Тайны старого подвала
Шрифт:
– Ну ладно, в час так в час. Я буду! – и положил трубку.
Два дня показались Вовке как два месяца. Он и ждал и боялся предстоящего путешествия и хотел уже скорее определиться. Как удачно, что его поход в Волшебную страну совпал с началом весенних каникул, иначе отец бы никогда его не отпустил.
А для Николая Андреевича эти два дня, наоборот, пролетели как два мгновения. Ему нужно было перенести сверху все ценное и прежде всего экспонаты из директорского кабинета. В этом ему помог Вовка. А вечерами, когда мальчик уходил, Николай Андреевич прощался с родной школой. Он заходил в каждый класс и поочередно сидел за каждой из парт, вспоминая милых своих учеников, шумные уроки, милые лица ребят.
За эти два дня он необычно долго находился за пределами школы. С помощью Вовкиного отца он узнал телефоны учеников, которые жили и работали в родном городе и половине из них позвонил. Вторую половину взял на себя Дубинин-старший. Некоторые из них смеялись в ответ на вопрос бывшего директора, другие отнеслись к нему серьезно. Но только пятеро уверенно ответили на вопрос. Они дословно рассказали Николаю Андреевичу историю пяти своих поделок. Дубинин-старший сумел узнать еще одну тайну. И сам Вовкин отец знал седьмую – о Летучем корабле. Не так уж мало! С этим уже можно было идти в Волшебную страну.
…И вот наступил день, когда Николай Андреевич с Вовкой в последний раз переступили порог школы. Они в полной тишине молча прошли длинный коридор и остановились перед заветной дверцей за которой был вход в подвал… Николай Андреевич открыл ее и поставил ногу на первую ступеньку старой деревянной лестницы и поднял над собой старый медный звонок – «голос» его хорошо помнил Вовкин папа, который проводил их до этой лестницы, и стал звонить. Он звонил в свое прошлое, он звонил в свою молодость, он звонил в сердца своих учеников и своих коллег… Он звонил в свои ушедшие годы, и слезы текли по его щекам… Когда он вернется из волшебной страны, его старой школы уже не будет…
Вовка крепко держал папку за руку. Он давно заметил слезы и в уголках его глаз и на щеках, но не подавал вида. Он зная, что отец плачет не о нем, а о родной школе… Наконец, он отнял свою руку и шагнул за Николаем Андреевичем в глубокую пасть подвала. А Николай Андреевич все звонил, пока не кончилась лестница.
– Миша! – донеслось до Дубинина-старшего из глубины подвала.
– Да! Я здесь! – крикнул отец, наклонившись к дыре.
– До свидания! И не грусти о Вовке. Все будет хорошо!
– До свидания, папка! – Вовка едва не заплакал, и слезы в его голосе услышал отец.
– Будь мужественным, сынок! – крикнул он.
…И все. Скоро грохнула тяжелая железная дверь подвала, и Вовкин отец захлопнул ляду. Сердце его сжимала тревога. Что там будет с сыном? Ведь он еще совсем маленький…
…А в подвале камин, конечно, горел.
– Что же вы остановились, дедушка? – спросил Вовка, когда Николай Андреевич опустился в кресло.
– Давай, сынок, чуть посидим перед дальней дорогой, – попросил старый директор. – Знаешь, надо нервы привести в порядок. Волнуюсь я что-то.
– Давайте, дедушка, – согласился мальчик, опускаясь на свою маленькую скамеечку.
– Вы ничего не забыли, дедушка?
– Да, вроде, ничего, – ответил Николай Андреевич, – как видишь, даже школьный звонок прихватил с собой. Ну-ка положи его на камин. На обратном пути захватим.
– Нет, дедушка, – ответил Вовка – Мы звонок возьмем с собой. Он нам пригодится!.. Дедушка, смотрите!
Из дальнего конца подвала, мягко ступая босыми ногами, к ним подошла Золушка и села рядом с очагом, и улыбнулась.
– Тебе там удобно? – спросил Вовка.
– Конечно, я же Золушка!
Николай Андреевич, сидя, попытался приблизить кресло к девушке, и оно так заскрипело, что Золушка вскрикнула и закрыла лицо ладошками.
– Извини, – сказал старик.
– Ах, я всего боюсь! – Золушка отняла ладони от лица и смущенно посмотрела на Вовку. – Боюсь, что сейчас сюда ворвутся моя матушка с сестрами и станут меня щипать и таскать за волосы.
– Но как они сюда войдут? – удивился Николай Андреевич.
– Очень просто, через смежную комнату.
– Через какую смежную комнату? – не понял директор школы.
– А вы про нее не слышали? – играя с золой спросила девушка.
– Никогда!
– Разве вы не ходили в конец подвала?
– Я там излазил каждый сантиметр, – ответил Николай Андреевич.
– И не заметили волшебной дверцы? – Золушка подгребла к себе еще кучку золы.
– Вовка, мы же с тобой ее искали, помнишь?
– Да, дедушка, никакой дверцы не было. Там только поломанная мебель.
– Ругали, наверное, за эту свалку? – смутился директор.
– О, мы не обращаем внимания на такие пустяки как груда старой мебели. Зато отлично видим вход в смежную комнату и с той и с этой стороны – Она подняла прекрасное лицо. – Рассказать вам о ней?
– Пожалуйста, Золушка, только перестань возиться в золе.
– Хорошо! – с легкостью согласилась Золушка, встала, отряхнулась и как прилежная ученица заложила руки за спину. – Слушайте. Стены смежной комнаты обтянуты волшебными обоями, которые могут менять свой цвет и обстановку комнаты. Все зависит от того, кто в нее войдет. Я, когда захочу выйти из своей сказки и погулять по вашему Музею, оказываюсь в прихожей моего дома. Кот в сапогах видит себя в дворцовой зале, Людоед, Бабушка Яга – в густом лесу, Финист ясный Сокол – в светелке своей подруги. Все это делают волшебные обои…
– А Король сказал, что волшебство исчезло, – напомнил мальчик.
– Я тоже так сначала думала, – ответила Золушка, – но потом мне все разъяснили: заклинание испортило только волшебные вещи. А все остальное осталось, как было. И мы тоже! И эти волшебные обои.
– А я уже думал волшебной страны больше нет! – обрадовался Николай Андреевич.
– Золушка засмеялась: «Ну что вы, дедушка! Она есть!»
– Ну тогда дальше рассказывай! – директор музея хотел ее посадить к себе на колени, но уж очень она была грязная.