Тайны темной осени
Шрифт:
— Бегемот? — неуверенно сказала я.
И тогда зверь из последних сил вытащил себя на тротуар. Грязный, мокрый, шерсть свалялась и висела колтунами, а на боку, боже мой, рваная рана! Собаками его травили, что ли?!
Больше всего на свете мне хотелось сейчас нырнуть в тепло и уют Ольгиной квартиры. Сама на ногах еле стояла, от слабости после перенесённой болезни только что ветром не сдувало. И всё-таки я наплевала на своё состояние и внешний вид, подняла огромного кота и перенесла на лавочку, благо было тут недалеко совсем.
— Эх, ты, бедолага, — сказала я ему. — Кто же тебя так?
— Палками от скандинавской ходьбы, — пояснил
— И вы смотрели?!
— Устроил он тут вопли Видоплясова, — с досадой высказался мужчина. — Лёг на то место, где… кхм, — вспомнил внезапно, что я — родственница тела, которое увезли с того места. — И орал, как в марте они иной раз орут. Гонишь, возвращается. Гонишь, когти выпускает и бросается. Вот и… люди его поучили немного… Ветеринар сейчас подъедет… я вызвал. Чтоб усыпили уже. Чтобы не мучился.
— Усыпили? — я дёрнула шарф, воздуха не хватало. — Усыпили?!
— А на кой хрен он тут сдался со своими закидонами? — угрюмо спросил охранник. — Что, людям из-за него страдать, что ли? Тут, знаете ли, и дети бегают!
Дети, люди… сволочи.
— Я вам усыплю, — угрюмо пообещала я. — Посмейте только.
— Ну, так и бери себе, раз жалко, — пожал он плечами. — Да на поводке держи покрепче. А то за чужой счёт все добренькие.
Развернулся и ушёл. Я с досадой плюнула вслед. Носит же таких земля. И, двойная ять, смартфон сел, нормальную ветслужбу вызвать! Делать нечего, пошла, открыла дверь, поставила на стопор. Вернулась, забрала кота. Не трогать бы его, вдруг ему нутро отбили, да что ж теперь делать, а вдруг я пока — на двадцать третий этаж, воткнуть на зарядку, дождаться хотя бы одного процента энергии в ёмкости, найти службу с выездом на дом, спуститься обратно… — вдруг его уже усыпят, чтоб не мешал людям с их детьми жизни радоваться?!
Что мне этот чужой ободранный избитый в хламину кот? Но я не могла остановиться. Не знаю, никогда не чувствовала себя зоошизой, а здесь вдруг пробило. Уложила в коридоре, принесла старое одеяло. Бегемот молчал, лизнул мне руку, ткнулся мордой в лапы и лежал лохматым рваной ветошью. И на миг мне показалось — всё, умер. Но он дышал, бока поднимались и опадали, и когда наконец-то приехал ветврач, я вздохнула с облегчением.
А ведь к себе могла поехать. Легко. Алексей просил за квартирой присматривать, дела у него, работа, потому и вернулась сюда. А могла бы — к себе. И стало бы в мире на одну кошачью душу меньше.
В общем, выдался у меня разнообразный вечер. Кота оставила в клинике, ему прооперировали лапу, обработали рану, теперь нужна была поддержка. Врач сказал, всё поправимо… Ну, хотя бы так!
Вернулась никакая, настроение отвратительное, в пустой квартире — никого, Алексей ещё не вернулся. Я прибралась в коридоре. Прошла на кухню, поставила чайник. И силы закончились.
Села, свесила руки, сидела долго: чайник остыть успел. Потом отпинала себя вновь вскипятить и сделать кофе, в кофе капнула из плоской бутылочки, — поплыл по кухне крепкий аромат Lavazzа, настоянный на цветочно-ванильном запахе коньяка. Вот так уже лучше, вот так уже хорошо!
О разряженном смартфоне я вспомнила лишь в середине ночи.
Каким-то чудом мне удалось принять душ и не отрубиться прямо в ванной. Оттуда я переползла в постель, и меня унесло, едва щека коснулась подушки. А утром, продравши глаза — с залива уже пробивался серый жемчужный рассвет, — я вспомнила про зарядное!
Едва смарт включился, потоком пошли СМС. От Алексея, в основном. Вскрыла последнее: «улетаю вечером, перезвони». Куда он там улетел, да ещё так срочно…
СМС от тёти Аллы — тут уже волосы приподнялись дыбом, но я увидела дату — тогда она ещё была жива… Наверное, просьба зайти в магазин, купить к ужину курицу. Даже смотреть не стала, без того тошно.
Вызов. Стандартная мелодия, значит, от незнакомого… Высветился номер, без имени.
— Да?
— Римма, — ударил в ухо взволнованный голос Арсения. — Римма, беги!
И опять моя печальная реакция: замереть столбом и охреневать по миллиметру. Спросить бы, ты откуда, где тебя носит, мать умерла, знаешь об этом?! Дома сгорели три года назад, а ты шляешься, где мать свою держал всё это время, где…
— Беги из города! Не медли! Беги! Ри…
И тишина. На экране — багровая батарейка полного разряда. Меня накрыло, я огромным трудом удержала руку, собравшуюся швырнуть ненавистную машинку в стену. Сволочь! На самом важном месте…
Я раскрыла нетбук, нетерпеливо грызя палец, пока он грузился. Но в соцсетях у Арсения царила мёртвая тишина. Вконтакте показывал прежнюю дату: заходил в последний раз три с лишним года назад…
Урод. Объявится, шкуру спущу.
Нервы, нервы, нервы, нервы. Меня мотало по квартире: из комнаты на балкон — серое небо за окнами, серые тучи, похоронившие под собою башню Лахта-Центра, сырые косые струи по стёклам, влажный асфальт и мокрые спинки автомобилей далеко внизу. Я вспомнила, что именно отсюда выкинула себя несчастная тётя Алла — ладони на перила, перевалиться в открытое окно… Отдёрнулась, словно сама уже была там наполовину. Ушла на кухню, согрела кофе, съела вчерашнюю колбасу, не чувствуя вкуса. Вернулась в комнату. Один процент заряда…
В списке входящих не было Сениного номера! Я докопалась до оператора, заказала детализацию звонков, дождалась её, — не было сегодня входящих у меня ни одного! Ни пропущенных, ни принятых. Некуда перезванивать.
Так не бывает.
— Дожила, — мрачно сказала я, рассматривая проклятую злую батарейку на экране, снова заряд ушёл в минус. — Голоса мерещатся…
Ветлечебница находилась в нашем же районе, не пришлось вызывать машину. Я пошла пешком — мимо теряющихся в сером небе высоток. Туман колыхался на уровне десятых-одиннадцатых этажей и сыпал, сыпал, сыпал вниз холодную крошку. Для снега ещё рановато, да и не снег это был, а маленькие прозрачные бисерные градинки, кристаллики льда. Там, наверху, уже катили свою телегу холода. Теперь дело оставалось за заливом: как он остынет, так и придут морозы. Лето было нетипично тёплым для Питера, значит, залив остынет не скоро, а значит, снег выпадет в конце января, когда он уже напрочь не нужен.
Бегемот узнал меня. Поднял голову, когда я осторожно прикоснулась к мягкой шерсти между ушами. И снова прошёлся шершавым языком по запястью. Мол, спасибо, не забуду…
— Жить будет, — обнадёжили меня врачи. — Только из квартиры больше не выпускайте. Черт-те что, породистого — и держать на самовыгуле!
Дальше пошла лекция про то, какое зло самовыгул в городских условиях. Да и в деревенских ничего хорошего. Мир такой. Люди такие. Ваш ещё дёшево отделался, могли убить. Я ничего объяснять не стала.