Тайны тысячелетий
Шрифт:
…По пустой улице деревни прогуливались куры, да девочка тащила за руку голопузого братишку. В разгар трудового дня тукули, похожие на амхарские, — те же остроконечные соломенные крыши над круглыми хижинами, — пустовали. За деревьями, прикрывавшими от зноя хижины, начинался желтый склон, где мужчины, высокие и крепкие, складывали связанные в снопики стебли кукурузы и проса. Выше по склону полуголые курчавые мальчишки выгоняли из кустов тощеньких коров, коз и черноголовых овец. Несколько детских фигур, согнувшись, шли по полю: резали серпами высокую стерню. Наверное, на топливо, которого здесь не хватает.
Гумилев отмечал, что вдоль дороги часто попадаются базарчики,
Теперь выходцы из Австралии очень естественно смотрятся среди местной флоры. Те молоденькие эвкалипты, мимо которых проезжал Гумилев у Харэра, превратились в аллеи деревьев — колонн, подпирающих зелеными кронами высокое небо.
…На окраине деревни на берегу озерца шла всеобщая стирка: десятки смуглых женщин полоскали белье в каменных впадинах-корытах, заполненных водой; выжав, разбрасывали яркие пятна тканей на горячих камнях — все высыхало мгновенно под испепеляющими лучами. Побросав белье в корзины и поставив на головы ноши, женщины, стройные и сильные, шли чередой. Плавно покачиваясь, почти не придерживая корзины рукой, выступали они, будто в танце. Словно и не было тяжкого знойного дня, заполненного трудом, словно не давил нелегкий груз. Достойно несли свою ношу женщины-галла, приветливо одаривая нас белозубыми улыбками.
За деревней навстречу попались всадники на разукрашенных лошадках. Похожих приметил и Гумилев за Дыре-Дауа. Издавна конь был верным спутником воинов амхара и галла — двух основных народов Эфиопии. Быть пахарем или воином — есть ли для мужчин занятие достойнее? Эфиопы всегда старались богато отделывать сбрую и седла. О величайшем уважении к лошади говорит такая примечательная деталь. Боевым кличем верных воинов Менелика II служило не имя императора, а кличка его лошади — Аба Данья, что означает «Отец-судья».
К сожалению, мы опоздали на сентябрьские конные игры-гукс, напоминающие кавалерийский бой. Вначале отдельные смельчаки вырываются вперед и бросают дротики в противника, а те отражают их щитом. Но вот бой делается общим: всадники скачут навстречу друг другу, в воздухе свистят дротики, иногда они щелкают о щиты, иногда сбивают всадников на землю. Дротики без наконечников, но могут пробить щит, нанести увечье.
Знаменитый военачальник Менелика II, рас (дословно это означает «голова», но также и «князь» — В.Л.) Гобана, галла по происхождению, присоединивший к Эфиопии галласские земли Харэра в конце прошлого века, замечательный кавалерист и храбрец, погиб, сбитый с лошади, во время игры в гукс.
Лучшая конница у Менелика была галласской — ею любовался поэт Гумилев:
«Как саженного роста галласы, скана В леопардовых шкурах и львиных, Убегающих страусов рубят с плена На горячих конях исполина».В записях Гумилева вместо даты потери независимости Харэра поставлено многоточие.
Поэт Гумилев восхищался «величавой простотой абиссинских песен и нежным лиризмом галласских» и, без сомнения, много их записал, так как ссылается в своем дневнике на приложение (оно пока не найдено — B. Л.), в котором текст дается в русской транскрипции, и приводит для примера галласскую песню, где воспевается «Харэр, который выше земли данакилей…»
В галласских военных песнях, народных преданиях запечатлена одна удивительно колоритная фигура, пожалуй, самого знаменитого правителя в истории независимости Харэра. Человека, который вел в середине XVI века опустошительную «священную войну» с Эфиопией. Это Ахмед аль-Гази, прозванный Грань-Левша, объявивший себя имамом и бросивший в глубинные районы христианской Эфиопии армии мусульман. Могучая фигура Граня с саблей в левой руке сеяла ужас в стане эфиопских войск, и народная фантазия приписывала ему сверхъестественные качества.
Еще во время экспедиции Гумилева жители могли показать следы его сабли на камнях или источник в скалах, появившийся после удара копья Граня.
От огня и меча — а есть сведения, что войска Граня имели еще и пушки, — гибли церкви и монастыри, замечательные рукописи и иконы. К Харэру потянулись колонны невольников, стада скота, караваны с награбленными тканями, золотом, слоновой костью, драгоценными камнями. Обозы с трофеями подчас мешали движению армий. В узком проходе между скалами, который и сейчас показывают в Эфиопии, Грань-Левша однажды остановил войска и приказал рубить головы всем, чьи мулы, обремененные добычей, не смогут пройти через скальный проход.
Только португальская пуля из мушкета одного из стрелков отряда Криставана да Гама (сына известного мореплавателя Васко да Гамы), сражавшегося на стороне эфиопского императора, оказалась смертельной для имама Ахмеда-ибн-Ибрахима аль-Гази. Место, где погиб Грань, до сих пор зовется Грань Бэр — «Ущелье Граня». Тридцатилетняя война продолжала опустошать земли Эфиопии и Харэрского султаната, начинались эпидемии холеры и оспы.
По длинной и светлой эвкалиптовой аллее мы приближаемся к воротам тысячелетнего Харэра. «Уже с горы Харэр представлял величественный вид со своими домами из красного песчаника, высокими домами и острыми минаретами мечетей, — писал Гумилев. — Он окружен стеной, и через ворота не пропускают после заката солнца».
На эти приземистые ворота в невысокой стене можно и не обратить внимания, если не знать, сколько они помнят и что они видели. Много богатых караванов прошло через них. Мулы воинов Грань-Левши везли награбленные сокровища из далеких эфиопских земель, брели измученные рабы, захваченные неистовым имамом. В последний год тридцатилетней войны, не принесший Харэрскому султану ни славы, ни процветания, молодой Нур, возглавивший войска после гибели Граня, бросил к ногам его красавицы вдовы, в которую был страстно влюблен, голову павшего на поле боя эфиопского императора. В те дни, проходя через ворота, жители Харэра отворачивались от высокого столба с обезображенной головой юного императора Гэлаудеуоса, горестно шепча: «Жестокая казнь навлекла на всех нас небесную кану: засуху, голод, болезни…»