Тайны всемирного потопа и апокалипсиса
Шрифт:
Этот метод исследований (прошлое через настоящее) получил название актуализма и был позже разработан Чарлзом Лайелем, который при этом счел нужным отодвинуть на второй план катастрофы, утверждая, что планета развивается постепенно, а огромная протяженность геологических эпох дает возможность сравнительно слабым процессам (например, размыву склона ручьем) провести колоссальную работу.
Впрочем, и Бюффон оставлял очень мало места катастрофам на Земле: «Нас не должны трогать причины, эффект которых редок, силен и быстр — в обычном ходе природы они не встречаются». В середине XIX века нептунизм и катастрофизм достигли расцвета. Этому немало способствовал замечательный
Конечно, нептунисты далеко отошли от богословской версии. Это были геологи, предлагавшие естественные объяснения великим наводнениям. Они — люди верующие — не могли обойти молчанием строки Священного Писания, созвучные их научным взглядам.
Российский геолог Э. Эйхвальд утверждал в своей «Геогнозии» (1846): «Последний потоп был действительным историческим событием». Эйхвальд описывал фантастически быстрое вздымание горных хребтов, одновременное обрушение и разломы земной коры и прорывы морских вод на равнины.
Еще раньше, в 1812 году, Ж. Кювье (проанализировав, между прочим, множество легенд и летописей) высказался более убедительно: «Поверхность нашего земного шара была жертвой великого и внезапного переворота, давность которого не может быть значительно позже, чем пять-шесть тысяч лет; в результате этого переворота опустились и исчезли страны, населенные до этого времени людьми и наиболее известными ныне видами животных; тот же переворот осушил дно последнего моря и образовал страны, ныне обитаемые». Кювье развивал идеи о неоднократности катастроф на земле, высказанные в некоторых мифах.
Параллельно нептунизму набирало силы другое могучее течение геологической мысли — плутонизм, выдвигающий на первое место внутренние подземные силы, вулканические явления и землетрясения, действие «жара, господствующего в земной утробе» (по выражению М.В. Ломоносова).
Борьба двух научных течений превратилась в соперничество двух воззрений на сущность природных процессов, на взаимоотношение внутренних (эндогенных) и внешних (экзогенных) сил в истории планеты. Сами названия этих течений — по именам древнеримских богов — показывают их связь с давними взглядами на природу, которые были отражены еще в античной мифологии.
Споры нептунистов с плутонистами перешли и на страницы литературных произведений. Великий Гете ввел их во вторую часть трагедии «Фауст». Главные герои не чураются геологических споров. Дьявол, конечно, выступает проповедником хаоса и разрушения, а мудрый Фауст — сторонником порядка и божественной стройности природных явлений.
Идея катастроф была не только научной, связанной с изучением Земли, но и философской, зависящей от мировоззрения специалистов. Вряд ли случайно она стала популярной во Франции в конце XVIII века, в период революционных потрясений. Наиболее основательно разработал «философию потопов» французский геолог и биолог Жорж Кювье.
Его выводы были основаны на конкретных геологических исследованиях строения окрестностей Парижа. Ученый изучил слои осадочных пород, в которых находились окаменелые остатки и отпечатки морских животных. Эти слои резко сменились другими, которые образовались на суше. Из подобных фактов
«Участки, некогда представлявшие собой сушу, — писал он, — несколько раз затапливались водой в результате вторжений моря или в ходе скоротечных наводнений. Любой, изучающий районы, покинутые водой при ее последнем отступании, может также убедиться, что эти площади, заселенные сейчас человеком и наземными животными, по меньшей мере однажды, а возможно, несколько раз, уже поднимались выше уровня моря… Иначе говоря, море покинуло теперь сушу, которую оно перед тем затопило…
Но исключительно важно отметить, что эти повторяющиеся вторжения и отступания не в коей мере не происходили постепенно. Напротив, порождавшие их катаклизмы возникали по большей части внезапно. Это особенно легко показать для последнего из них, когда благодаря двойной подвижке современные континенты вначале были поглощены морем, а затем, по крайней мере на большей части своей площади, осушились. В северных странах эти события оставили вмерзшие в лед туши огромных четвероногих, сохранившихся до наших дней вместе с кожей, шерстью и мясом…
Все случилось внезапно, а не постепенно, и этот вывод, столь очевидный для последней из катастроф, не менее справедлив для предыдущих. Дислокации, наклон и опрокидывание древних слоев не оставляют сомнений в том, что неожиданные мощные причины привели к возникновению наблюдаемых нами формаций, а о неистовой мощи движений моря свидетельствуют скопления обломков и скатанной гальки, залегающие между пластами коренных горных пород.
Столь грандиозные события нарушали в такие эпохи и течение органической жизни. Масса живых существ становилась жертвой подобных катастроф: часть из них, обитавших на суше, поглощались наводнением, другие, жившие в глубоком море, оказывались на поверхности земли, осушившейся после внезапных поднятий океанического дна…»
Привести большую цитату имеет смысл потому, что в современной популярной литературе вновь зарождаются доводы Кювье, которым около двухсот лет. Не потому, что они необычайно убедительны, а, скорее всего, из-за малой осведомленности писателей хотя бы в истории геологии.
В прежние времена немало геологов склонялось в пользу существования в далеком прошлом целого ряда великих или даже всемирных катастроф. Последний из них принято было связывать с библейским потопом. Тогда, в конце XVIII — начале XIX века, только еще начинались серьезные геологические исследования не в ограниченных районах, а на обширных территориях, хотя огромные пространства Азии, Африки, Австралии, Америки оставались неведомыми, не говоря уж о морском и океаническом дне.
В ту пору выводы Кювье были вполне правдоподобны. Только самые смелые мыслители признавали, что возраст Земли составляет не около шести тысячелетий, как утверждали богословы, а Десятки или сотни тысячелетий. Даже такая, по нынешним меркам, небольшая продолжительность геологической истории представлялась тогда глубочайшей бездной времени.
Выходящие на поверхность смятые в складки или стоящие торчком слои морских осадочных пород наталкивали на мысль о долгом периоде их формирования и существования. Было ясно, что когда-то они накапливались на морском дне горизонтально. Следовательно, после того как они образовались и окаменели, должно было произойти поднятие морского дна и деформация горных пород. На все это отводилось совсем немного времени (хотя казалось, что его и так невероятно много), а потому приходилось воображать катастрофически быстрые процессы.