Тайны Васильков или мое нескучное лето
Шрифт:
— Ага.
Не понимаю, почему все всегда говорят о прозвищах. Разве нет на свете других тем для разговоров? Хотя, если бы меня звали «Орлиный глаз», то я, наверное, тоже не прочь была бы об этом поговорить… Так, о чем это я? И о чем это они?
— Давайте разберем первый эпизод, — сказал Степан Пантелеевич, как будто услышав мои мысли.
— С полотенцем? — спросил Ваня.
— Да, с полотенцем. Первый по времени, но не по значению.
Интересно, что он имеет в виду?
— Я бывал в вашем доме и хорошо помню расположение
— Да, — кивнула я.
— Вы вошли в ванную приблизительно в девять вечера.
— Приблизительно. Может, позже.
— Вы всегда посещаете ванную в это время?
— Да нет у меня никакого расписания. Я просто случайно туда забрела.
— Но все равно бы забрели рано или поздно, — подытожил Степан Пантелеевич.
— Ну конечно. Куда бы я делась.
— Следующий вопрос. Советую вам хорошо подумать, прежде чем отвечать. Вы утверждаете, что ничего странного не видели.
— Не видела, — согласилась я.
— Вопрос такой: может быть, вы что-то слышали? Не торопитесь. Постарайтесь до мелочей припомнить все, что происходило в тот момент. Вы подходите к двери в ванную, беретесь за ручку, поворачиваете ее и открываете дверь… делаете шаг вперед… Тут на вас что-то падает, вы пугаетесь, ваши мысли хаотичны и беспорядочны, но, подумайте, может быть, ваши уши что-то слышат?
Я закрыла глаза и следовала за голосом Степана Пантелеевича. Вся картина очень четко стояла у меня перед глазами. Я даже почувствовала на своем лице мохнатое прикосновение полотенца. И в этот момент…
— Точно! — воскликнула я. — Был какой-то звук. Очень тихий. Даже не знаю, как его описать. Какой-то вжик.
— Вжик? — переспросил Степан Пантелеевич.
— Вжик, — задумчиво повторил Ваня.
— Вжик, — снова сказала я.
— Очень хорошо, — вид у Степана Пантелеевича был необыкновенно довольный, как будто ему только что сообщили долгожданную приятную новость. Через несколько мгновений выражение его лица снова изменилось, стало сосредоточенным и бесстрастным.
— Скажите, — произнес он, — а это полотенце… оно обычное?
— Ну да, — я пожала плечами. — Полотенце как полотенце. В сине-белую полоску. У бабушки таких штук пять. В какие-то дремучие времена, когда ничего нельзя было купить, ей привезли их откуда-то, то ли из Индии, то ли из Китая.
— Ага, — кивнул Степан Пантелеевич.
— Она говорила, что таких полотенец теперь нигде не достать, — пустилась я в воспоминания. — Они сотканы из необычайно тонких нитей, поэтому такие легкие, хотя и очень прочные.
— Ага, — торжествующе сказал Степан Пантелеевич. — Легкие. То есть это полотенце легче обычного.
— Легче, — кивнула я. — Но не настолько, чтобы самостоятельно летать.
— Это мы еще посмотрим, — заявил Орлиный Глаз.
Больше вопросов он не задавал. Я не знала, что и думать.
— Интересно, а
Орлиный Глаз пару раз еле заметно кивнул головой, как бы соглашаясь с какими-то своими мыслями, потом вдруг широко улыбнулся и по очереди посмотрел на нас с Ваней.
— А вы как думаете? — спросил он.
— Я никак не думаю, — ответила я. — Поэтому и спрашиваю.
— А я думаю, что это случай с книгами, — сказал Ваня.
— Очень интересно, — снова кивнул Степан Пантелеевич. — А можно узнать, каким путем вы пришли к этому умозаключению?
— Да не знаю, — Ваня пожал плечами. — Просто что-то мне подсказывает, что этот эпизод отличается от остальных. Хотя я вряд ли смогу четко сформулировать, чем именно. Просто складывается такое впечатление.
— Впечатление — это замечательно. Впечатления обязательно нужно принимать во внимание. В некоторых случаях им даже можно доверять больше, чем логическим выводам.
— Хорошо бы еще точно знать, в каких, — вставила я.
— Знаете, я с вами согласен, — продолжал Степан Пантелеевич. — Несомненно, эпизод с книгой — самый важный.
— Почему? — спросила я. — Мне это совершенно непонятно. И никакого такого впечатления у меня не складывается.
— На впечатления, которые не складываются, тоже следует обращать внимание, — сказал Орлиный Глаз и, совершенно неожиданно, хитро подмигнул мне левым глазом. — И все-таки, такой предмет, как книга, не может быть случайным, даже если он оказался втянут в эту историю совершенно случайно, — добавил он.
Ничего себе объяснение.
Потом мы поговорили о загадочных шагах и не менее загадочном смехе, их сопровождавшем. Причем Степан Пантелеевич, он же Орлиный глаз, назвал этот эпизод самым простым, при этом совершенно ничего не объясняя. О пустом человеке не было сказано ни слова. Я почувствовала разочарование, смешанное с раздражением.
А потом Степан Пантелеевич нас выставил. Это было сделано со всей деликатностью и уверениями в том, что он будет с нетерпением ждать «следующего визита», который мы непременно должны нанести ему не позднее, чем завтра.
— Видите ли, я не предполагал, что вы навестите меня именно сегодня, и у меня через полчаса назначена встреча, к которой мне еще нужно подготовиться, — говорил Степан Пантелеевич, провожая нас к выходу.
Ваня уверял, что мы все понимаем и что мы очень признательны за то, что он согласился нас выслушать.
— По- другому и быть не могло, — заметил Степан Пантелеевич.
— До свидания, — пролепетала я, выходя из дома и оглядываясь в поисках доберманов.
— Не бойтесь, мои охранники вас не тронут. Теперь вы можете приходить ко мне в любое время, и, даже если меня не будет дома, они не причинят вам никакого вреда.