Тайны тысячелетий
Шрифт:
Путешествуя в глубь суши и по обдуваемым ветрами степным просторам, Ибн Баттута дошел до территории, контролируемой кочевниками Золотой Орды во главе с ханом Мухаммедом Узбек-ханом. Передвигался путешественник на огромной четырехколесной арбе с войлочными шатрами. Он пишет, что каждый может устроиться на ней, как того пожелает; на ходу можно спать, есть, читать, или писать. «Для собственного удобства я приготовил личную повозку, взяв в нее свою девушку-рабыню, другую повозку выделил для своего помощника… остальные попутчики передвигались
В Беш-Даге (нынешнем Пятигорске) путешественник был поражен лагерной стоянкой хана, представлявшей собой «обширный город на колесах… с мечетями и базарами в нем; дым кухонь поднимался в воздух (еду готовили прямо на ходу)».
Золотоордынцы в летнее время предпочитали отдыхать от жарких степных просторов Приволжья у прохладных гор и целебных источников. «В этих пяти горах, — сообщает Ибн Баттута, — источники горячей воды, которой турки моются… Они утверждают, что всякий, кто вымылся в ней, исцеляется от болезней…»
Со многими непривычными обычаями столкнулся Ибн Баттута в Золотой Орде. Он всегда имел терпение не спешить с выводами и не равнять все народы под привычный ему аршин. И помнил, что тот, кто быстро говорит, как правило, медленно думает. На одном из привалов он решил угостить эмира халвой. Но с удивлением встретил вежливый, но непреклонный отказ: для татаро-монголов есть сладости — позор. Чтобы убедить путешественника в том, что это не личная прихоть, а устоявшийся и строго соблюдаемый обычай, эмир рассказал предание. Хан Золотой Орды предложил как-то одному из своих мамлюков отведать кусочек халвы в обмен на обещание даровать ему свободу.
— Даже если ты прикажешь убить меня, я не притронусь к сладкому.
По всему судя, на взгляд наблюдательного Ибн Баттуты, выходило, что степняки были скорее язычниками, чем правоверными мусульманами, хотя они и чтили Коран.
Ибн Баттута подружился с одной из жен хана, дочерью византийского императора Андроника III. Когда она изъявила желание совершить поездку домой, в Константинополь, он решил сопровождать ее, хотя это и вынуждало его сделать дополнительный крюк в 2500 миль. Здесь, пожалуй, опять сыграла роль его природная любознательность и тяга, как бы мы сейчас сказали, к перемене мест. Это было не голое любопытство, а страсть к познанию в соединении с набожностью.
А в христианский Константинополь мусульманину без особого приглашения попасть было не так-то просто, хотя и был он окружен в течение столетий поселениями турок и арабов. И Ибн Баттуте едва ли представился бы когда-нибудь лучший шанс побывать там.
Он получил аудиенцию императора Андроника и через еврея-переводчика поведал ему о своих впечатлениях от Вифлеема и Иерусалима. Довольный встречей, император пожаловал ему царские одеяния и лошадь, а также организовал поездку по столице под охраной своего двора.
Нынешний стамбульский рынок, или «гранд-базар», по которому когда-то проходил Ибн Баттута, теперь покрыт сводом и
Знаменитый храм Св. Софии Ибн Баттута увидел только снаружи. Естественно, как мусульманин, он отказался войти внутрь.
После пяти недель пребывания в византийской столице Ибн Баттута возвратился по своему маршруту, но теперь уже через скованные морозом южные степи, в ставку Узбек-хана в Новом Сарае. Пересекая замерзшую Волгу, он колол лед, чтобы растопить его и совершить омовение. Видно, испытал он все трудности, которые приносит с собой зима в этих континентальных условиях в центре Евразии. «Бывало, одевал по три шубы и по двое штанов, — замечает он, — на ногах были валенки, а верху еще и сапоги из стеганых полосок материи, поверх которых вдобавок надевались сапоги для верховой езды из медвежьей шкуры». И далее следует его признание в том, что, «упакованный» таким образом, он не мог сам, без посторонней помощи взобраться на лошадь.
Но, кажется, Ибн Баттута никогда не жалел, что в своем стремлении к Индии он пошел таким окружным путем — через Сирию, Анатолию, Центральную Азию. Открывая эти страны для себя, он представлял их и всему миру.
Томас Эберкромби, так же как и его предшественник шесть веков назад, был укутан в теплую одежду, когда российский археолог Евгений Мусков вел его по ветренной промерзлой степи к месту раскопок в Новом Сарае, в двух часах езды от Волгограда. Чтобы попасть сюда, ему потребовалось разрешение КГБ. Они пробились через снежные наметы к 150 могилам, которые доктор исторических наук Мусков раскапывал последние десять лет.
По словам специалиста, Новый Сарай во времена Ибн Баттуты был центром империи и включал прочные дома на речном берегу, расположенные на расстоянии дневного переезда друг от друга. Здесь, на раскопках, найдены бронзовые зеркала, глиняные фляги, множество серебряных монет с арабской вязью. А на поверхности от столицы Золотой Орды ничего не осталось, кроме отдельных кирпичей. Но даже и этот строительный мусор был подобран для различных нужд после того, как Тамерлан сровнял город с землей в 1395 году.
От Волги за 40 дней на повозке (теперь он делил ее с тремя девушками-рабынями) Ибн Баттута добрался до Хорезма, богатого, многолюдного оазиса, расположенного на юге от Аральского моря. Еще 18 дней потребовалось ему, чтобы верхом на верблюде пересечь голы пустыни Узбекистана и попасть в сказочные Бухару и Самарканд.
Бухара еще не оправилась тогда от опустошительных набегов татаро-монгольских орд. Ибн Баттута восхищается ее садами, но при этом замечает, что «мечети, медресе и базары все еще лежат в руинах».