Тайны войны
Шрифт:
Черчилль знал Дарлана, этого пучеглазого моряка с грубыми, вульгарными манерами старого морского волка. Дарлан говорил на невероятном морском жаргоне. Премьер познакомился с ним в прошлом году, Дарлан прилетал в Лондон. В его честь в адмиралтействе дали банкет. Сидели рядом. Черчилль произнес тост за дружбу. Дарлан отвечал. Он не был пьян, когда сказал с тайным вызовом: «Мой дед погиб в Трафальгарской битве, поэтому я считал его одним из тех добрых французов, которые ненавидят Англию».
Черчилль не встречал более невежливых людей. Что ж, на банкете Дарлан сам произнес себе приговор, пусть на себя и пеняет.
Характеристику Дарлана дополнил сэр Рональд Кемпбелл, британский посол в Париже.
Но Черчилль не мог знать всего, что предшествовало разговору Дарлана с британским послом Кемпбеллом. В дни капитуляции Уильям Буллит, посол Соединенных Штатов во Франции, развил бурную деятельность. Встречался с людьми, советовал, нажимал. Пригласил и Дарлана, прощупывал его настроения. Разговор состоялся за несколько часов до встречи Дарлана с послом Кемпбеллом. Беседа касалась судьбы французского флота.
– Вы намерены отправить флот в Англию? – иронически спросил Буллит. – Вы многим рискуете...
– Вы угадываете мои мысли, господин посол. Англичане никогда не вернут нам корабли. Кроме того, если англичане теперь выиграют войну, едва ли они поступят с Францией более великодушно, чем немцы.
– Вы говорите разумные вещи.
Дарлан понял – американцы его поддержат. При встрече с Кемпбеллом он почти дословно повторил ту же фразу, только постарался произнести ее шутливым тоном.
Премьер взял справку адмиралтейства о дислокации французского флота, еще раз прочитал ее.
В английских портах стоят два линкора, четыре крейсера, восемь эсминцев, двенадцать подлодок, около двухсот мелких кораблей – тральщиков и охотников за подлодками.
– Эти в нашей власти, – вслух сказал Черчилль.
Из подводных лодок его особенно интересовала субмарина «Сюркуф», чудо современной подводной техники. Он подчеркнул название и место стоянки – Портсмут.
В Александрии дислоцировались линкор, четыре крейсера и несколько мелких кораблей.
Внимание премьера привлек Оран и соседний североафриканский порт Мерс эль Кабир. Здесь четыре крейсера, среди них «Дюнкерк» и «Страсбург». Новейшие, модернизированные корабли.
Дальше шел Алжир – семь крейсеров, Дакар – линкор «Решелье» и эскадренные миноносцы.
На острове Мартиника, в Вест-Индии, стоит авианосец «Беарн» с сотней аэропланов, закупленных в Соединенных Штатах. Он задержался на острове по пути из Америки.
В отношении Мартиники адмиралтейство приняло некоторые меры. Английские корабли патрулируют в районе острова. Но положение здесь внезапно осложнилось. Американцы сделали весьма недвусмысленное предостережение. Видимо, сами зарятся на Мартинику. Свое предостережение американцы подкрепили реальной силой – близ острова появились тяжелый американский крейсер и шесть эскадренных миноносцев. Предпринимать активные действия довольно рискованно. Нельзя ссориться с Рузвельтом.
Возможно, на поведение американцев влияет и еще одно обстоятельство. Из Канады на Мартинику доставлено французское золото в слитках – на двести сорок пять миллионов долларов. Рузвельт опасается, как бы оно не оказалось в руках англичан. Это понятно. К сожалению, французский губернатор острова адмирал Робер стал на сторону Виши. Американцы определенно заигрывают с ним. Больше того: может быть, поддерживают Петена. В данном случае придется обдумать все дополнительно.
– Что касается Тулона, – Черчилль пробежал последнюю страничку адмиралтейской
Он потер подбородок, потом провел ладонью по щеке, – кажется, можно не бриться. Все равно перед заседанием кабинета не хватит времени. Премьер посмотрел на часы. Пора!
Черчилль не напрасно провел время в раздумье. Пусть не все еще ясно, но надо действовать, нечего принимать во внимание моральные категории. Сегодня – союзник, завтра – нет. Когда союзники расходятся, один из них должен быть обезврежен. Таков закон. Это имеет значение не только во время войны, надо думать о будущем. Французский флот должен быть обезврежен. Кстати, после войны станет одним конкурентом меньше – конкурентом на море.
Как же назвать эту операцию? Черчилль на мгновение задумался. Хотя бы «Катапульта»...
Премьер-министр повернул в двери ключ и вышел. Через четверть часа начиналось заседание британского кабинета.
* * *
Первого июля премьер и военный министр Великобритании Уинстон Черчилль передал вице-адмиралу Соммервиллу краткое распоряжение: «Операцию „Катапульта“ следует приурочить к рассвету третьего июля 1940 года».
Соммервилл командовал британским флотом на Средиземном море. Корабли Соммервилла стояли на якорях в гибралтарской бухте – девятнадцать вымпелов во главе с линейным кораблем «Худ» и авианосцем «Арк Ройял». Несколько раньше вице-адмирал получил из Лондона текст ультиматума, который он должен был передать французскому адмиралу Жонсу. Французским кораблям, стоявшим в Оране и Мерс эль Кебире, предлагался выбор – перейти в английские порты, заявить о своем согласии продолжать борьбу с Германией или самим затопить свои корабли. Других вариантов ультиматум не предлагал.
В случае отказа адмиралу Соммервиллу предписывалось затопить французские корабли, используя для этого всю мощь имевшегося в его распоряжении флота.
Британская эскадра на рассвете покинула гибралтарскую бухту. Корабли обогнули скалистую, пирамидообразную крепость, прошли мимо мыса Европа с погашенным на время войны маяком. Когда-то маяк сиял рубиновыми огнями... Эскадра направилась к североафриканскому берегу.
В девять тридцать утра британские корабли появились на траверзе Орана. С верхнего мостика открывался вид на пепельно-белый город, обрамленный зеленью пальм, виднелись плоские кровли зданий. Он был по-восточному красив, этот город, раскинувшийся на выжженном, светло-коричневом, почти желтом берегу, омываемом прозрачным и сочным аквамариновым морем. В голубой бухте застыли серые громады кораблей. Соммервилл невольно залюбовался линейными кораблями. «Дюнкерк» и «Страсбург» стояли в небольшом отдалении один от другого. На кораблях шла утренняя уборка. Доносились свистки боцманских дудок. Солнце уже поднялось высоко, но еще не чувствовалось изнуряющего африканского зноя.
С ультиматумом на «Дюнкерк» Соммервилл направил капитана Холланда, бывшего морского атташе в Париже. Холланд безукоризненно знал французский язык.
Белый катер под британским флагом пересек бухту и, вздымая буруны, лихо остановился у высокого, точно скала, отвесного борта линкора. Соммервилл невооруженным глазом видел, как на «Дюнкерке» спустили трап и капитан ловко поднялся на борт.
Прошло довольно много времени, прежде чем на палубе вновь появилась фигура капитана Холланда. Он спустился на катер. От взора Соммервилла не укрылась одна насторожившая деталь – на французских кораблях с пушек сняли чехлы. До этого времени вице-адмирал полагал – все закончится простой демонстрацией.