Тайны тысячелетий
Шрифт:
Иорданцы и израильтяне дали им специальное разрешение на переход через реку Иордан по историческому мосту Алленби. «В последний вечер мы видели из нашего лагеря огни Иерусалима. Они сияли на иудейских холмах прямо против нас».
Наутро в удушливом мареве путники повели своих лошадей мимо стоявших группами солдат, нескольких контрольно-пропускных пунктов, мимо минного поля и противотанкового рва, охранявшего передовые израильские позиции. Все это не слишком отличалось от рвов и дозорных башен во времена крестоносцев.
Когда 7 июня 1099 года паломники заметили стены Иерусалима, сознание того, что цель достигнута,
«Бог всемогущ, — заявил отшельник. — Будь на то его воля, он бы штурмовал стены, имея одну-единственную лестницу». 13 июня крестоносцы ринулись в бой с таким ожесточением, что смели бы с лица земли защитников города, египтян-фатимидов, которые сами захватили его всего годом ранее, но у них не хватало лестниц. Ведший христиан рыцарь рухнул со стены: ему отсекли кисть руки.
Больше трех недель ждало воинство окончания постройки двух гигантских осадных башен. Герцог Готфрид сам возглавил штурм. 15 июля башня, в которой он ехал, была подведена к самому уязвимому участку иерусалимской стены. На высоте крепостных стен из башни перебросили балки, и получился мостик, по которому бросились первые рыцари.
Даже их закаленных помощников потрясла ужасная резня, которая началась, едва обезумевшие крестоносцы ворвались в город. Они рыскали по улицам, кровожадно вымещая на его жителям зло, накопленное за три трудных года странствий. «Это было невиданное и неслыханное избиение язычников, — с грустью вспоминает один из рыцарей. — Едва ли не весь город был завален их мертвыми телами». В храме, ставшем последним оплотом мусульман, по словам рыцаря, «кровь их лилась ручьем».
«Мемориальная доска в стене священного Города отмечает то место, где рыцари Готфрида проделали брешь в укреплениях сарацинов. Оно совсем рядом с воротами Ирода, в которые спустя 889 лет вошли мы с Сарой, ведя под уздцы наших коней. Мы пробирались узкими улочками города мимо мелочных торговцев и рядов маленьких лавчонок. Я уверен, что средневековые паломники сразу узнали бы этих продавцов сувениров, сующих под нос прохожим лотки с товаром и предлагающих свои услуги».
Местом последнего упокоения герцога Готфрида стал храм Гроба Господня. Когда его избрали правителем побежденного города, он взял себе скромный титул защитника гробницы Христа. Спустя год он скончался в Священном Городе от лихорадки: тяготы долгого путешествия непоправимо подорвали его здоровье.
Большая часть храма Святого Гроба была уничтожена пожаром в 1808 году, и усыпальницы Готфрида больше нет. В эпитафии, выбитой на надгробном камне, сообщалось, что здесь покоится «славный Готфрид Бульонский, который завоевал всю эту страну во имя христианской веры».
Предыдущим летом, когда Тим с Сарой проезжали через маленькую болгарскую деревушку, из какого-то дома вышла хромая старушка в черном платье. Она вложила в ладонь Тима три мелкие монетки и попросила: «Оставьте их у гроба Христа».
«И вот, много месяцев спустя, я пригибаюсь, чтобы войти в маленькую часовню при храме Гроба Господня,
Лежа на смертном одре в Иерусалиме, герцог Готфрид призвал к себе одного из рыцарей и подал ему небольшую шкатулку, велев отвезти ее в Бельгию и открыть по прибытии в его замок.
Рыцарь исполнил просьбу. Стоя на крепостной стене, он открыл шкатулку и увидел внутри горсть семян. Их унесло ветром, и они упали вниз, во двор замка, в трещину между громадными каменными плитами.
Каждый год в июле здесь расцветают маленькие гвоздики, подобные бледным и нежным цветам далекого Иерусалима.
Юрий Супруненко
По заветам Корана и зову сердца
«Я ВЫШЕЛ ИЗ ТАНЖЕРА…»
«Во имя Аллаха милостивого, милосердного…» — мертвую тишину Сахары пронизывает певучий голос имама. Рядом с имамом, вдоль прочерченной линии на песке, стоят неровным строем мужчины и юноши, обратившиеся лицом в сторону Мекки. — «Направь нас по верной дороге, которой идут благословенные тобой… и не дай сбиться с пути», — заканчивает имам молитву словами из Корана. Караван готов к выходу. Люди опускаются на колени, кланяются, вдавливая лбы в песок.
В утренней прохладе караван вытягивается в цепочку. Верблюды, связанные в линию, ждут сигнала к движению. И вот предводитель дергает за недоуздок главного верблюда, и со звоном сковородок и чаш караван длиной в полмили, раскачиваясь, будто с неохотой, выступает в путь.
Главный в группе, Идрис Дауд, одет, как и его дед, водивший паломников, в длинные голубые одежды туарегов и черный тюрбан с накидкой, закрывающей все лицо, кроме глаз. На ремне через плечо свешивается длинный широкий меч в пыльных красных ножнах. Когда Идрис отлучается, чтобы осмотреть животных и тяжелый груз соли, он передает Томасу Эберкромби веревку от переднего верблюда и к удивлению того сопровождает это следующим наставлением:
— Только не останавливайся. А то весь день нам придется разбирать сбившуюся кучу.
Особые чувства охватывают сегодняшнего человека, когда он ведет за собой 400 верблюдов к пустынному горизонту, соединяющему пески и небо. Почти так, как это было в XIV веке, во времена необычного путешествия Ибн Баттуты и арабских ночей, караванов и гаремов, плавающих по морю одномачтовых доу и вертлявые дервишей. То был мир разбойников и войн, когда главным оружием были лишь лук и стрелы, мир султанских пиров и фокусов факиров. Многое из этого дожило и до наших дней.
Уже знакомый нам Томас Эберкромби к этому времени успел побывать во многих районах мира, двигаясь по пути Ибн Баттуты. Теперь он пересекал Сахару и вышел на финишный отрезок. Как и многие столетия назад, этот траверс проходил по землям с различными культурами, объединенными единой верой — исламом.
За 29 лет бесконечных скитаний Ибн Баттута, этот пилигрим, придворный политик, дипломат, юрист — все в одном лице — пересек два континента, прошел 75 тысяч миль (кстати, втрое больше, чем Марко Поло) по территории нынешних 44 стран. Его дневники, проникнутые духом своего времени, свидетельствуют об опасностях и трудностях пути, о богатстве стран и приключениях за время долгого путешествия. А началось все еще в Марокко, когда ему было всего лишь 21 год…