Тайны уставшего города

Хруцкий Эдуард Анатольевич

«С Новым годом, фраера!»

Сегодня уже мало кто помнит, что при ужасном и великом вожде всех народов в стране существовало частное производство. Маленькое, мизерное, но все же было.

На стенах и заборах в переулках висели объявления недобитых частников: портных, сапожников, слесарей-умельцев. Особенно мне помнится громадная фаянсовая вывеска на улице Алексея Толстого: «Портной Лев. Срочная переделка и пошив одежды».

Помню две частные фотографии: Либермана на углу Тверского бульвара и Никитской и, конечно, самую знаменитую, в проезде Художественного театра.

А в любимом моем Столешниковом вывески частников теснились на всех стенах: «Модные кепи», «Ремонт любых часов», «Ремонт и заправка авторучек», «Ювелир высокого класса», «Пошив кепок». Кепки эти, из серого и песочного цвета материала «букле», носила вся модная Москва. Звезды футбола, бокса, известнейшие актеры шили кепки у знаменитого Гриши Голобородько. Для нас, молодых, он был слишком дорог, и мы предпочитали покупать их у Левы, в мастерской, забившейся в подъезде в доме, углом выходящем на Пушкинскую.

Но особенно много было вывесок частнопрактикующих врачей. Недавно кончилась война, поэтому на стенах лидировали призывы эскулапов-венерологов, зубные врачи обещали без боли удалить и вылечить зубы, но на весь город висело несколько фаянсовых табличек с адресами гомеопатов. Не было в те годы более популярных и востребованных врачей. О гомеопатии ходили легенды, она воистину считалась панацеей от всех болезней.

Я помню, как в сорок седьмом году к нам приехала мамина коллега из омского театра, тетя Аня, веселая, прелестная женщина. Местные врачи нашли у нее какую-то серьезную болезнь, и последней надеждой оставалась гомеопатия.

Отец позвонил кому надо, и нашу гостью принял сам Лепницкий, главное светило этого странного направления в медицине.

Месяц веселая тетя Аня жила у нас, ходила на прием к врачу, приносила картонные коробочки с разноцветными дробинками и пила их по установленной схеме.

Уверен, что расцвет гомеопатии в те годы зависел не от ее целебного действия, а от катастрофического отсутствия в стране обычных лекарственных средств.

Я, терзаемый любопытством, взял из коробочки одну дробинку. Она оказалась сладковато-безвкусной.

Не знаю, помогла ли маминой подруге гомеопатия или ее спасло великое жизнелюбие и радостный веселый характер, но прожила она еще долгую и легкую жизнь.

Попасть на прием к звездам гомеопатии было чрезвычайно трудно и, естественно, стоило дорого. Жены министров и маршалов, директоров артелей и антикварных магазинов записывались в многомесячную очередь.

Богатым и славным было прихватистое племя, лечившее народ безвкусно-сладкими дробинками.

* * *

А в Кисловодске завершался бархатный сезон, и один великий московский гомеопат возвращался домой, конечно, в международном вагоне. Их позже заменят безликие СВ, а я еще ездил во Владивосток в этой бархатно-плюшевой, светящейся надраенной медью роскоши. Две мягкие полки, стол, кресло и отдельный туалет с душем и дверью с витражами из зеленого стекла.

Итак, врач с супругой наслаждались удобствами МПС, вкусно ели в вагоне-ресторане, читали тогдашний бестселлер «Женщина в белом» и ждали встречи с Москвой.

В соседнем купе ехал красавец полковник МГБ, человек общительный и веселый. Поезд шел как раз мимо тех мест, где три года назад бушевала самая страшная война, и любезный полковник, с тремя рядами наградных колодок на кителе, рассказывал своим соседям, как именно в этих краях он получил свой первый орден.

Знакомство было необязательным и легким. Они ходили ужинать в ресторан, и новый друг оказался щедрым и веселым в застолье.

Словом, еще поезд и половины пути до Москвы не дошел, а гомеопат с женой были полностью очарованы попутчиком. Тем более что работал он не инженером на заводе, а в Министерстве государственной безопасности, название которого в те времена люди произносили с почтением и страхом. Короче, знакомство было не только приятным, но и весьма полезным.

Чтобы скоротать время, сели играть в покер по маленькой, полковник оказался в игре не очень сильным и проиграл. Когда он из внутреннего кармана кителя достал проигранные семьдесят рублей, то, видимо, случайно вытащил темно-вишневое удостоверение с золотым гербом и буквами МГБ, а из него выпал разноцветный пропуск, поперек которого шла красная надпись «Всюду» на фоне кремлевских башен.

Мило улыбнувшись, полковник вложил пропуск в удостоверение и сказал смущенно:

— Да, дорогие мои, работаю в Кремле, обеспечиваю безопасность, вы догадываетесь кого.

Конечно, врач с супругой немедленно догадались, чью безопасность обеспечивает их новый друг, и прониклись к нему еще большим уважением. И если он им раньше был просто симпатичен, то теперь они пожелали иметь его в близких друзьях.

Перед Москвой, когда поезд, набирая скорость, пролетал мимо грустных, брошенных на зиму дач, полковник спросил:

— Вас машина встречает?

— Да нет, мы возьмем такси, — ответил врач.

— Ну зачем же так затрудняться, я с удовольствием довезу вас, мои дорогие.

Когда поезд остановился, в вагоне появился лейтенант в погонах с голубыми просветами и отрапортовал полковнику, что он прибыл.

— Коля, — скомандовал полковник, — прикажите водителю взять мой чемодан и вещи моих друзей и погрузите в машину. А мы пока пойдем.

Сквозь суету встречающих они вышли на привокзальную площадь и полковник подвел их к блестящему черным лаком «опель адмиралу».

— Прошу, — он распахнул дверцы, демонстрируя темно-вишневые кожаные сиденья.

Лейтенант и сержант-водитель загрузили вещи, и машина двинулась в сторону Арбата. У дома врача она остановилась, и полковник с лейтенантом сами донесли вещи. Гомеопат с супругой были настолько очарованы новым другом, что с нетерпением ждали его звонка.

И дня через два он позвонил и сказал, что взял талоны на подписные издания, которые обещал достать.

Талоны завез уже знакомый лейтенант.

Полковник регулярно звонил по телефону, справлялся о здоровье, сетовал на занятость, которая мешает ему заехать в гости к милым друзьям.