают о волшебной вещи, которую делают… – вставил Дубинин-старший.
– Верно, Миша. Вот тут и случается прорыв. Ну а в обычное время волшебная страна просто существует рядом с нами. И мы не видим ее, как не видим, например, вторую программу телевидения, пока смотрим первую. Но стоит переключить тумблер…
– Значит… – сказал задумчиво Дубинин-старший, – Кощей Бессмертный, Василиса Прекрасная, Синяя Борода, феи, русалки существуют во плоти?
– Да, Миша, да! И ничем иным нельзя объяснить вашу встречу с Людоедом, а мою – с Королем волшебной страны.
– Удивительно! – заключил Миша.
– Прорыв осуществлен, связь идет, – строго сказал директор, – а ты, начальник СМУ, хочешь поломать тонкую ниточку, которая соединяет мир людей с волшебной страной.
– Но вечно эта развалюха стоять не может!
Это не у Миши Дубинина, это у начальника СМУ вырвалось слово «развалюха», но Николай Андреевич подскочил с кресла, словно его ужалила пчела.
– Я все понял! – зло крикнул он. – Ты никогда не любил родную школу!
Они, наверное, поссорились бы навсегда и музей волшебной сказки, конечно, погиб, если бы вдруг не вмешался ребенок. Он выходил проверить самовар и вернулся, чтобы сказать: "Чай готов!"
И все. Пламя разгорающейся ссоры погасло, не успев вспыхнуть. Они оба опомнились, посмотрели в глаза друг другу и Николай Андреевич примирительно сказал:
– Ладно, Миша, будем считать, что это слово у тебя вырвалось случайно.
– Честное слово, Николай Андреевич!
И они вышли из кабинета в прихожую – бывший кабинет секретарши… К чаю было все, что принес Дубинин-старший. Заварка была душистая, и разговор пошел в более мирных тонах, но все же сводился к одному и тому же: школу придется сносить.
И опять перелом в разговор внес ребенок:
– Папа, а разве обязательно разрушать подвал?
Наступило молчание. Предложение было неожиданным. Наконец, Дубинин-старший нерешительно ответил:
– Конечно… Под новую школу надо подвести мощный фундамент. Все-таки четыре этажа…
Опять помолчали. Потом пришла очередь директора:
– А ты, Миша, не сумеешь проверить – может быть, в самом деле, можно оставить подвал?
Начальник СМУ помолчал, потом покачал головой:
– Николай Андреевич, есть же правила…
– А я и не советую идти против правил. Ты посчитай, измерь и реши. Если уж бесповоротно – ломай! Но знай, что вместе с подвалом ты разрушишь и мое сердце.
– И мое тоже, – очень серьезно добавил Вовка, и все рассмеялись.
– Да, против таких аргументов не попрешь! – смеялся Дубинин-старший. – Ладно, завтра же… да чего уж там, сегодня приду с приборами и начну измерять.
Они еще поговорили о старой школе, вспомнили учителей, былое, прошлись по классам и расстались друзьями.
– Папа, а можно я с тобой буду подвал измерять? – попросил Вовка, когда они, взявшись за руки, шли через пустырь.
– Как выучишь уроки, сынок. Понял?
– Понял, папка!
Отец пошел на работу, а сын побежал домой.
Глава четырнадцатая
Всю вторую половину дня Дубинин-старший вместе с тремя рабочими ходили по подвалу, измеряли, брали пробы камня, простукивали… Вовка, выучив уроки, прибежал тоже, но не столько помогал, сколько путался под ногами. А Николай Андреевич сидел молча в кресле у камина и кутался в плед. Ему было холодно. Ярко горел камин, тепло окутывало его ноги и тело, а озноб не проходил… Николай Андреевич с ужасом ждал результатов осмотра.
В восемь вечера Дубинин-старший прекратил работы и решил завтра с утра их продолжить.
…И вот снова он с рабочими делает промеры подвала, считает и что-то помечает на бумаге, Вовка бегает рядом /в субботу школа не работает/, а старый директор школы снова зябко кутается в плед.
Лишь к полудню работа подходит к завершению и Николай Андреевич со страхом ждет решения. Рабочие покидают подвал, а Дубинин-старший подходит к креслу. Николай Андреевич не оборачивается к нему. Он боится лицом к лицу встретить горе, чтобы ученик не заметил слез на его щеках. Вовка садится на низенькую скамеечку у ног старика и тоже смотрит на отца.